Григорий Ершов - Холодные зори

А теперь она еще регулярно ходила и на большак, в дом Кочурина, помогала начинять стальные стаканы взрывчаткой. И это делала с немалым блеском, тщательно и тонко. Но цели конспирации не позволяли в этих условиях Ефросинье Кирсановой оставаться на квартире у Борисовых, чтобы провалом этой явки местного комитета РСДРП не сорвать работу отряда бомбовиков. Штаб дружины помог Ефросинье Силантьевне подобрать нейтральное жилье, удобное близостью и к судоверфи, и к дому Кочурина. Фрося переехала от племянников на самостоятельное местожительство.

Неожиданно сюда, в поселок, прямо на ее адрес пришло письмо от Мити. И Фрося, вся в слезах, поспешила к Борисовым. Муж лежал в Чите, в тыловом госпитале, раненый. Месяца через три отпущенный «по чистой», Дмитрий Курсанов приехал к жене, крепкий и ладный, хотя и подраненный мужик, но поднаторелый в крестьянствовании, не однажды поработав и рабочим на мельнице, а теперь еще и крещенный в огне войны, нанялся на завод в наиболее близкой ему по духу и крестьянскому опыту рабочей должности — конюха на заводском конном дворе и возницы на внутризаводских извозных работах. И оказался не менее старательным, исполнительным и выносливым работником, чем его жена Фрося.

Матушев, конечно, уже с первых дней его прибытия в поселок свел с Митяем дружбу, как солдат с солдатом. А когда Курсанов пошел работать, его с помощью Фроси приобщили и к делам заводской рабочей дружины. Сначала вместе с Матушевым, а затем и самостоятельно начал он обучать дружинников приемам обращения с винтовкой в огневой и в рукопашной схватке, рытью окопов, бросанью гранат и метанью бомб.

Месяца через три ему доверили один из отрядов, с которым он и продолжал боевую подготовку.

Разные были подружки у Марины Борисовой — легкомысленные хохотушки вроде Евдокии Федотовой, красавицы-скромницы, такие, как Фруза и Катя Садникова, работяги-подпольщицы — Сима Кетова, Даша Степанова, смелые и решительные боевики типа ее тети Фроси.

Но вот появились и друзья-мужчины.

Среди них на редкость некрасивый молодой человек, но в приличной паре, с котелком на голове и в лайковых перчатках. Стал он нередко подъезжать к дому Борисовых в экипаже с рессорами, запряженном парой лихих коников, с возчиком на облучке. Это был преуспевающий помбух потребиловки Терехин, которого Маринка также узнала на совместных занятиях политического кружка. Ныне он стал ходить в ее женихах.

Помощник, которому, ходят слухи, уже уготован пост уходящего на отдых по старости главного бухгалтера, и хозяйка частной женской школы рукоделия — чем не пара?

Вон они покатили вдвоем по большаку. Никто не видел, как Терехин сунул перед тем объемистый короб под крыльцо Маринкиного дома.

Парочка укатила прогуляться. Совет им да любовь!

А короб тем временем специальным крючком извлечен из-под крыльца и втянут под фундамент дома, где его содержимое располовинено — часть сложена в большую коробку из-под широкополой шляпы и в аккуратный кожаный докторский чемоданчик. Шляпная коробка вечером попадет на чердак, а со своим баульчиком позднее уйдет Маринкина курсантка-швея Дарья Степанова, чтобы еще понадежней спрятать этот опасный груз.

После длинной приятной прогулки в хорошем тарантасе, влекомом резвыми, хорошо бегущими кониками, озорница Борисова разрешала Терехину на руках снимать себя перед окнами своей квартиры, куда уже собрались ее ученицы.

Знала Маринка: нередко подружки ревновали к ней своих ухажеров — не однажды заезжал за ней на лихачах и Петр Ермов, увозил ее на рослом вороном рысаке и ее губернский воздыхатель, вечный студент Козер, человек средних лет, с шиком одетый, изрядно пахнущий лучшими духами, всегда с букетом цветов по сезону — то сирень, то черемуха, то чудесные чайные розы, а осенью — крупноголовые георгины и крепкостебельные астры разных цветов и оттенков. Он, как и Терехин, привозил то в ящике, то в картонных коробках ей подарки, небрежно оставляя их возле крыльца. Бывало, Григорий тащит короб на руках прямо в дом и тут же на глазах у подруг и друзей распаковывает, лукаво улыбаясь:

— Пусть потешат свои душеньки, а мы — материалисты. Нам бы утробу ко времени ублажить. — И впрямь — в коробке оказывалась бутылочка коньяка с банкой икры паюсной или коробками шпротов, а то шампанское с фруктами. И всегда несколько плиток любимого Маринкиного шоколада московской фабрики Эйнем.

Заезжал однажды и Сергей Сергеевич, бывший их сосед. И тогда Фруза целый день дулась на Маринку: очень уж ей нравился второй Ермов, не раз специально ходила в столовую слушать духовой оркестр, где был он и капельмейстер, и меднотрубный баритон одновременно. Ах, как он играл, особенно марши и вальсы!

А сама хозяйка частной школы носится, словно чертенок какой, выскользнет из объятий ухажера и чуть не бегом — даром что в особых инвалидных ботинках — по крутой лестнице. Как ведь сумела ногу свою развить параличную! И ходит без палочки, и танцует не только вальсы, но и краковяк и даже полечку.

Вот и сейчас — позволила на крылечке страшенному своему Терехину чмокнуть себя в румяную щечку — и бегом в дом, пальтецо рывком с себя и на вешалку. И вот она уже на пороге своей комнаты, где разместился ныне класс ее рукодельной школы.

— Простите, сестрицы милые, за опоздание — грех свой отработаю с лихвой. А теперь за дело!

Три швейные машинки — две ручные и одна с ножными педалями, — с десяток манекенов, два длинных раздвинутых стола, и у каждой слушательницы свой стул, свое место, своя работа. В простенке между окон большое трюмо — подарок брата. Еще одно трюмо в прихожей, куда открыты двери, когда работает школа, чтобы не так душно было. Там тоже всегда кто-либо вертится, примеряя на подружке или рассматривая на себе новый наряд.

Школа переживала период своей бурной деятельности. По средам и пятницам работала здесь группа золотошвеек. Сама жена главного инженера Волжских заводов приезжала теперь сюда на паре мужниных лихачей и трудилась со всеми вместе.

А по понедельникам сюда собираются любительницы делать бумажные и тряпичные цветы — сирень, ромашки, маки, розы, хризантемы. Какие дивные букеты пышных полевых и садовых цветов украшали комнату к концу занятий. Когда делали нежные ландыши и ярко-красную гвоздику, многим показалось, что в мастерской запахло сначала по-весеннему свежо ландышами, позже — дурманно-сладковатой красной садовой гвоздикой. На каждом занятии слушательницы получали возможность приобрести черно-белую или цветную картинку с изображением модного платья, костюма, шляпки, с рисунком искусственного цветка. Есть также образцы изящных кружев и для вышивки гладью с эффектными рисунками, вдохновенно сделанными своим местным художником. Филей. Нашла-таки Маринка способ устроить жизнь уволенного с электростанции Василькова дружка.