Алмат Малатов - Immoralist. Кризис полудня

Сначала с ним было решено поиграть, но вдумчивое перечисление всех инфекций и неприятностей, которые можно получить, играясь с незнакомым наркоманом, отвратило нас от этой идеи. И мы его выкинули.

К девяти утра, когда попойка на террасе был в разгаре, явилась хозяйка. Колоритная и огромная, она могла бы быть внучкой Раневской, но, как все мы помним, у Раневской не было ни дочки, ни внучки — только жучка.

— Что вы уже жрете, сладенькие мои? Инжир? Я сначала хотела срубить этот инжир, все равно он на скале растет, не вызревает. Но потом подумала — пусть будет. Зачем вам видеть, чем я там занимаюсь? Я достаточно деликатно выразилась?

— Да лишь бы мы вам не мешали.

— А вы и не мешаете, котик. У вас мешалка еще так не отросла. Я приемлю все, кроме зоофилии. Тем более, что я всю зиму буду жить на то, что на вас заработаю.

— Здесь, наверное, зимой плохо?

— Да нет. — Катя задумчиво рассматривает баллон с газом, и вдруг внезапно вскидывает голову: — ЗДЕСЬ УЖАСНО!!!

В кустах раздается шорох. С ветки на ветку прыгает белка. Вид у белки очень пассионарный. Не исключено, что именно эта белка устроила революции в Грузии и Украине. На одной из веток она замирает и принимается остервенело мастурбировать. Восемь пьяных кобелей гогочут и предлагают белке посильную помощь. Не рассчитав от ужаса следующий прыжок, белка шмякается в лопухи.

— А вы знаете, что всех белок за зиму съедают кошки? — хозяйка явно соскучилась по общению.

— А что тогда только что дрочило об ветку?

— Белок в Крым завозят каждый год.

— Чтобы покормить кошек?

— Нет. Чтобы белки радовали туристов. Тебя радует эта облезлая прыгучая крыса? Нет? А тебя? Тоже нет? И тебя, судя по кислой роже, белка не радует. Ну а меня так тем более — я же не турист и не кошка.

— Да мы сами как белки. Мозгов у нас примерно столько же. По крайней мере, сегодня.

Мозгов и вправду нет. Пьяные, мы ползем на гей-пляж, воспетый в чертовом романе. Ползем буквально: спуск к пляжу представляет собой осколки скалы, сам пляж состоит из них же.

За моей спиной бухтит Женечка:

— Вот объясни мне, зачем мы ползем полчаса по этим скалам? Камни острые, место опасное, в воде водоросли.

— Погляди на это с другой стороны. Ты получаешь полный фитнес-набор: и силовую аэробику, и обертывание водослями, и загар, и пилинг жопы об скалу. До костей.

Местность сияет красотами дикой природы. Очень дикой: туристы, отдыхающие в палатках, срут на камни. Это заставляет заниматься скалолазанием еще более внимательно: никто не хочет шмякнуться мордой о камни, а уж в дерьмо — тем более.

На камнях происходит съем: среди художественно разложенных пенсионеров гуляют молодые ебливые хохлы. Время от времени они находят себе пару и заползают куда-нибудь в щель.

Лично я уже ни в какую щель не хочу. Я хочу есть. Добравшись до жилья, я вижу под навесом хозяйку, бутылку водки и соседку. Они азартно спорят на неожиданно умные темы. Физическая терминология перемежается отборным матом.

На террасе дядя Фестер одобрительно разглядывает польский порножурнал.

— А кто у нас Катя по образованию?

— Говорит, что закончила музыкальное училище.

— А почему она сейчас сидит под брезентом, пьет с соседкой водку и со знанием дела рассуждает о сопромате? Разве в программу музыкального училища входит сопромат?!

— Ну, может, она там обучалась по классу кувалды. Пойдем жрать, темнеет уже.

Знаменитое симеизское кафе «Ежи» по сути является гей-клубом. Я осматриваюсь по сторонам.

— Судя по контингенту, клофелин здесь льют даже в суп.

— Суп поэтому такой дорогой? — дядю Фестера из равновесия не может вывести ничего.

Ожидающий оплаты вполне московского по сумме счета официант наманикюрен и игрив. Пока дядя Фестер роется в бумажнике, я разглядываю официантовы белые сандалики, белые носки, белые штанишки, белую майку...

— Самка белого мотылька у открытого кошелька, — пою я неприятным голосом на мотив известной песни Меладзе.

Соседние столы грохают хохотом.

...Ночь в сентябрьских горах наступает внезапно — в семь вечера абсолютно темно. Предупрежденные о внезапных нападениях в кустах, мы ходим колонной по восемь человек и с битой. От нас шарахаются. Следующим вечером в кафе за столом напротив сидит троица странного вида. Пожилой юноша гримасничает, поглядывая на нас, девица в спортивном костюме задумчива, парень диковатого вида жрет салат так, как будто это последняя еда в его жизни. Мы подзываем официанта.

— Скажите, а что за контингент в этом кафе?

— Ну... разный контингент.

— Юноша, скажите прямо: дядя за тем столом нас снимает, или у него нервный тик?

Оба предположения неверны: дядя заманивает меня за стол, и выясняется, что вся компания желает побеседовать о гомосексуализме.

— Вам лекцию, или как? — вздыхаю я.

— Лекцию, лекцию! — задумчивая девица оживляется и достает косяк. — Я люблю лекции!

— Хорошо. На данный момент конвенционна полиэтиологическая теория гомосексуальности...

Через пять минут аудитория просит пощады и щедро наливает мне водки — чтоб заткнулся. Диковатый парень, оказавшийся местным грузчиком, отзывает меня в сторонку, и жарко шепчет:

— Слушай, сто баксов, и все будет!

— Что будет, деточка? — я настроен благодушно.

— Будет все. Ну ладно, пятьдесят!

— Парень, я могу дать тебе двадцать гривен. Просто так. Больше ты все равно не стоишь.

— Хорошо, пусть будет двадцать. Но надо купить две бутылки пива и пельменей.

Я заинтригован (эротические игры с пельменями? Открытие пивных бутылок задницей?), и, купив все необходимое, мы оказываемся в соседней халупе. Пельмени и пиво достаются грузчиковой сестре, а сам грузчик честно отрабатывает ядовито-розовую купюру. На выходе я спотыкаюсь о сестру грузчика. Она уныло пьет пиво в кустах, закусывая пельменями из кастрюльки.

...Две недели слились в одну большую пьяную оргию. Пора уезжать, поскольку мы больше не можем столько пить, а при виде очередной белки у нас начинаются нервные судороги.

— Ну, какой сувенир мы привезем домашним из Симеиза? — Дядя Фестер помахивает в воздухе битой.

— Сдадим анализы — узнаем, — отвечает Гоша.

И в самом деле, везти оттуда нечего. Не белку же? Но в день отъезда проблема решается сама собой: возле «Ежей» добрый мальчик из антиспидовской организации раздает всем желающим гандончики и тюбики со смазкой, а также буклет про анальный секс с картинками в болотных тонах. Привезти в качестве крымского сувенира банку смазки — это очень сильный сюжетный ход, и мы набиваем полные карманы.

Мы уезжаем. В Симеизе начинаются дожди. Хозяйка выходит нас проводить:

— Вы мои хорошие, вы мои сладкие. Со всеми ли я попрощалась? Раз, два, три, четыре, семь... А где эта плешивая блядь с битой, которая орала в ночи «суки, мыться по одиночке!»