Абдулла Кадыри - Скорпион из алтаря

И написала:

— Победила! Ты победила, Рано! — воскликнул Анвар. — Но только в последней строке у тебя ошибка…

— А именно?

— Медицина говорит не о том, что желчь разлилась, — человек сходит с ума, когда у него кровь горит…

— Но для того, чтобы кровь горела, надо сначала, чтобы желчь разлилась. Пока желчь не разольется, кровь не испортится… Ну, будете дальше писать или признаете себя побежденным?

— Я побежден.

— А если побеждены, я хочу получить мой выигрыш!

Анвар подставил лицо. Рано слегка ударила его по щеке.

— А если бы я выиграл, — сказал с сожалением Анвар, — я бы не стал тебя бить по щеке…

— А что бы вы сделали?

— Теперь уже бесполезно говорить об этом.

— Скажите, вдруг мне тоже это понравится, тогда моя пощечина не в счет — ведь я едва ударила…

— Нет, ты не сделаешь того, что я бы сделал…

— Почему не сделаю? Скажите…

— Не сможешь… — засмеялся Анвар и сказал с усилием: — Я бы к тебе не рукой прикоснулся, а губами…

Рано смутилась и опустила глаза. Она имела полное основание краснеть и опускать глаза, так как в первый раз в жизни слышала такое. Хотя она писала стихи о любви и была влюбленной и любимой, подобные вещи были ей совсем не знакомы. Да и для Анвара эти слова были первой дерзостью по отношению к Рано, и оба они были смущены.

На голубом куполе неба зажглись вечерние звезды, мерцавшие, как свечи. Луна стала ярче и словно смеялась над этими двумя молодыми существами, которые неловкими шагами вступали в жизнь.

Поднявшийся ветер клонил друг к другу цветы в саду, будто говоря этим двум молодым: «И вы, подобно цветам, клонитесь ближе друг к другу». Рано подняла голову и застенчиво улыбнулась Анвару:

— Ну, вот я пришла по вашему «повелению»!

— По моему повелению? — сказал Анвар, тоже улыбнувшись и прямо глядя в глаза Рано. — Нет, это после вечерней молитвы…

— Что после вечерней молитвы?

— Ты должна прийти сюда по моему «повелению»!

— А сейчас?

— Сейчас нельзя.

Рано обиженно посмотрела на Анвара, встала и ушла в ичкари.

Разыгравшийся ветер гнул деревья в саду во все стороны. На улицах пыль поднялась к небу, свет луны и звезд померк. Вой ветра заглушал треск кузнечиков и цикад. Шпалеры виноградника над супой все время раскачивались, то пряча в тень, то открывая лица сидевших на супе, будто играя с ними. Несколько маленьких гроздей винограда упало на землю.

Анвар подобрал упавший возле него виноград и стал есть, несколько ягод он протянул той, что сидела с ним рядом.

— Возьми, Рано!

— Я не буду есть.

— А я не буду тебя уговаривать.

Рано подобрала несколько ягод и дала Анвару.

— Возьмите, если вам так хочется винограда.

— Вот хорошо… Ты соберешь для меня весь осыпавшийся виноград…

— Что вы хотели мне сказать?

— Да ничего особенного… Все, как всегда, как каждый день, ты знаешь сама… Просто так посидим… Я тебя позвал, чтобы ты собирала для меня виноград, сорванный ветром.

— Скоро отец вернется после вечерней молитвы. Если у вас нет ко мне дела, я пойду домой.

— Вечерняя молитва еще не кончилась, только что прокричали азан. Если отец вернется раньше, мы быстро спрячемся за цветами.

— А если отец станет нас искать и найдет за цветами, что мы будем делать?

— Ну, что же? Ты пойдешь к себе в ичкари, а я в михманхану.

— А что мы ответим, если он спросит, что мы делали вдвоем за цветами?

— Скажем: просто так сидели.

— А если спросит: почему спрятались?

— Скажем: потому, что ваша дочь смутилась…

Рано, смеясь, встала с супы и, собрав рассыпанные вокруг виноградины, отдала их Анвару.

— Ну, ладно, раз у вас нет ко мне никакого дела, я пойду, а то я от ветра прямо оглохла!

— Рано! Есть разговор, — поспешно сказал Анвар. — Вернись, я скажу.

Рано подошла к нему.

— Говорите!

— Сядь!

Рано села рядом с Анваром. Только она уселась, вдруг сильный порыв ветра сорвал у нее с головы платок и накрыл им лицо Анвара.

— Ага, ветер отомстил за меня. Ну, говорите же!

Анвар сжал платок в руках.

— Скажу, только при одном условии!

— Говорите ваше условие!

— Ты не рассердишься?..

— Хорошо…

— Ты не будешь смущаться?..

Рано, словно догадываясь, о чем будет речь, задумалась.

— Отдайте мой платок!

— Платок твой улетел. Принимаешь мои условия?

Рано не ответила. Анвар взглянул на сказочно-прекрасное в свете луны лицо Рано. Ее чудесные глаза, ясные и чистые, казалось, понимали, что хочет сказать Анвар. Некоторое время оба сидели молча. Ветер налетал порывами, то усиливаясь, то стихая. Цветы от ветра, как невесты, раскланивались во все стороны.

Анвар пересел в глубь супы, в тень. Вероятно, то, что он собирался сказать Рано, смущало его самого.

— Люди рождаются и растут, а когда вырастают, соединяются в пары. Не только люди живут парами на земле, это и в природе, и у животных… Лани в горах, попугаи в лесах, соловьи в садах — все, все живут парами. Не знаю, как по-твоему, но я думаю, что самое главное, чтобы те, кто соединяется, были связаны крепкой любовью друг с другом… Мы с тобой с детства живем вместе, между нами нет тайн и нет чужих людей, посвященных в наши отношения… Потому я думаю, что никто не может запретить нам говорить откровенно обо всем… Если я не ошибаюсь, мы любим искренне друг друга, и наши сердца бьются согласно. Или я неверно говорю, Рано?

Рано взглянула на него и вновь опустила глаза. Помолчав, Анвар продолжал:

— Не знаю, слышала ли ты или нет, но решено поженить нас, сегодня меня просили назначить день свадьбы, и я обещал завтра дать ответ… Для того я и позвал тебя сюда, хотел поговорить с тобой, чтобы я мог завтра дать ответ… Почему ты опустила глаза, Рано?

Рано тихо подняла голову, улыбнулась и отвернула от него лицо.

— Смущайся, не смущайся, все равно нас поженят. Фатыха покойной бабушки Мохлар этого требует. Если же ты скажешь, что не хочешь, чтобы наши отношения изменились, я так и отвечу им. Говори же, Рано!

— Пусть все останется, как было, — сказала Рано, отвернувшись, — кому мы мешаем?

Слова Рано словно сняли тяжесть с плеч Анвара.

— Конечно, наши отношения никому не в тягость, кроме нас самих… Ты говоришь, чтобы все осталось, как было, — до каких же пор так будет? Мы должны назначить какой-то срок.

— Пока не состаримся…

— Значит, до старости?

— Пока не умрем…

Анвар рассмеялся и придвинулся к Рано. Он положил руку ей на плечо, как бы желая повернуть ее к себе, чтобы посмотреть ей в глаза.