Нинель Громыко - Дойна о Мариоре

Челпан с силой бросил трубку, сел в кресло, упер голову в ладонь.

— Мерзавцы… развратили народ. Все коммунисты и комсомольцы. Всюду бездельники. Чем любопытствовать, уничтожали бы лучше эти корни. Но я узнаю!

Кончив мыть пол, Санда торопливо ушла из жандармского поста. Она побежала к Вере, рассказать ей новости.

Оставшись один, Челпан несколько минут сидел неподвижно. Неожиданно дверь тихонько заскрипела, и на пороге появился Захария Бырлан из Инешт. Инешты тоже находились в ведении малоуцкого жандармского поста. Но там был тиф, и ходить туда было запрещено, так же как инештцам бывать в других селах.

Челпан грозно посмотрел на Захарию. Тот положил на пол возле порога новую смушковую шапку и пошел к Челпану, непрерывно низко кланяясь.

— Добрый день, домнуле шеф!

— Добрый, — не сразу ответил Челпан, поднимаясь из-за стола и с неприязнью разглядывая жирное лицо Бырлана. — В чем дело?

Продолжая кланяться, Захария сказал, что ему нет покоя от Семена Ярели. Никак тот не может успокоиться, что ему, Бырлану, досталась его корова.

Он хотел напомнить шефу, что Инешты тифозное село и Ярели уже потому преступник, что ходит туда.

Но. Челпан не стал его слушать. Увесистым кулаком он ткнул Захарию в грудь.

— А тебе кто позволил сюда приходить?

Захария достал из кармана солидную пачку новеньких лей и, еще ниже кланяясь, положил ее на стол.

Челпан быстро бросил деньги в один из ящиков стола и уже снисходительнее стал слушать Бырлана.

— Ярели? — вдруг спросил он совсем другим, деловым тоном, вспомнив, что с семьей Ярели дружила Мариора Стратело. — А к кому Семен еще в Инештах ходит?

— Еще к кому? Не знаю. А мне от него покоя нет.

— Ты вот что, Захария, — строго сказал Челпан, — узнай, бывает ли он еще у кого в Инештах. — И добавил совсем мягко: — Присаживайся, потолкуем…

Андрей предложил назвать отряд именем писателя Горького.

— Один в поле не воин. Надо думать, как создать отряд… — сказал Андрей. — Люди к нам из сел пойдут, я уверен. Где-то в этом лесу есть большой партизанский отряд. Будем искать его. Но тем временем сидеть сложа руки не станем, а то так можно заживо сгнить. А отряд горьковцев — это хорошо. О нас заговорит народ; дойдет слух и до партизан. Мы их не нашли, так они нас разыщут. И крестьяне к нам придут.

— Горький, — задумчиво повторила Мариора. — Это хорошо, но… но ты хочешь, чтобы люди шли к нам. А разве у нас знают, кто Горький? У вас его книжки все читали. А ведь у нас грамотным считается тот, кто имя свое написать может. И таких мало…

— Да… — нахмурившись, согласился Андрей. — Я не подумал… А Котовский?..

— Григорь Котовский! — вскинув голову, воскликнула Мариора. — Кто же его не знает?

— Назовемся котовцами, — твердо сказал Андрей.

В этот день лесной дорогой проходило несколько вооруженных жандармов. Один из них свернул в кусты. Тут его и положил Андрей: сначала оглушил ударом дубинки, а потом, когда остальные ушли далеко, прикончил из револьвера. Это случилось неожиданно для Мариоры: она задержалась в чаще, собирая прошлогодние засохшие ягоды терна. Подойдя к Андрею, обыскивавшему убитого жандарма, остановилась, ошеломленная. Страх от одного вида залитой кровью травы мешался с отвращением к жандармскому мундиру. Жандарм был пожилой, с черными усами. Андрей снял с него китель, вынул из карманов документы. Просматривая документы, нашел в них фотокарточку и, пристально посмотрев на убитого жандарма, протянул ее Мариоре.

— Такому давно пора на тот свет, — сказал он.

Мариора взглянула на карточку. У края ямы две женщины со связанными руками. На переднем плане, лицом к ним, четверо жандармов с автоматами на изготовку, и крайний — этот самый, пожилой, с черными усами…

Мариора зябко повела плечами.

Теперь в распоряжении котовцев были автомат с запасом патронов и связка ручных гранат.

В операции с офицерской машиной Мариора была спокойней, даже обыскала убитых офицеров; пока Андрей «расписывался» на обломках машины, выцедила из бака остатки бензина.

Это была хорошая операция: они унесли в лес новенькие револьверы и около десятка банок свиных консервов.

Все время Мариора и Андрей следили за Малоуцами. Именно с них надо было начинать связываться с населением, ведь в других селах Мариора никого не знала. Но в Малоуцах еще раньше немцев остановился большой отряд полевой жандармерии, приехавший, видимо, чтобы закончить реквизицию продовольствия и сопровождать его в город. Из приреутских камышей было видно: коричневые кители жандармов мелькали по всему селу. Жандармы квартировали почти в каждой касе, не занятой немцами.

Приходилось ждать.

Как нарочно, несколько дней подряд лил дождь. Земля точно покрылась черным вязким киселем, и крестьяне редко выходили на поля. Андрей и Мариора дрогли в лесу.

Наконец наступило первое солнечное утро. Как и ожидала Мариора, Вера Ярели пришла на виноградник Кучука. Виноградник был окружен густым садом, и Мариора, выждав, когда поблизости никого не было, смело подошла к подруге. Вера обрадовалась, но не удивилась. Чтобы поговорить, они спрятались в зарослях тутовника. Не удивилась Вера и узнав, что Мариора «котовец». Только гуще стал румянец на ее щеках и живее заблестели карие глаза.

— Много вас, котовцев? — спросила она Мариору.

— Хватит, чтобы наградить по заслугам кого следует, — помня наказ Андрея, уклонилась та от ответа. И сказала: — Хочешь, иди к нам?

По тому, как Вера сжала ручку сапы, Мариора поняла, какая буря бушует в душе подруги.

— Думаешь, это просто? — наконец проговорила Вера. — Ведь у нас детей куча, а родители больные. Как их бросишь? Подумаю.

Вера сказала, что в Малоуцы Мариоре пока заходить не следует: ее жандармы до сих пор ищут. Челпан даже награду за ее голову обещал. А когда «котовцам» понадобится помощь, пусть Мариора идет в Инешты, там живет тетка Домники Негрян, а ее, Веры, крестная. Тетка Грекина одинокая: муж ее без вести пропал в фашистской армии, а дочку убили гитлеровцы. Верней, та бросилась под машину сама, потому что гитлеровцы над ней надругались. Грекина хорошая женщина и фашистов ненавидит. Мариора может быть спокойна — та не выдаст ее. Каса Грекины на краю села, у самого леса. Правда, в Инештах тиф. Но это даже хорошо: ни солдаты, ни жандармы там почти не бывают.

Еще Вера рассказала, что в имение приехал какой-то родственник боярина и жизнь там идет по-прежнему: только новый господин все ценное постепенно отправляет в Румынию, — видно, знает, что скоро придется удирать. А в селе местные власти все круче расправляются с людьми. Сегодня утром примарь жестоко избил Тудора Беспалого, который стал было отказываться везти в город реквизированное масло. Богатые хозяева, у которых взяли волов и каруцу, тоже не захотели ехать: боятся «котовцев», хотя каруцу будут сопровождать жандармы.