Абдулла Кадыри - Скорпион из алтаря

К грамоте прилагается послание о том, что вышеназванное лицо является административной властью, коей подчинена дворцовая канцелярия.

Данную грамоту мы скрепили нашей царской печатью».

Окончив чтение грамоты, дамулла Нияз приложил ее ко лбу и обеими руками поднес Худояру.

Худояр взял грамоту и кивком подозвал Анвара, который стоял перед ним, наклонив голову. Анвар подбежал, взял грамоту, поцеловал ее, воткнул в чалму и, пятясь задом, вернулся на прежнее место.

Дамулла Нияз вознес благодарственную молитву:

— Да богатеет день ото дня государство царя царей! Да склонят перед ним враги свои головы! Да будет всегда благословение божье над ним, чтобы он осенял нас своей милостью!

В ответ отовсюду, особенно из передней, раздалось громкое: «Аминь! Аминь!» Эхо этих возгласов потрясло священные покои.

Удайчи принес два халата, один, парчовый, надел на дамуллу Нияза, другой — из черного бархата, в каком полагалось ходить главному писарю, — надел на Анвара. Облачившись в парчовый халат, дамулла Нияз снова стал восхвалять повелителя, сочиняя славословия и молитвы, уподобляя его в щедрости легендарному Хатим-Таю [49] Хатим-Тай — герой арабских сказаний, отличавшийся необычайной щедростью. , а в справедливости сравнивая с иранским царем Нуширваном [50] Нуширван (Хосров I Ануширван, 531–579) — государь Ирана из династии Сасанидов, в позднейших преданиях выдававшийся за образец справедливости. . На этом церемония закончилась.

Анвар, пятясь задом, тихонько выбрался в переднюю, окунулся в гул приветствий находившихся там придворных и вышел из ханских покоев.

Когда Анвар вернулся в канцелярию, все младшие и старшие писаря встали с мест — приветствовать своего нового начальника. Даже на лицах тех, кто не хотел его назначения, теперь не было и следа прежнего «недоумения». Сам муфтий Шаходат первый раз в жизни поднялся с места, приветствуя Анвара.

— Поздравляю, поздравляю! Честь и слава, мирза Анвар! — сказал он.

Пусть не удивляет читателя такая перемена в людях, совершившаяся в какие-нибудь полчаса, причина тут простая и всем известная. Ведь главный писарь — хозяин в канцелярии, начальник даже для таких, как муфтий Шаходат, хоть у него и борода по пояс. Начиная с этого часа, судьба всех их в руках этого человека.

Анвару было неловко от всех этих искренних и лицемерных поздравлений. Взяв в руки торчавшую в чалме грамоту, он, как бы удивляясь самому себе, оглядел окруживших его писарей.

— Волей его величества, — сказал Анвар, обращаясь к ним, — я вынужден принять на себя тяжелую и ответственную обязанность. Я принял ее не потому, что слишком уверен в себе, но потому, что надеюсь опереться на всех вас, моих отцов и братьев. Я думаю, что вы не заставите краснеть вашего младшего брата, взявшего на себя такую ответственность, и будете милостивы ко мне… Я выучился здесь многому с вашей помощью, вы были моими учителями. Теперь я назначен руководить вами, но это не имеет большого значения. Я хочу, чтобы вы и дальше относились ко мне просто, как к вчерашнему Анвару, и не обижали меня преувеличенными почестями. Ведь простое обращение — признак доброжелательства и дружбы.

— До нынешнего дня мы вас уважали не потому, что вы были воспитанником покойного Мухаммеда Раджаба, — сказал в ответ Султанали, — мы уважали ваши знания и талант. И в дальнейшем мы будем уважать вас не потому, что вы главный писарь хана, а за то, что вы мирза Анвар!

Муфтий Шаходат посмотрел на Султанали исподлобья, заложил под язык щепотку насвая, отошел и сел на свое место.

— Вы всегда смущаете меня, преувеличивая мои достоинства, Султанали-ака, — сказал Анвар. — Мне дороги не похвалы, а ваше уважение, повторяю опять. Так пусть же оно выразится в простом и братском отношении ко мне.

Совершив благодарственную молитву, все вновь приступили к своим занятиям. Анвар стал снимать свой бархатный халат, но к нему подошел Султанали.

— Мирза Анвар, вам следует теперь пойти домой!

— Почему?

— Сейчас по городу пойдет глашатай и объявит народу о даровании вам грамоты. К вам домой придут люди поздравить вас…

— Во-первых, у меня нет своего дома. Во-вторых, у меня нет знакомых, которые пришли бы поздравить меня, — сказал Анвар, махнув рукой, — так что не беспокойтесь на этот счет!

— Как вы еще молоды, Анвар!

Вместо ответа Анвар улыбнулся и, усевшись на свое место, принялся разбирать бумаги.

Пошел второй час после дарования грамоты новому начальнику дворцовой канцелярии, и весть об этом разнеслась по всему городу.

Дворцовый глашатай громко кричал на базарах и на перекрестках улиц, оповещая народ о совершившемся:

Городское духовенство и знатные люди, еще вчера с насмешкой относившиеся к слухам о назначении Анвара, теперь, узнав, что это совершилось, возмущенно хватали себя за ворот: «Какое неразумие, прости господи! Такие почести — и кому? Какому-то неизвестному, без роду и звания?»

Бедняки кустари по этому поводу говорили: «Э, кто бы там ни был, лишь бы справедлив был! Не правда ли, Мамар-аим, а?» И возвращались каждый к своим заботам. А те, кто, подобно Сафару-ткачу, уже имел случай узнать доброту Анвара, были очень обрадованы новостью.

— Этот джигит вознесен по заслугам, — говорили они. — Хорошо, что он назначен, — и хвалили нового главного писаря.

Хотя Салих-махдум ожидал назначения Анвара, все же он растерялся. Задержав джигита, пришедшего получить суюнчи за принесенную радостную весть, махдум тут же приказал двум своим ученикам быстро подмести михманхану, а всех остальных школьников распустил. Поспешно вошел он в ичкари и позвал Нигор-аим, которая занималась со своими ученицами.

— Открой-ка свой сундук, пришел человек от Анвара! — сказал он.

Нигор-аим сначала не поняла мужа.

— Какой человек от Анвара? Зачем открывать сундук?