Яков Ильичёв - Турецкий караван

Жлоба умолк. Фрунзе подошел к нему:

— Просто молодцы, и все! Великолепно!

— Товарищ Серго научил, — ответил Жлоба. — Да и понимали обстановку.

Серго показал Фрунзе копию своего тогдашнего письма Карабекиру. Фрунзе обратил внимание на стиль этого письма:

«…Я должен откровенно заявить, что последние события ставят все действующие соглашения под величайшие опасности. Что значит на самом деле соглашение, если оно нарушается на каждом шагу, для чего в таком случае тратить время на конференции. Как понять, с одной стороны, заверения вашей делегации в Москве… о святости нашего союза, если союзный договор немедленно нарушается. Я в недоумении, я не в состоянии понять последние действия. Ведь то, что может получиться в результате всего этого, оно может обрадовать только наших врагов…»

Карабекир увел войска за границы, определенные Московским договором, и даже поставил это себе в заслугу. Правительство предложило офицеру, объявившему себя губернатором, немедленно вернуться в Ангору. Серго сообщил в Москву, что батумская авантюра Карабекира окончена.

— А что с ним сейчас? — Фрунзе посмотрел в лицо Серго, перевел глаза на Жлобу.

— Только что в Карсе на переговорах Карабекир клялся в дружбе, — сказал Серго. — Но этот хулиган, эта лиса, каким был, такой и есть. Он советуется с английским разведчиком Роулинсоном. Лиса готова превратиться в барса и броситься на нас.

— Попробуем образумить, как это сделали вы в батумской истории, — проговорил Фрунзе. — Вот заеду к нему.

— Много для него чести! — воскликнул Серго. — Кемалю на Западном фронте приходится туго, а посмотри, сколько сил сохраняет Карабекир на нашей границе. Когда Кемаль в августе погибал, Карабекир только одну дивизию отпустил для него…

— Притом оставил из нее полк и развернул новую дивизию, — сообщил Жлоба. — Наш представитель вернулся из Сарыкамыша — там среди офицеров и солдат идет ярая антисоветская пропаганда… В последнее время участились вооруженные нападения на наши пограничные села…

Со стороны «Карабекирии» эмиссары проникали в Аджарию, Дагестан, агитировали против Советов, за присоединение к «матери-Турции»… В турецких портах теперь гонят матросов с наших судов, задерживают курьеров… Карабекир преследует русское население, вопреки договору мобилизует молокан. Недавно он откровенно заявил: возможно ухудшение советско-турецких отношений.

А что же Ангора и главнокомандующий Кемаль? Рассказы тифлисцев открыли перед Фрунзе неожиданную картину: Сарыкамыш — сам по себе; ставка Карабекира, восточные области Анатолии противостоят Кавказу с а м о с т о я т е л ь н о.

— Кемаль сам по себе, а Карабекир — сам? — спросил Фрунзе.

— По существу, именно так, — Серго поднял указательный палец. — Именно! Он противостоит и Кемалю! Засел в Сарыкамыше, как в крепости. Кемаль не может вытащить его в Ангору.

— Карабекир спит, и мерещится ему, что он — главнокомандующий, — поставил точку Жлоба.

— Да. Кемаль для него, видимо, главный соперник. Имея сильную армию, влияние, думает Кемаля устранить! Для того ему и война на Кавказе нужна: получит помощь от англичан, поссорив нас с Кемалем, ослабит его, а своих сообщников в Ангоре укрепит. Этот профессор, в прошлом преподаватель в военной академии, убил Субхи, чтобы на того же Кемаля пала кровь, чтобы лишить Кемаля моральной поддержки. Иногда он просто нагло высказывается: «Как же не личность делает историю? Стоит мне изменить содержание моих писем в Ангору о кавказской политике Эресефесер, как между народами вновь разразится война». Это он с нашим консулом делился. С пафосом говорит о вечном мире на Востоке и готовит войну…

— Так вот оно как! Уф, братцы, что же вы мне сразу не сказали…

Фрунзе ощутил знобящий холодок, будто только что ушел от внезапной опасности: увидел, что решение ехать через Карс, чтобы увидеться с Карабекиром, ошибочно в основе. Нельзя, ни в коем случае нельзя к Карабекиру!

— Сразу бы и сказали! Нельзя же привозить в Ангору воздух Сарыкамыша.

— Конечно, нельзя! — сказал Серго. — О твоей с ним встрече он сообщит в Ангору, без сомнения, что ты предлагал ему тайный сговор против Кемаля. И черт его знает! Любезно встретив вас в Сарыкамыше, срежет под Эрзерумом и скажет, что несчастный случай… С Субхи помнишь как он поступил…

— Нет, главное, чтобы Кемаля не оскорбить. Сердечно благодарю вас всех, — сказал Фрунзе. — Славный вы народ, кавказцы. Умницы и тонкие дипломаты! Что вам привезти из Турции на обратном пути?

— Нормальную обстановку на границе!

— Будем добиваться… Значит, ехать не через Карс, а через Батум…

В Тифлисе находилось ангорское представительство во главе с кемалистом Ахмедом Мухтаром. Его считали другом Советской России. Подтвердились сведения о крайнем недовольстве Англии франко-турецким соглашением, об оскорблениях, открыто наносимых Франции английской прессой. Это обстоятельство не было неожиданностью для Фрунзе. Он решил посетить Ахмеда Мухтара — не прояснится ли договор Ангоры с Франклен-Буйоном? Что, по мнению Ахмеда Мухтара, если он захочет говорить откровенно, означает позиция Англии? Следовало напомнить Ахмеду Мухтару о двойной политике Антанты. Потому и вызывает беспокойство соглашение с Франклен-Буйоном. Тем более что Ангора, да, скрыла от Москвы ход переговоров, хотя и обещала в Москве, на условиях взаимности, «ради искренности и дружбы» все сообщать. Не было неожиданностью и пребывание в Тифлисе бывшего триумвира Турции Энвер-паши.

Полной неожиданностью для Фрунзе оказалось совсем другое…

Ноябрь 1921

Члены ангорского правительства в разговоре с Нацаренусом намекнули, что кампания Англии против франко-турецкого договора началась не без участия третьей силы, т. е. России. Это предположение абсолютно неосновательно. Вы знаете наши отношения с Англией и знаете поэтому, что такое секретное соглашение или подталкивание нами Англии является фактической невозможностью.

Мы много раз повторяли, что, если Турции выгодно заключить мир с Францией, мы будем относиться положительным образом ко всему, что содействует улучшению положения Турции, если только нет ничего против нас. Пока соглашения с Турцией… не заключают в себе ничего враждебного против нас, мы можем только приветствовать улучшение ее положения. Нас несколько беспокоит, в интересах турецкого народа, не пойдет ли турецкое правительство слишком далеко по пути экономических уступок, которые могут повести к… порабощению турецкого народа французским капиталом…

Но мы в данном случае можем только платонически проявлять свою тревогу, не скрывая того, что мы не только опасались бы за интересы турецкого народа, но могли бы также бояться, что экономическое внедрение Франции в Малой Азии может в будущем повести к созданию там неблагоприятной для нас обстановки…