Абдулла Кадыри - Скорпион из алтаря

Возвращаясь из дворца, Султанали и Анвар разговорились дорогой.

— Послушайтесь моего совета, купите коня, — сказал Султанали, — вам теперь не пристало ходить пешком.

— Зачем конь, когда так удобно на своих двоих…

— Это верно, но теперь так не годится.

— А каково будет слезать с коня и опять ходить пешком, когда я слечу со своего высокого поста?

— Почему это вы слетите? Вы много лет будете в этой должности.

Анвар опять засмеялся.

— Мне кажется, я и года не продержусь… Если вы мне друг, молите бога, чтобы я освободился от этой должности, не сломав себе шеи!

— Что за вздор вы говорите!

— А вы поглядели бы на физиономию вашего муфтия Шаходата. А насмешки поэта, вы слышите их?.. Да я буду считать себя счастливцем, если эти звери отберут у меня должность главного писаря без скандала! Мой ум отказывается постичь, почему выбрали меня, когда были такие сильные претенденты на это место. Это — либо мое необыкновенное счастье, либо беда моя. Мои предчувствия или, как вы говорите, вздорные мысли скорее заставляют меня предполагать последнее…

— Если муфтий Шаходат или поэт Мадхий хоть на копейку причинят вам вред, тяните меня к ответу! — сказал Султанали. — Вы должны были стать главным писарем, и ваше назначение было правильным. Муфтий не имел авторитета даже у семилетнего ребенка. Муфтия с его многолетним попустительством всяким злоупотреблениям, с его сплетнями, с его тайными подлостями знаю не только я, знает весь город и сам хан тоже. Всем было ясно, что он не получит грамоты. Между муллой Бурханом и главным визирем такие отношения, что, если бы сам хан велел написать грамоту Бурхану, все равно главный визирь ни за что не написал бы ее. Да и назначение Бурхана вызвало бы беспорядки в канцелярии. Что же касается поэта Мадхия, всем известно, что это человек безалаберный, он занят только восхвалением хана да высмеиванием своих недругов. К тому же он женолюб и развратник, и есть еще одна причина, почему он не мог рассчитывать на грамоту, — об этом во дворце знают лишь несколько человек…

— Какая же причина?

— Не спрашивайте, вы будете смеяться.

— А все-таки?

Султанали засмеялся и понизил голос.

— Поэт вступил в связь с одной девицей из гарема, — сказал он.

— Ну и что же?

— Узнав об этом, другая девушка рассказала хану. Хан прогнал виновницу, призвал к себе поэта и ругал его на чем свет стоит, даже матери его не пощадил. С трудом вымолил поэт себе прощение и избежал изгнания.

Анвар засмеялся:

— И вы думаете, поэтому ему не дали грамоты?

— Конечно. Если бы у него была голова на плечах, он и не совался бы, куда не следует, а благодарил бы бога, что его не выгнали из дворца. Итак, все ваши тревоги и опасения неосновательны. Поверьте мне: когда вы устанете ходить пешком, вам придется купить коня. Но оставим пока этот вопрос и перейдем к другому, более важному — о том, что вам сейчас нужнее коня. Я думаю, например, что уже настало время, когда вам следует жениться, чтобы не быть одиноким…

— С чего вы это взяли, Султанали-ака!

— Я не шучу. Жениться теперь — ваш долг и обязанность. Надеюсь, тут у вас не найдется отговорок.

Анвар улыбнулся.

— Женитьбу я тоже отложил бы до того времени, когда меня снимут с этой должности.

— Вот тебе на! А если вы до конца дней своих будете на этой службе? На всю жизнь останетесь холостым? Ха-ха-ха!

— Кто же всю жизнь занимает одну и ту же должность?

— Бывают такие люди. Например, покойный Мухаммед Раджаббек. Еще со времен Мухаммед-али-хана и до самой смерти он все воевал в дворцовой канцелярии. Нет, я вам серьезно говорю, мы постараемся женить вас на любой девушке в городе, какая вам понравится!

— Спасибо…

— Анвар, я дело говорю!

Анвар с улыбкой посмотрел на Султанали, но, почувствовав, что тот ждет от него серьезного ответа, сказал:

— Хорошо, я посоветуюсь со своим учителем и скажу вам.

— Ваш учитель сегодня утром сам приходил ко мне, — важно сказал Султанали, — и, если я правильно понял его, похоже на то, что он желает сделать вас своим зятем. Я только не понял — согласны ли вы на это или нет?

Анвар покраснел. Вместо ответа он вопросительно глядел на Султанали, будто спрашивал: «Что же дальше?»

— Если верить словам учителя, все уже готово к свадьбе, — сказал Султанали. — Махдум пришел, чтобы через меня получить ваше согласие. Я обещал ему узнать ответ.

Анвар засмеялся. Но теперь это был уже иной, счастливый смех.

— Хорошо, — сказал Анвар и несколько шагов прошел молча, — хорошо, я подумаю до завтра и дам вам ответ.

— Значит, если я сегодня увижу учителя, сказать ему, что завтра он получит ответ?..

— Конечно.

— До свиданья, Анвар, да поможет вам бог!

— Прощайте, Султанали-ака!

И они разошлись.

То, что несколько лет волновало Анвара, что было предметом его постоянных мечтаний, наконец начинало сбываться. Цветок любви, так долго сдерживаемый сомнениями, теперь раскрывался навстречу влюбленному, и Анвар, месяцы и годы только издали любовавшийся им, теперь наконец мог насладиться его ароматом. И разве не для того, чтобы получить эту возможность, Анвар столько лет жил в этом доме, терпел махдума, согласился на ненавистную службу, выносил попреки сестры, не раз говорившей ему: «А я-то радовалась, думала, что ты опять зажжешь огонь в доме матери… Глупо, Анвар, не заботясь о своей судьбе, раскармливать чужого человека!»

Счастье каждый понимает по-своему. Для Анвара счастьем была любовь к Рано. Как мог он зажечь огонь в доме отца и матери, когда у него самого не было в жизни огонька? Он искал его, и этим огоньком стала для него любовь.

Иные молодые люди, заботясь о своем счастье, строят дома, налаживают хозяйство, шьют наряды для жен, о которых еще и представления не имеют. Анвар же сначала хотел жениться, а уж потом думать обо всем остальном.

Пообещав Султанали дать завтра ответ, Анвар, радостно взволнованный, пришел домой. Торопливо покончив дела с ожидавшими в михманхане посетителями, он направился в ичкари. Его вело туда тайное желание не просто увидеть Рано, но прочесть в ее глазах — знает ли она о намерениях махдума.

Рано сидела на айване, прислонясь к столбу, и читала книгу. Нигор-аим у очага готовила ужин. Рано, взглянув исподлобья, увидела направлявшегося к ней Анвара, улыбнулась, спрятала ножки под желтое атласное платье и перекинула на обтянутую атласом грудь свои длинные косы. Когда он приблизился, она медленно отвела глаза от книги и сказала: «Здравствуйте!» И снова склонила лицо над страницей. Анвар заглянул в книгу.