Язмурад Мамедиев - Родная земля

— Смотри! — Чары схватил Керима за рукав.

На склоне бархана белело что-то.

Они осторожно приблизились и разглядели женщину. Керим опустился перед ней на колени, приподнял голову, ладонью осторожно вытер грязное лицо.

Женщина открыла глаза. И сразу встрепенулась, села, оправила платье на коленях, испуганно посмотрела на незнакомцев.

— Кто вы? — спросила она.

— Ты не бойся, — сказал Чары. — Мы чабаны. Отара здесь, кош.

Эти люди не были похожи на басмачей.

— Ты не ранена? — спросил Чары. — Что ты делаешь одна в песках?

— Меня зовут Наташа, я доктор, — сказала девушка. — Доктор Наташа, не слышали?

— Ай, откуда нам знать, — ответил Чары. — Ладно, пойдем к огню, согреешься, выпьешь чаю.

— Я заблудилась, — возбужденно стала рассказывать Наташа, поднимаясь. — Начался ветер, я пошла и заблудилась. Долго шла, не знаю, сколько. Из сил выбилась. Вдруг — огни. Думала — люди, костры. А это — волк. Бросился на меня…

— Это не волк, — сказал Керим, все время молчавший. — Барс. Вот он лежит. На верблюда бросился, верблюд его задавил.

Наташа посмотрела на распластанное тело барса с содроганием.

— Сильный зверь, — сказал Керим. — Собаки боятся его, не знаю, где попрятались.

Чары подбросил веток саксаула в костер, они затрещали, объятые пламенем.

В свете костра Наташа разглядела своих спасителей. Керим был весь в крови, рубаха на нем висела клочьями.

— Это барс? — в глазах девушки еще гнездился страх.

Керим смутился, запахнул на груди халат, сказал виновато:

— Неловко схватил его, вот и… Да ничего, заживет.

— Нет, нет, — поспешно возразила Наташа, — это нельзя так оставлять. Я осмотрю вас.

Профессиональное спокойствие вернулось к ней. Она раскрыла полевую санитарную сумку, которую чудом не бросила во время бури, достала бинт, йод.

— Ну-ка, снимайте халат и рубашку, — властно приказала она.

Керим еще больше смутился, стал суетливо стягивать халат.

— Вон как он вас, — покачала головой Наташа, рассматривая раны на груди и животе. — Ну ничего, ничего…

Ее пальцы мягко трогали мускулистое тело Керима, и он замирал от каждого прикосновения, испытывая незнакомое сладостное чувство. Ах, если бы это были руки Зибы! Он даже зажмурился от удовольствия — так приятна была мысль о возможной близости любимой.

— Больно? — тревожно спросила Наташа, взглянув на его лицо.

Он улыбнулся в ответ, покачал головой.

Раны и в самом деле оказались не опасными — это обилие спекшейся крови придавало Кериму такой пугающий вид. Наташа осторожно промыла их, стала перевязывать. Керим лежал на кошме и вдруг увидел обнаженные колени девушки, гладкие и белые. Его бросило в жар.

Наташа заметила его взгляд, поняла, и, тоже краснея, поспешно одернула платье.

Но теперь Керим видел то, на что раньше не обратил внимания, — платье ее легкое, плотно облегает ладную фигуру и просвечивает, и можно разглядеть сорочку, какие-то лямки и ленточки, и голые плечи, и волнующую ложбинку на груди…

— Ну, чего вы, лежите смирно, — стыдясь и возмущаясь, сказала Наташа.

Но Керим привстал, вытащил халат из-под себя и кинул ей, сказав почти грубо:

— На, надень.

Наташа не посмела отказаться, и поспешно, глотая слезы, закончила перевязку.

Кериму стало жаль ее. В конце концов, почему она должна носить шаровары с ковровым узором у щиколотки и просторное кетени, если все девушки в городе одеваются так?..

— Спасибо, — сказал он, надевая новую рубаху. — Теперь совсем быстро заживет.

Наташа низко склонилась над своей сумкой, пряча влажные глаза.

— Да, да, я думаю, все будет хорошо. Только надо полежать несколько дней.

Керим снисходительно улыбнулся.

— Лежать из-за этих пустяковых царапин? Я не бай. Утром мы погоним отару дальше.

Чары молча поставил перед ними чайник и пиалы. Керим налил чаю, подвинул девушке, сказал:

— А я видел тебя, сестренка. В Ак-Тепе.

Наташа удивленно посмотрела на него и внезапно вспомнила: первомайский праздник в колхозе, тесный круг людей и посредине этот парень, красный от натуги, только что бросивший на землю непобедимого Мердана…

— Я тоже, — обрадовалась она, — на первомайском празднике.

— Верно, — счастливо засмеялся он, заметив, как вспыхнуло ее лицо. — Как же ты запомнила?

Только теперь у Наташи окончательно отлегло от сердца. Она все еще побаивалась этих суровых на вид людей, не знала, чего можно ждать от них, а тут вдруг оказалось, что они почти знакомы. От недавней обиды не осталось и следа.

— Запомнила, запомнила, — тоже засмеялась она. — Не такой уж вы незаметный. Вы же боролись, еще приз получили, платок.

Она обернулась к Чары, как бы приглашая и его принять участие в веселье. Но тот хмуро возился у костра и даже как будто не слышал их разговора.

На самом деле слово "платок" снова всколыхнуло его остывшее было чувство. Значит, верно говорил Ниязкули, был приз, был платок. У, змееныш! В поселке волочился за замужними женщинами, а здесь будто с неба свалилась к нему эта русская девчонка, и он уже кружит ей голову разговорами… Выходит, все правда. Никакой он не тихоня, а самый настоящий потаскун.

Так думал Чары, ковыряя палкой угли в костре. И прежняя лютая злоба против недавнего друга поднялась в нем. Как только земля носит такого подлеца, распалял он себя, почему не покарает его аллах, почему не заплескается море там, где он стоит, чтобы поглотить этого злыдня? А может быть… Ну, конечно, это ему, Чары, вверяет судьба жизнь Керима. Что ж, он выполнит свой долг!..

— Я очищу воздух от его смрада, — прошептал он, как клятву.

Ночные переживания сморили всех. Наташу уложили в шалаше. Чары устроился у костра. Керим прилег под боком у настрадавшегося верблюда, стал гладить его, шептать ласковые слова, улыбаясь в темноте, не понимая, чему радуется.

Затихла ночная степь. Запоздалый серп месяца поднялся над горизонтом, повис, как серьга. Сорвалась и покатилась по небу падучая звезда, — стынущий след ее таял медленно, как след камчи на спине верблюда.

Керим уснул. А Чары, размышляя о случившемся, вдруг снова разволновался, совсем потерял покой. Понимая, что теперь не уснуть, он сел, привычно поджав ноги, стал ворошить тлеющие головешки в костре. Время от времени он поглядывал на мерно посапывающего Керима, и злоба к нему с новой силой прихлынула к сердцу. У Чары не было сомнений, что Керим только притворяется скромным, а на самом деле он отъявленный бабник, каких мало на земле. Паршивый кобель! Стоит ему увидеть женщину, как он теряет голову и готов на любую подлость. Конечно, это так. Вот и с этой русской… Как смотрел на нее Керим! Настоящий обольститель. Да и понятно. Здесь, в центре Каракумов, женщину встретишь редко, а Керим парень молодой, здоровый… Конечно, утром он оставит его, Чары, с отарой, а сам напросится проводить доктора. Уведет ее в пески, а там…