Борис Романов - «Пане-лоцмане» и другие рассказы

— И без нас с вами, старпом, найдутся, кому положено за водой следить. В системе нашей с вами персональной компетентности это не вода как таковая, а одно из эффективных противопожарных средств.

— Но если не предупредить министерство, при все возрастающем планируемом грузопотоке и неизученности степени любого взаимодействия вещества окатышей, при постоянном затоплении трюмов мы будем изменять естественный состав воды в реке и тем самым нарушать конвенцию о защите окружающей среды…

— У-ф-ф… — сказал Леонид Семеныч, но Коротков упорно продолжал:

— Я на предыдущем судне платил штраф из-за отсутствия записи о сожженных в инсинераторе десяти числившихся за мной картонных ящиков из-под болгарских консервов. Инспектор заявил, что мы их выбросили за борт, а там действительно плавало какое-то картонное мочало…

— У-ф-ф! — повторил Серояров. — Кто не платил штрафов! Тем более — если легко штрафовать. Но сейчас, старпом, речь не об этом. И не об окружающей среде! А о сдаче груза. Например, у нас трансформаторы и электромоторы из четвертого твиндека ржавые и мокрые идут! И о нормальном отчете перед комиссией. А вы, например, мне молекулярные формулы пишете! Но вы, старпом, все это очень внятно должны понимать, если вы, старпом, когда-нибудь собираетесь стать капитаном, конечно!

Последний аргумент пришелся под дых, Валентин Валентинович судорожно вздохнул и исчез, ибо, понятное дело, никем иным, кроме как капитаном, он в своей жизни стать не собирался.

МУРМАНСК ГНАТЮКУ

0800 МСК ВСЕГО ВЫГРУЖЕНО 3770 ТОНН ТЧК СОСТОЯНИЕ ГРУЗА ТРЮМАХ БЕЗ ИЗМЕНЕНИЙ ТЕМПЕРАТУРА ОКАТЫШЕЙ ПРЕДЕЛАХ ПЛЮС 25 ТЧК РАЗГРУЗКА ОКАТЫШЕЙ ПРОИЗВОДИТСЯ МЕРЕ ОТКАЧКИ ВОДЫ ЗА БОРТ ВВИДУ ОТКАЗА ТЦК ПРИЕМЕ ЗАГРЯЗНЕННОЙ ВОДЫ ТЧК НЕОБХОДИМЫЕ ДОКУМЕНТЫ ЗПТ ЛИЧНЫЕ СВИДЕТЕЛЬСКИЕ ПОКАЗАНИЯ КОМИССИИ ПРЕДСТАВЛЕНЫ

ОДЕССЫ ВЕСЬМА СРОЧНО ТХ СОСНОГОРСК КАПИТАНУ ТХ ЛУВЕНЬГА КАПИТАНУ ДЛЯ БОГАТОВА ЗПТ СЕСТРИНА КОПИЯ МУРМАНСК ГНАТЮКУ ЗПТ КОЛОТОВУ ДЛЯ РАЗУМОВСКОГО ЛЕНИНГРАД ГРАФОВУ МОСКВА СТАРОСТИНУ

ВАШУ РДО 27 АПРЕЛЯ ТЧК ДИДЕВСКИЙ ЛАНДМАН АППАРАТУРОЙ ПРИБОРАМИ ГОТОВЫ ВЫЛЕТЕТЬ МУРМАНСК 29 ТИРЕ 30 АПРЕЛЯ ТЧК ТОВ РАЗУМОВСКОГО ПРОШУ ПОДТВЕРДИТЬ НЕОБХОДИМОСТЬ ВЫЛЕТА УКАЗАННЫЙ СРОК ТЧК ГНАТЮКА ПРОШУ СООБЩИТЬ ДАТУ ПОЛАГАЕМОЙ ОТГРУЗКИ ОЧЕРЕДНОГО СУДНА ПАРТИЕЙ ОКАТЫШЕЙ

…На следующий день, а точнее — утро, Леонид Семеныч с воспаленными глазами вернулся на «Лувеньгу» с «Сосногорска», где проходило последнее заседание комиссии (неожиданно подвернулся самолет ледовой разведки, шедший прямым маршрутом на Архангельск и Мурманск, и члены комиссии поспешили воспользоваться оказией, чтобы выбраться на Большую землю к первомайским праздникам).

