Давид Самойлов - Ранний Самойлов: Дневниковые записи и стихи: 1934 – начало 1950-х [litres]

24.05

Глазков затащил меня к себе. Подарил пару своих книжечек. Читал стихи о Белинском. Они печатны, но репутация Г. отталкивает редакторов.

Квартира у него старая, разваливающаяся. На стене фотографии: некрасивая полная женщина, мужчина бухгалтерской наружности; рядом – двое детишек. Один из них – Коля.

Показывал мне «два тома седьмого собрания стихов». Это довоенные и военные стихи. Далеко не все, что написано. В издание входит 5 тыс[яч] строк. Глазков уверяет, что они отжаты из тридцати тысяч. С каждым «изданием» он сжимает свои стихи, оставляя лишь самые лучшие, с его точки зрения, строки.

25.05

В коктейль-холле. Светлов говорит: «Декадентская манера – раздолье для людей “малой одаренности”. Стихи нужно лепить… строить… делать…»

Он человек без особой эрудиции, может быть, без широкого взгляда на поэзию вообще. Но у него очень точный взгляд на стихи. Здесь он редко ошибается…

26.05

Занимаюсь фольклором. Былины наивны, но места в них есть прелестные. Нужно бы свести их воедино, в одну поэму, как сделали греки, германцы, финны. От этого характеры выиграли бы в полноте, предстали бы в полном величии.

Настоящее чудо – сказки, особенно бытовые про мужиков, бар и попов, – это самые русские сказки.

Язык русских сказок, пословиц, загадок всегда меня необычайно притягивает. Я не копирую его только из стеснения. Загадки – груды самых точных метафор, скопление метафорического мышления целого народа…

Фольклор наш плохо разработан, не связан воедино. Его плохо знают даже поэты.

27.05

Читаю «Эмали и камеи» [164] «Эмали и камеи» – стихотворный сборник (1852) французского поэта и прозаика Теофиля Готье (1811–1872), вышедший в переводе Н. С. Гумилёва (1886–1921) в 1914 г. в переводе Гумилёва. Это одна из книг, которым повезло. Ее перехвалила история литературы. Мы до сих пор принимаем это на веру.

06.06

Прочел книжку Межирова «Дорога далека» [165] «Дорога далека» – первая книга А. Межирова (1947). . Впервые вижу его стихи на бумаге.

Он завораживает своим чтением. Перестаешь слушать смысл – видишь, что перед тобой – поэт.

Своим вдохновением он заворожил и критику. Книга была критикована как неудача мастера. На самом деле она – чистое ученичество. Все неясности ее – от незрелости ума, от пренебрежения смыслом, от недостатка знаний, от мальчишеского увлечения звучаниями, перебивками ритма, «задыханиями» – всем, чему может научиться любая поэтическая шлюха, имитирующая страсть.

Это поэзия «глаза», пытающаяся казаться поэзией «сердца». В ней мало сердца, еще меньше ума, хотя сам Межиров человек умный и тонкий. В поэзии нельзя только показывать (этого хотят Межиров, Гудзенко, отчасти – Луконин [166] Луконин Михаил Кузьмич (1918–1976) – поэт, лауреат Сталинской премии (1949), литературный чиновник. ), в ней необходимо доказывать.

Межиров ничего не доказывает. А показывает – человека, безмерно испуганного войной, но бодрящегося в каждом заключительном катрене.

«Нижний план» – метафоры, эпитеты и пр., то, чем тайно гордится Межиров и считает своей сильной стороной, – тоже однообразен и не слишком блестящ. На тридцать восемь стихов – пятьдесят дождей, тридцать девять ветров и шестьдесят семь дорог, путей, верст и кюветов. Скучно!

05.08

Я был счастливее во время войны, когда кочевал по земле с прекрасной верой в «потом».

И вот оно, это «потом». Еще ничего не сделано. Запутаны мысли, я страшусь прямоты и привязан к мелочам. Очистить душу! Жить снова в большом мире, в котором жил, в котором блуждают до сих пор мысли моего романа.

Тревожусь о Л. Сумеет ли она выдержать трудности моего пути?

Планы мои велики и громоздки. Сумею ли осуществить их?

Роман, поэма о провинции, поэма о детстве Ленина, повесть о Пушкине и декабристах, эстетика.

Мне как воздух нужен успех. Я из тех, кто силен в удаче. Не обязательно во внешней удаче. Но давно у меня не было удач внутренних…

Да исполнится!

26.10

Вне нашей печатной литературы (поэзии) существует другая, которая когда-нибудь предстанет перед удивленным взором общества. Она насчитывает, может быть, десяток имен.

14.11

Разговор со Слуцким.

Есть три типа поэтов: поэты идеологии, поэты темы, поэты ощущения.

Пушкин – поэт идеологии, Лермонтов – темы, Блок – ощущения.

Есть и плохие образцы: Симонов – идеологии, Гудзенко – темы, Северянин – ощущения.

В эпохи декаданса выдвигаются поэты ощущения: Блок, Бальмонт, Анненский [167] Бальмонт Константин Дмитриевич (1867–1942), Анненский Иннокентий Федорович (1855–1909) – поэты Серебряного века. Интересно, что в эту «поэтическую классификацию» среди знаменитых литературных имен включен поэт, стихи которого практически забыты, – Кюхельбекер Вильгельм Карлович (1797–1846), больше известный как участник восстания декабристов. , Мандельштам, Ахматова, Пастернак, Есенин.

Даже поэты идеологии (Белый [168] Андрей Белый (наст. имя Бугаев Борис Николаевич; 1880–1934) – поэт-символист, прозаик, филолог. ) и темы (Брюсов, Сологуб [169] Сологуб (наст. фамилия Тетерников) Федор Кузьмич (1863–1927) – поэт-символист, прозаик, драматург. ) притворяются поэтами ощущения.

Маяковский – типичный поэт идеологии.

Из западных: Байрон, Гейне, Гюго, Гёте, Шиллер – поэты идеологии; Киплинг, Готье, Бодлер – темы.

Сельвинский – поэт темы, мечтающий быть поэтом идеологии.

Межиров – поэт ощущения, выдающий себя за поэта темы (на идеологию не претендует).

В эпохи расцвета поэты темы и ощущения тянутся к идеологии – Кюхельбекер, Рылеев.

Первый тип поэтов – самый высокий. Наибольшее количество гениев дают они. Есть примеры гениальных поэтов и в двух других категориях.

О методах работы. Есть несколько способов взаимоотношений поэта с темой.

Стихотворением может стать извне пришедшее задание, силлогизм, который сознательно, без предварительной внутренней подготовки втискиваются в форму поэзии. Есть хорошие образцы этого метода у позднего Пушкина, у Байрона, у Гейне, хотя ни для одного из них этот метод не характерен.

Второй способ, когда пришедшая извне тема попадает на сложившееся внутри поэта настроение. Наиболее результативный способ творчества. Так написаны наиболее страстные стихи Лермонтова.

Третий способ – вырастание стиха из внутреннего ощущения без явного соприкосновения с данной извне темой. «Как соловей поет». Способ, редко оправдывающий себя в других жанрах, кроме любовной лирики. Невозможный в поэме.