Джон Мильтон - Рай: Потерянный рай. Возвращенный рай

«О ты, в венце своей великой славы,
Одно в своих владеньях, как Господь,
На этот мир взирающее новый,
Ты, пред которым все тускнеют звезды
И преклоняют голову свою, –
К тебе взываю, но не зовом друга,
Тебя зову по имени, о Солнце,
Чтоб рассказать, как ненавижу я
Твои лучи, которые мне скорбно
Напоминают, как я страшно пал,
Хоть прежде был твоей славнее сферы!
Ах, гордостью и честолюбьем злым
Я увлечен был на борьбу с великим,
Необоримым Властелином Неба;
И для чего? Ничем не заслужил
Он от меня подобного поступка, –
Он, Кем я сотворен в моем блестящем
Достоинстве, Который никого
Не попрекал своим благодеяньем!
Ему не трудно было и служить:
Какой был меньше труд, чем воздаянье
Хвалы Ему, какая плата меньше,
Чем благодарность должная Творцу?
Но все добро во мне лишь зло рождало
И лишь к коварным мыслям привело.
Быв столь возвышен, мысль о подчиненьи
Стал отвергать я: показалось мне,
Что шаг еще – и стану я всех выше
И сразу сброшу с плеч огромный долг
Безмерной благодарности – то бремя,
Которое, сколь ни платил бы я
Свой долг, – всегда на мне бы тяготело;
Забыл я все, что от Него имел;
Не понял я, что благодарность платит
Сама собой и что сознанье долга
Есть в то же время и платеж за долг;
Какое ж для меня тут было бремя?
О, если б, по Его могучей воле,
Одним из низших Ангелов я был,
Счастливей был бы я и честолюбье
Не знало бы несбыточных надежд!
Но почему же нет? Иная сила,
Великая, как я, тогда могла б
Их возыметь, и был бы я, хоть слабый,
Быть может, ею увлечен. Однако ж
Другие силы, крупные, как я,
Не пали, а спокойно устояли
Внутри себя и вне, вооружись
Противу всяких искушений. Что же?
Владел ли также ты свободной волей
И устоять ты мог ли, как они?
Ты мог! Итак, кого ж ты обвиняешь,
Как не Небес свободную любовь,
Которая равно всех наделила?
Да будет эта проклята любовь!
Мне все равно, любовь то или злоба:
Я ею к вечным мукам приведен!
Нет, будь ты проклят сам: ты, против воли
Его, избрал своею волей то,
О чем теперь жалеешь справедливо!
О я несчастный! Как мне избежать
Бед без конца, отчаянья без меры?
Куда б я ни бежал – со мною Ад;
Я сам свой Ад, и в глубочайшей бездне
Вновь бездна разверзается на дне,
Грозя пожрать меня. В сравненьи с этим
Тот Ад, где я терплю страданья, – Небо.
О, уступи ж тогда! Ужель нет места
Раскаянью, ужель пощады нет?
Нет – если я не покорюсь; а в этом
Мешает гордость мне и страх стыда
Пред низшими, которым обещал я
Не то, увлек иною похвальбой:
Не покориться – покорить хвалился
Всесильного себе! О горе мне!
Они не знают, как жалею горько
Теперь о той я праздной похвальбе,
Каким внутри страданьем я терзаюсь,
Когда меня на троне Ада чтут!
Со скипетром в руках и в диадеме,
Возвысившись над ними, ниже всех
Я пал, – всех выше я лишь по несчастью!
Вот честолюбья грустная награда!
Но если бы раскаяться я мог,
И был помилован, и получил бы
Вновь положенье прежнее свое, –
Увы, как скоро сан высокий снова
Меня б увлек к высоким помышленьям!
Как скоро от покорности притворной
Отрекся б я, сказав, что уступил
Насильно лишь, подавленный бедою!
Не может мира истинного быть
Там, где смертельной ненависти раны
В такую проникают глубину.
Да, это только повело б меня
К вторичному и худшему паденью,
И я двойною карой заплатил бы
За облегченье краткое свое.
Кто покарал меня, Тот это знает,
А потому настолько же далек
От мысли пожалеть меня, насколько
От просьб о мире я далек. Итак,
Навек исчезла всякая надежда!
