Михаил Шитов - Свидания в непогоду

— Разве это руководитель? Ни богу свечка ни черту кочерга! — говорил Узлов в кабинете Береснева. — Молодежь надо двигать, Павел Алексеич… Вот тебе, пожалуйста, тот же Шустров: специалист, комсомольский работник. Напористый. Смотри ты, как ловко Ильясова подколол!

Береснев помолчал. Предложение Узлова было тем и неожиданно для него, что сам он не видел особой необходимости в замене Иванченко. Собираясь с мыслями, он высказал свою точку зрения на расстановку сил в «Сельхозтехнике», упомянул о коллективе, о Лесоханове. Об Иванченко сказал с ноткой сочувствия:

— Растерялся человек после реорганизаций: то МТС, то РТС, а теперь вот «Сельхозтехника». С кем не может быть такого? А переболеет — опять потянет.

— Что-то не пойму я этой логики, товарищ Береснев, — возразил Узлов. — Значит, сиди у моря и жди погоды? Так?

Береснев, сцепив руки на столе, думал. Всё, что он мог сказать о Шустрове, было пока неопределенно. Кажется, заносчив, стремится выделить себя, произвести впечатление. Кажется, не по годам внушителен, «из молодых, да ранний»… Мало было наблюдений, мало фактов (разве что эти доильные установки, преждевременно зачисленные в разряд действующих). Словом, одни ощущения, с которыми не ввяжешься в полемику. Но и они беспокоили. А когда Шустров был приглашен в кабинет, Береснев, присматриваясь к нему, снова почувствовал внутреннюю настороженность.

Тогда же зашел разговор о Лесоханове. Его фамилию в качестве кандидата на должность управляющего назвал Прихожин. Узлов вопросительно взглянул на Береснева, тот улыбнулся:

— Не пойдет… На эту тему я говорил с ним. Обиделся, и правильно, по-моему: «Что ж я — не руководитель? Или всё руководство только в том, чтобы писать приказы, а не машины ремонтировать?»

— Где же «правильно»? — усомнился Узлов. — С такими представлениями о руководстве лучше, конечно, не руководить… Так что ж, может варяга вам прислать?

Береснев дунул в папиросу: нет, варяга не надо… Еще один такой разговор, в котором позиция Узлова была подкреплена выступлением газеты, — и вопрос о смене руководства решился окончательно. А пока Шустров ездил в город, Иванченко был приглашен в Березово, к Прихожину.

— Садись, Яков Сергеич, прошу, — с преувеличенным доброжелательством встретил его председатель исполкома и, когда Иванченко сел, заговорил ни с того ни с сего о состоянии березовских дорог и о задачах, которые стоят перед работниками дорожного управления. Ничего вначале не понимавший, Иванченко изумленно выставлял на него кругляшки линз. Лишь на третьей минуте, сообразив в чем дело, сказал:

— Не финти, Алексей Константиныч!.. На управление, что ли, сватаете?

— Начальником, — сдался Прихожин. — Объем там, правда, поменьше, но ответственность не меньшая.

— Ответственность и при уходе за курицей нужна, дорогой Алексей Константиныч. А по мне лучше прямо сказать: устарел, в обоз угодил. Думаешь, не пойму? Честно говоря, и сам я хотел было в отставку подать, да всё благоверная отговаривала. Рубли считала.

Смущенный признанием Иванченко и ненужным своим дипломатничаньем, Прихожин улыбнулся:

— Что ж, Яков Сергеич, хорошо, что сам понимаешь… Съезди для начала на юг, отдохни. Путевку мы тебе дадим.

— Насчет юга — это, пожалуй, можно. Благодарствую, — согласился Яков Сергеич. — Только вот мое слово: никуда я из МТС не уйду (по привычке, должно быть, назвал «Сельхозтехнику» по-старому). Хоть бригадиром, хоть слесарем, а останусь на месте… Не бойся, подвоха с моей стороны не будет.

— Ну что́ ты, Яков Сергеич, какой там подвох, — ответил Прихожин, и уже не с наигранной, а с настоящей доброжелательностью проводил Иванченко до двери.

Трудно понять, как это случается, но весть об утверждении Шустрова обогнала его в трехчасовом пути от города. Едва приблизился он к конторе — навстречу сутулый старичок, завхоз. Щурит от солнца веселые глаза, говорит, и, кажется, душевно:

— С благополучным возвращением, Арсений Родионыч. Поздравляю!

— Спасибо, Кузьмич, — Шустров улыбнулся, но сейчас же со стороны представил себя этакой благодушной персоной, натянул скромность на лицо: — Вы-то, собственно, откуда знаете?

— Слухом земля полнится, Арсений Родионыч…

Действительно, в конторе почти уже все знали о его назначении и встречали, в общем-то, приветливо, без панибратства и подозрений, чего он смутно опасался. И эта приветливость подбадривала его. Очень просто, словно бы ничего не случилось, но так же радушно встретил его и Лесоханов. Сжимая его небольшую, крепкую ладонь, Шустров сказал:

— Надеюсь на вашу поддержку, Андрей Михалыч.

— Иначе и быть не может, — ответил не задумываясь Лесоханов.

Как ни странно это казалось самому Андрею Михалычу, но известие о назначении Шустрова лишь в первые минуты обеспокоило его. Вначале представилось, что кто-то там, наверху, поступил неразумно, как шахматист, передвинувший на доске не ту фигуру. Но скоро эта мысль сменилась другой: может быть, сам он недосмотрел каких-то особых качеств в молодом инженере? И уже трудно было отделаться от впечатления, будто все эти месяцы Шустров находился в «Сельхозтехнике» в роли стажера, готовящего себя к более масштабной работе, которую и получил, завершив стажировку.

До сдачи нового дома оставалось не много времени. Шустров решил всё же не стеснять больше Лесоханова, да и просто казалось неудобным жить теперь с ним под одной крышей. По поручению Узлова Прихожин схлопотал ему на время комнату в другом доме, и, не мешкая, Шустров перетащил сюда чемодан. Перед уходом от Лесоханова он одарил Серафиму Ильиничну тортом, Леньке привез из города «Конструктор», и последний вечер в тесной кухоньке прошел в беседе за чашкой чаю.

Стучал Ленька полосами железа. Серафима Ильинична угощала дочь кремом. Позвякивая ложечкой в стакане, Лесоханов говорил о реконструкции мастерских, — последние месяцы эта мысль особенно занимала его.

— Сплю, Арсений Родионыч, и вижу: поточные линии, сборочные стенды, отработанная, как на заводе, технология. И сходят с ремонтного потока тракторы, автомашины… Вот тебе, председатель, классная техника, вот гарантийные паспорта! Получай!

Шустров, слушая внимательно, вспомнил утренний разговор с Климушкиным. Первый доклад плановика был не из веселых.

— Всё это очень хорошо, Андрей Михалыч, — сказал он. — Но вот в будущий вторник зарплата, а денег кот наплакал.

Лесоханов пригубил стакан, улыбнулся:

— Ну, вы на них, на финансистов наших, жмите. Как-нибудь выкрутятся… Одно, впрочем, скажу наверняка: наладим технический уход, да если еще реконструкцию проведем, — без денег не будем!

— Правильно. Но сейчас надо прежде всего обменный фонд машин создать, торговлю запчастями развернуть…