Григорий Ершов - Холодные зори

Подходили они к своим с противоположной от ярмарки стороны, пробравшись туда еще до рассвета берегом Волги. И вскоре текст телеграммы лежал, четко написанный привычной к таким делам рукою Ицека, перед Сочаловым. Ясно пока было одно: впереди был день передышки. Дополнительный боезапас и артиллерия к противнику прибудут через сутки. Казаки и войска вряд ли до столь мощного подкрепления будут пытаться предпринимать какие-либо активные действия.

За ночь морозы окрепли так, что баррикада потрескивала и позванивала, словно до предела натянутая струна. Треухи, шерстяные платки запестрели повсюду, но дежурства на баррикадах не прекратились. Сторожко обходя улочки перед баррикадой, пикетчики зорко вглядывались в ночную темень, стараясь уловить любой шорох. Боевики на баррикаде с берданками, винчестерами, винтовками и револьверами всех образцов, время от времени поспешно отогреваясь в школе, оттаивали, разбирали, тщательно протирали и легонько, уже в собранном виде, смазывали свое боевое оружие.

Рабочие пикеты были высланы и в стороны казачьих казарм, и к солдатской роте, и далеко в сторону въезда в поселок. Там пикетчики пользовались маскхалатами и действовали скрытно.

Обыватели притаились в домах. Ушли со своих обычных постов и полицейские. Казаки и жандармерия опасались рыскать по затемненным улицам.

На телеграфных столбах и заборах по всему поселку затрепыхались продуваемые морозным, льдистым ветром листовки.

«К населению поселка Волжских заводов.

Граждане, жители поселка! Товарищи рабочие!

Просим заблаговременно заготовить продукты ввиду возможного прекращения торговли в поселке на длительное время в связи с развертывающимися событиями…

В поселке, укрытые кольцом баррикад, торговали две частные бакалейные лавки. Обе помещались на Шоссейной, одна неподалеку от школы, другая ближе к тому концу города, который уходил к соседним деревенькам. Крестьяне на двух подводах подвезли картошку, немного кочанной капустки да репчатый лучок.

Не торговать лавочки не могли. Сбив замки, двери лавок открыли дружинники, теперь за прилавком стоял хозяин, а рядом, в подсобке, дежурил вооруженный боевик.

Образовались длинные очереди, но торговля шла споро. Картошку расхватали у крестьян ведерками за каких-нибудь два-три часа. К двум удалявшимся крестьянским подводам присоединилась третья. На ней, укутанные в брезент, стояли пять больших бидонов для молока. Возница был все тот же, Иван Лонин, батрак кулака Митрохина из недальней деревни, как раз с этого конца. С ним в розвальнях устроилась Марина Борисова. Она получила через Петра Ермова задание привезти в поселок молока для детей бастующих рабочих! На два бидона выдали деньги все из той же кассы, что осталась после расчета с потребиловкой за продукты для баррикад. Остальное молоко предстояло забрать вместе с его хозяевами, чтобы открыть торговлю в поселке с крестьянских подвод на деньги.

Молока крестьяне привезли целый обоз. Уже смеркалось, а торговля шла бойко. Молоко продавали и в розлив из бидонов, и кринками.

А один крестьянин умудрился привезти по-сибирски молоко — ледяными кругами; когда только успел столь молока наморозить?

Но по поселку распространился слух: баррикадники грабят простой народ, купили в деревне по одной цене, а в поселке продавали с каждой кружки чуть ли не на копейку дороже.

«Знамо дело, — подогревали женщин кумушки вроде Зины Рокотовой, жены опозорившегося и чуть было не лишившегося должности в свое время полицейского ротмистра, за что Зина никак не могла простить ни Наташе Вавилиной, своей бывшей подружке, а ныне «баррикаднице», ни «красной портняжке» хромоногой Маруське Борисовой. — Знамо дело, — зудила Зинка, — копеечка, прихвати ко времени — она те и рублик сбережет, а на рублик и еще кака денежка набежит. Маруська Борисова в школе своей закройной да шитейной привычна народ обдирать, что ей вдовья да рабочая копеечка».

Начали потихонечку мужички-помощнички по домам с баррикады тикать — жены отозвали. С кем, мол, идете, такие же дармоеды и прижимы, как и в потребиловке и в заводской администрации. Не успели власть заиметь, как с рабочего люда дерут втридорога.

Не услышь вовремя, не разгадай хитрый маневр подлого врага в штабе, и пошатнул бы «молочный бунт» и главную баррикаду, а не то что крайние да малые.

Два бидона молока, купленные на деньги кассы дружины, были отправлены на склад в школу и приняты Григорием Борманом. Марина Борисова по давно заведенной цепочке от одной к другой собрала всех своих надежных учениц из школы кройки и шитья прямо у себя дома. Благо на улицах ни полицейских, ни солдат, ни казаков. Занавесили шторы, зажгли свет. Маруся громко начала читать листовку:

«Товарищи женщины! Матери, жены и вдовы!..»

В ней сообщалось, что завтра вдовам с малыми детьми и женам дружинников, а также всем примкнувшим к восстанию рабочим и находящимся на баррикадах, если у них есть малые дети, будет роздано бесплатное молоко, купленное штабом дружины. Там разъяснялось населению, что копейка на трехкружечную махотку, а не на кружку, как утверждают кем-то пущенные сплетни, была своеобразной надбавкой крестьянам за их смелый приезд вопреки полицейским запретам и за ту скорость, с которой они откликнулись на просьбу рабочих. Там же приводились высокие цены на молоко на рынках губернского города. Спекулянты взвинтили их чуть ли не втрое. Говорилось и о том, что все деньги за молоко получали с населения сами крестьяне.

— Быстро-то как напечатали! — не удержала своего восхищения Глаша.

— Петр Ермов сочинил, а у нас теперь есть свой множительный аппарат. Вот мы за час все это и отшлепали, — пояснила Мария Николаевна Ефимова-Мусина.

Каждая из пришедших на явку получила 10—15 листовок и район, где они должны быть развешаны или розданы по домам. Еще через час «молочный бунт» начал утихать, а многие мужички оставили теплые закуты и снова вышли к своим постам на баррикадах. Ни один из дружинников без разрешения командира не покидал баррикад ни на час.

Но весть о «молочном бунте», видимо, дошла и до казаков, и до войска пехотного, и до полиции. Они воодушевились, а с наступлением полной темноты двинулись с Шоссейной, с Московской, от пожарки, словом, с трех сторон на баррикады.

На этот раз они подготовились хорошо. Впереди шли дворники с большими ножницами для срезания проволоки, с ломами и лопатами, с топорами и вагами, чтобы ловчее рушить проволочные заграждения, а затем и баррикады.

Разведчики дружины своевременно заметили продвижение противника и быстро донесли отовсюду необходимые сведения в штаб.