Изгнав нас и отвергнув, вместо нас
Себе Он создал новую утеху –
Людей и ради них весь этот мир.
Прости ж, надежда; больше нет ни страха,
Ни угрызений совести: все благо
Утрачено навеки для меня;
Отныне Зло моим пусть будет благом;
Через него, по крайней мере, власть
Я разделю с Царем великим Неба,
И, может статься, больше половины
Я захвачу; о том узнает вскоре
И человек, и этот новый мир!»

Пока он это говорил, жестоко
Лицо его страстями искажалось:
Покрылся трижды побледневший лик
Отчаяньем, и завистью, и гневом,
И страшно изменилися черты
Его притворной маски. Он бы выдал
Себя чрез это, если б кто-нибудь
Его увидел, ибо Духи Неба
Всегда спокойны и впадать не могут
В такое раздраженье. Скоро он
Заметил это сам и постарался
Смягчить свой вид спокойствием притворным;
Искуснейший из всех лжецов, он первый
Соединил со внешностью святой
Глубокое коварство, злое мщенье;
Но не настолько был искусен он,
Чтоб Уриила обмануть, который
На страже был и проследил за ним,
Как он летел к вершине ассирийской
И как он там свой образ изменил
Несвойственно блаженным Духам, – видел
Его движенья резкие, заметил,
Как он себя безумно вел, считая,
Что он один, что не следят за ним.
Вот Сатана приблизился к Эдему.
Пред ним вверху стоял прелестный Рай,
Зеленою оградою венчая,
Как изгородью сельскою, вершину
Горы высокой и крутой, чей склон
Щетинистый покрыт был дикой чащей,
Густой и прихотливой, заграждавшей
Пути наверх; над нею возвышались
Громадные роскошные стволы –
Раскидистые пальмы, кедры, ели, –
Богатый лес; и так как ряд над рядом
Бросали тень, пред взором возникал
Роскошный вид лесистого театра.
Но выше всех их возносилась Рая
Зеленая стена; с нее смотрел
Наш общий прародитель на владенья
Соседние свои. За ней ряды
Чудеснейших деревьев возвышались,
Обремененных дивными плодами:
Цветок и плод в одно и то же время,
Они как будто златом и эмалью
Блистали; солнце, кажется, на них
Своих лучей бросало позолоту
Еще охотней, чем на облака
Вечерние иль на дугу из влаги,
Которую нам посылает Бог,
Когда дождями землю напояет.
Прекрасен был ландшафт, а чистый воздух
Врагу навстречу сладостно дышал
Весеннею отрадою и счастьем
И был способен все прогнать печали –
Отчаянья не мог лишь излечить.
А нежные Зефиры, расправляя
Свои крыла душистые, вокруг
Распространяли всюду ароматы,
Шепча, откуда взяли свой бальзам.
Так иногда тем путникам навстречу,
Которые плывут, пройдя мыс Доброй
Надежды, миновав уж Мозамбик, –
Со встречным ветром северо-восточным
Сабейские [92] Саба – главный город счастливой Аравии, жители которой назывались сабейцами. По Диодору, благоухание трав было так сильно в этой стране, что жители старались ослабить этот запах, окуривая себя асфальтом (горной смолой). несутся ароматы
Чудесные от пряных берегов
Аравии счастливой; и, довольны
Задержкою, они свой долгий путь
Охотно замедляют, и, ласкаем
Тем запахом приятным, много миль
Их Океан улыбкой провожает.
Так сладкий запах нежит и Врага,
Принесшего сюда свою отраву;
Приятней был ему тот аромат,
Чем Асмодею [93] Асмодей – имя демона-погубителя в Библии. Он убивал всех женихов Товитовой невестки Сарры, дочери Рамуила из Мидии. Сын Товита, Товий, пришел в Мидию в сопровождении Ангела Рафаила; в день свадьбы своей с Саррой он взял по совету Ангела «курительницу, положил сердце и печень рыбы, и курил. Демон, ощутив этот запах, убежал в верхние страны Египта, и связал его Ангел» (Книга Товита, 8: 3). рыбный дым, который
Прогнал его, влюбленного, от ложа
Товитовой невестки, отомстив
Коварному; из Мидии в Египет
Он убежал и там прикован был.