Нинель Громыко - Дойна о Мариоре

— Чтоб не утаили чего-нибудь, вот зачем, — повысил голос мужчина в городской одежде и, швырнув на стол портфель, по-хозяйски оглядел комнату. Он всем своим видом показывал, что разговаривать с Марфой ему больше не о чем.

А в полдень у касы Беженарей уже собралась толпа. Правда, свои пришли только посмотреть: кто же будет пользоваться чужой бедой? Приехали люди из других сел — эти уж с надеждой на дешевку.

Конечно, и думать было нечего, что долг Беженарей и проценты на него покроет продажа их пустого дома. Дом сразу продали за полцены проезжему торговцу, он рассчитывал устроить в нем временную лавку. Главный торг состоялся у дома Стратело. Тудореску не было. Поодаль, в форме с белыми аксельбантами, стояли полицейские. Рядом — жандармы с винтовками на изготовку. Перчептор — сборщик налогов — сел за стол, принесенный из примарии и поставленный среди вынесенных на улицу домотканых ковров, старой одежды, мешков с мамалыгой и даже горшков с геранью. Был перчептор маленький, в черном, с черным молотком в руке — точно черт из пекла. Рядом — приехавший из города сержант полиции с барабаном.

Мариору два жандарма почти вытащили из дому. От сильного толчка в спину она едва не упала с крылечка. Лицо ее было мокрым от слез, струйка крови сочилась из рассеченной, припухшей губы, но в глазах застыло упорство. Следом за ней выбежал Дионица.

— Мариора, ну, отдай же, отдай, их сила… — просил он, обнимая ее.

Но Мариора резким движением плеча стряхнула его руку, остановилась недалеко от перчептора и, пробежав взглядом по лицам людей, стала смотреть в холодное осеннее небо.

Один из жандармов подошел к перчептору, что-то зашептал ему на ухо. Тот внимательно выслушал, кивнул головой, встал.

— Господа крестьяне! — объявил он громким надменным голосом. — Крестьянка Мариора Стратело выкрала обнаруженное при описи и подлежащее личитации платье, — перчептор посмотрел на лежащий перед ним лист бумаги, — платье сатиновое, васильковое с цветами. Допустимые в данном случае меры воздействия не подействовали на Стратело, она отказалась вернуть платье. Господа крестьяне! Из уважения к вам мы не будем заставлять вас ждать, пока кончатся розыски, начинаем личитацию. В отношении воровства будет составлен акт. Этот акт передадим истцу — господину Тудореску…

Из имения прибежал Тома. Он остановился около Марфы: та стояла, сжав тонкие губы. Лицо ее было бледно, а седые непокрытые волосы шевелились на холодном ветру.

— Как же это? — только и сказал Тома.

Марфа посмотрела на него, как во сне, и не ответила.

Дионица подошел к Мариоре. Они взялись за руки, подняли головы и молча смотрели кругом.

Стукнул молоток.

— Ковер! — крикнул перчептор. — Пятьдесят лей. Кто больше?

В толпе зашевелились, закричали…

— Что там? — раздраженно крикнул перчептор.

Упал Тома. Кто-то расстегнул ему рубашку, послушал сердце. Тихо сказал:

— Умер.

И вдруг над людьми, словно река в прорванную плотину, рванулся отчаянный крик Марфы:

— Собаки! Ско-ты! И когда управа на вас придет? Люди вы? Где он, перчептор?! Дай мне, дай мне рожу твою бессовестную! Мне уже не жить, я хоть глаза твои бесстыжие выцарапаю!

Марфа была страшна в эту минуту. Скрюченные руки поднимались, угрожающе бились на ветру непокрытые волосы. Она тянулась к лицу Челпана, невесть откуда взявшегося рядом с нею. Но Челпан увернулся и, брезгливо оскалив свои крупные белые зубы, стукнул ее по виску ручкой револьвера. Марфа упала. Он нагнулся, посмотрел в закрывшиеся глаза и снова ударил по виску: Марфа не двигалась. Ее подтащили к Томе.

— Татэ! Мамэ! — дико закричала Мариора и бросилась к родителям.

Челпан поморщился, кивнул на мертвые тела:

— Убрать! — И перчептору: — Продолжайте торг!

Прижавшись лицом к еще теплой груди отца, Мариора услышала рванувшийся гул голосов, разобрала истошный крик Лисандры Греку:

— За что людей губите? За что-о?

Но все покрыл зычный окрик Челпана:

— Замолчите! А ну, стоять смирно! Мер-зав-цы!

Мариора слышала, как зашумела, задвигалась толпа, различила глухие удары резиновых дубинок, грубую брань жандармов. Совсем близко щелкнули два выстрела.

Над ней склонились Тудор, Домника и Вера. Домника пыталась обнять Мариору. Все они что-то говорили. Не слушая, Мариора отстранила их, вскочила и бросилась разыскивать Дионицу.

Часть малоуцких крестьян торопливо расходилась. Павлина Негрян тянула за рукав Захарию:

— Да идем же. Или пулю в лоб заработать хочешь? Стратело сейчас не поможешь, а покупать нам здесь нечего.

Тесной, взъерошенной кучкой на том месте, откуда жандармы только что унесли трупы Томы Беженаря и Марфы Стратело, стояли несколько оставшихся малоуцких крестьян, и среди них Лисандра и Штефан Греку, Семен Ярели. Поодаль, смешавшись с приехавшими на торги из других сел, выглядывали из толпы Тудор Кучук и Гаргос. Эти с откровенным любопытством наблюдали за происходящим.

Дионица сидел посреди рухляди — разобранных лайц, посуды, сундуков с развороченной старой одеждой — и смотрел вокруг безумными глазами.

Мариора проглотила подступивший к горлу сухой и горький комок, задыхаясь, провела рукой по лбу, сжала горло и нагнулась над Дионицей.

— Ну-ну, успокойся, милый. Что теперь сделаешь? Боже мой, это я виновата. Из-за меня, — голос ее сорвался. — Если бы я знала, Дионица!

Она села рядом с ним, прижала к себе его голову. Он вскрикнул и уткнулся в ее колени.

— Ну, нельзя же быть таким, будь сильней, Дионица, — в отчаянии говорила она.

Николай и Домника отвели молодоженов в сторону.

Торг закончился скоро. Люди не расходились, ждали результатов.

— Только бы расплатились, а там как-нибудь, — успокаивали Мариору, Дионицу и самих себя оставшиеся селяне. — Пропасть не дадим, поможем сообща…

Но после торгов и недолгого совещания с полицейскими и Челпаном перчептор встал, объявил:

— Ввиду того что выручка покрыла всего половину долга супругов Стратело, оставшийся долг указанные Стратело обязаны отработать у кредитора, боярина Тудореску. Супруги Стратело поступают в распоряжение господина Тудореску с утра завтрашнего дня.

Дионица оттолкнул Николая, который поддерживал его, подошел к перчептору, оглянулся.

— Домнуле, — голова у него моталась, как у пьяного. — Домнуле, это неправильно. Ведь долговая запись у боярина на Тому Беженаря была. На дочь не было… За что он нас в кабалу берет? Родителей убили. Звери!

Челпан наотмашь ударил Дионицу в лицо. Дионица упал.

Челпан сказал:

— Поскольку документы крестьяне уничтожили сами и только по доброте своей господин Тудореску не наказывает их за это, мы имеем полное основание полагаться на слова Тудореску, то есть верить, что у него была долговая запись и на Мариору Беженарь. А теперь, согласно указанию, запрещающему сборища без определенной цели, прошу разойтись.