Председатель комиссии, по-столичному породистый и по-столичному снисходительный капитан дальнего плавания Богатое в заключение сказал:

— Окончательный вывод сделает замминистра, которому я, по надлежащем оформлении расследования, все досконально изложу. Но и теперь объективно очевидно, что Южный филиал, при нашем попустительстве, поспешил с выводами, основываясь в основном на межцеховых перевозках Сокольского комбината…

— Боже мой, но ведь был же экспериментальный рейс! — в раздражении и гневе заламывая волосатенькие ручки, вскричал представитель Южного филиала Сестрин. — Сколько же это можно, боже мой, повторять?!

— Конечно, экспериментальный, — ответил Богатов, обращая к маленькому Сестрину загорелое («Откуда?» — подумал Леонид Семеныч) лицо с достойным всего его внушительного облика носом. — Боже мой! — тоненько добавил он. — Сколько же можно это повторять?!. Комиссия работу закончила!

— Поскольку два новейших теплохода сжечь все-таки не удалось, отвальный банкет предлагаю отнести на счет нашей передовой прикладной науки, — мрачно предложил капитан «Сосногорска» Харлов. — Теперь науке ни радоваться, ни бояться не надо!

— Справедливо, Владимир Константинович, справедливо, — поддержал Богатов. — Пусть раскошеливаются! А то жилет тебе, за две последние недели, предполагаю, очень велик стал.

Действительно, роскошный бежевый костюм-тройка на всегда щеголеватом Харлове порядком пообмялся, поскольку он на стоянках предпочитал одеваться по старинке, по-береговому.

— Если бы я снова мундир надел, у меня команда вполне обоснованно за чемоданы взялась бы, — ответил Харлов.

— А как вы, Леонид Семеныч?

— Извините, спать пойду. Вот окатыш выгружу и спать пойду. Счастливой всем дороги, а я спать пойду!

Однако первое, что он обнаружил у себя на борту, — это тишину на четвертом трюме. Оба береговых крана, опустив клювы, отвернулись от «Лувеньги» к порожним думпкарам, и Леонид Семеныч заглянул в трюм. Внизу, близ самого настила, сладковато парила вода, плюхались капли в туман с отпотевшего твиндека, и редкий снежок, сыпавшийся с холодного неба, таял, не достигая этого тумана.

— В половине шестого, грейфер уже настил скреб, началось интенсивное возгорание остатков, — доложил вахтенный третий штурман Юра. — Старпом приказал снова принять воду в трюм, до вашего возвращения.

— Почему же не сгребли окатыш под грейфер бульдозером?

— Штивку грузчики отказались делать. Мы со стивидором бригадира уговаривали, а он говорит: «Я докер, а не пожарник, и такого уговора не было, чтобы в пекле работать, на хрена, — говорит, — мне эти ландыши, гегемон!..» Старшему диспетчеру об этом заявили — без внимания… А он по-домашнему, Леонид Семенович, горит — как газовая плита, только без напора. И блинами не пахнет.

Леонид Семенович поморщился, отметив некую бестактность штурманского доклада:

— А где бульдозер?

— Да вон, так и тарахтит вхолостую под кормушкой. Как гегемон завел, так и бросил. Пересменка.

— Довольно! Они ведь действительно — не пожарники. Но и не рабочие, пожалуй… Хотя бульдозер на морозе тоже не назаводишься… Сразу после завтрака соберите команду в курительном салоне.

— Есть! Что там комиссия, Леонид Семенович, наработала?

— Куда конь с копытом… — проворчал Серояров, — наработала… Скажи лучше, кто у нас на бульдозере умеет работать? То-то!

Но ответить на этот неожиданный вопрос не смогло и общее собрание экипажа (боцман Ерошенко, заядлый автомобилист, предложил: «Дайте на бережку, на снежке, потренироваться, Леонид Семеныч, если время терпит»), пока не вспомнили о вахтенном мотористе Коле Андоленко. Извлеченный из машины, Коля подтвердил, поддергивая постромки великоватого ему форменного финского комбинезона:

— Служил, ясно дело, в стройбате бульдозеристом.

Леонид Семеныч оценил Колину скупую на мускулы фигуру:

— В трюм с окатышами пойдешь, Николай Владимирыч?

Коля пожал плечами.