Иван Коробейников - Голубая Елань

Ваня той самой палкой, которой Петька подгонял норовистую кобылу, прощупал грязь в нескольких местах. Под ней повсюду лежал твердый песчаный грунт. «Ничего, — с удовлетворением подумал он, — все из машины выжму, а не опозорю ее».

Лошадей отвели в сторону, привязали к березе. Ваня завел трактор. Кольца белого дыма, ширясь и перекручиваясь, поплыли к вершинам берез, ответивших многократным татаканием. Ваня осторожно направил трактор в грязь. Она расступилась и тяжело, с аппетитным чавканием сомкнулась за ним. Трактор шел медленно, с глухим урчанием. Ваня видел: сцепление хорошее. Зайдя вперед, он задним ходом «подрулил» к телеге.

— Петька, гляди! Он задом ходит! — кричал Колька. — Ге-гей! Раком, смотри, идет! Раком!

Привязать телегу к трактору не заняло много времени. Через несколько минут Ваня снова был на беседке, плавно выжал сцепление, и телега, покачиваясь, двинулась за трактором. Так же была переправлена и вторая телега. Колька ехал на ней и орал что есть мочи:

— Поехали! Поехали! Тебе, Петька, коней вести.

Петька перебрался верхом, ведя вторую лошадь в поводу.

— Вот машина! — сказал Колька, когда Ваня переключил трактор на холостой ход. — Как живая! А ведь в ней одно голое железо. Я думал: не вывезет. Вывезла. Ну, машина! Проворная! Сил-то сколь в ней, ты сказал?

— Пятнадцать лошадиных сил, — Ваня весь так и сиял. — Понимаешь, это как все равно пятнадцать жеребцов запречь. Да вот давайте связывайте телеги, он обе их легонько увезет. По доброй дороге это ему нипочем даже.

— А что?! Давайте! — подхватил Колька. — Свяжем — и айда! Кони у нас выбились… Вот закатили бы в Застойное — чертям тошно!

— Точно! — поддержал Петька теперь уже без всякой насмешки.

Ваня, не раздумывая, дал команду:

— Связывайте!

Скоро необычный поезд медленно, но споро двигался по проселочной дороге в сторону Застойного. Колька стоял на тракторной площадке позади Вани, крепко держась за его тугие плечи. Петька поодаль ехал верхом. Когда на ухабах телеги слегка подбрасывало, он кричал:

— Эй, вы! Потише, черти! Водку у меня всю раскокаете! — Но голос его тонул в грохоте. Да если бы даже было слышно, Колька все равно не обратил бы внимания на предупреждения товарища — он целиком был поглощен работой трактора, то и дело кричал в самое ухо Вани:

— Эта штуковина зачем?

— Рычаг скорости, — отвечал Ваня. — Либо скорее, либо тише ехать.

— Понужало, значит. А сколь круто можно ехать на нем?

— Всяко. Четыре скорости у него. Пятая — задний ход.

— А теперь мы как едем?

— На второй.

— Это тише или круче?

— Тише.

— Слышь, Петька, четыре скорости у него. Едем на второй — тише, значит. Отстаешь, смотри! — он прижался к Ване и, горячо дыша ему в шею, попросил:

— Ваня! Крой на самую что ни на есть скорую. С Петькой в беги! А?!

Ваня переключил на третью. Трактор задорно, по-мальчишески рванулся вперед и, тревожно, с перебоями хлопнув, остановился. Стало удивительно тихо, так тихо, что было слышно, как дрожат листья на осинках ближнего колка. Ваня побледнел.

Трактор никак не заводился. Крутили все трое по очереди. Ваня проверил свечи, провода, карбюратор. Открыв заслонку, он долго, пытливо присматривался к регулировочной игле, но и тут не нашел ничего такого, что могло объяснить внезапную остановку трактора.

— Все! Оттокало! — сказал Петька. — Так я и знал. Давай, Кольша, запрягать. Выходит, Цапулина кобыла как-никак надежнее машины.

Слезы готовы были брызнуть из глаз Вани. Колька видел это и ничего не ответил на предложение товарища…

— Ну, тогда как хотите, а мне загорать здесь с вами барыш небольшой. У меня товар. — Петька запряг лошадей, сел в телегу с водкой и уехал.

— Что же теперь делать будем? — робко спросил Колька. — Не пойдет трактор?

Ваня ничего не ответил. В который уже раз он начинал делать все то, что предусмотрено инструкцией на случай непредвиденной остановки, и все без толку. Он был уверен, что дело не в телегах, но ведь машина встала, и этого достаточно, чтоб наговорить черт-те знает что. И дернуло же его связаться с телегами! Что теперь подумает о нем Карев? Что он скажет Батову? Трактор ждут двоить [24] Двоить — пахать на второй раз. пары, а он…

— Балда! — наконец воскликнул Ваня. И засмеялся. — Вот балда!..

— Чего?

— Да вот же — молоточек контактов полетел. И как я сразу не догадался. У меня же запасной есть. Сейчас сменим.

— Значит, поедем?

— Поедем, поедем! — Ваня почти приплясывал.

Снова ожило мертвое железо.

— Только и всего, — удивился Колька. — Вот какая штуковина, а всю машину везет. Чудно…

Он все порывался покрутить баранку.

— Ваня, дай поуправляю.

Ване страшно было отдать машину в чужие, неопытные руки, но и обидеть товарища отказом не хотелось. После настойчивых просьб он дал Кольке подержаться за руль. Только одну минуту. Но трактор успело-таки тряхнуть как следует. Колька завопил:

— Держи его, Ваня, держи!

Но как бы там ни было, Колька был доволен. Ему казалось, что он уже умеет управлять трактором.

Мимо плыли знакомые, милые сердцу места. Вот тропинка к Малиновому оврагу. Тут в прошлом году Степан Грохов со Стянькой пахал пары. И Ваня не вытерпел.

— Чего нового у вас, Коля? Слыхал я, Степана будто за зятя из колхоза исключили? Правда — нет?

— Нет, брешут. А вот Стянька домой заявилась.

Трактор тряхнуло. Колька вцепился в Ванины плечи.

— Ой, чего это? Ваня ответил не сразу.

— Ничего… Газу сбавил… — Через минуту снова спросил: — Как домой заявилась?

— Обнаковенно. Костя-то смылся, бросил, значит, Стяньку-то. Совсем. Ну, она и пришла к отцу.

Впереди показалась толпа мальчишек. С криками «ура!» они неслись прямо на трактор.

— Идет! Идет!

— Наврал Петька!

— Шпарит почем зря!

Колька сорвал с головы картуз и помахал ребятам. Те еще отчаяннее завизжали.

— И-и-их! Зздорово-о!

Чем дальше, тем все больше встречалось народу. Теперь уже бежали взрослые. Бабы заранее — сажен за сто — сворачивали в сторону и все равно, как только трактор равнялся с ними, с ужасом таращили глаза, охали и прятались за широкие спины мужиков. Но мужиков и самих охватывала оторопь. У Саввушки Сороки развязалась оборка, а может, он сам в спешке не завязал ее, только когда он попятился от трактора, кто-то наступил на оборку, и Саввушка снопом плюхнулся на дорогу. Нараскорячку, как мокрый теленок, он пополз в сторону, подхватывая одной рукой сползающие штаны. Оборка цеплялась за траву, и без того слабые силы Саввушки окончательно покинули его. Он бормотал ни жив ни мертв:

— Господи! Я те… я те вот недолго скажу. Я те… только и есть: натягай веревочку!..

Стоном стонала толпа. А Ваня ехал будто во сне.