Абдулла Кадыри - Скорпион из алтаря

— Посмотри на меня, Рано, и скажи мне правду!

Горячее дыхание коснулось ее уха, Рано испугалась, повернулась, и губы ее встретились с этим горячим дыханием. Не в силах оторвать свои губы от других горячих губ, она замерла, ожидая. Налетел ветер, он дул сзади, словно подталкивая ее к Анвару. Дуна, застрявшая в верхушке тополя и будто раскачиваемая ветром, следила за ними из-за ветвей. Бледная звезда скатилась с небосклона к земле, чтобы рассмотреть поближе двух влюбленных.

— Ответь, Рано!

— Как же я могу ответить — в таком положении?

— Пока не ответишь, я не отпущу тебя!

— Может прийти отец…

— Отец сам дал мне сегодня разрешение…

Рано прижалась левым виском к подбородку Анвара и отвела взгляд.

— Пусть будет, когда вы хотите!

— А если я захочу завтра?

— Хорошо…

Анвар поцеловал нежное девичье лицо, прильнувшее к нему, пригладил рассыпавшиеся по плечам волосы, с наслаждением вдыхая аромат этих кос.

— Скажи мне правду, Рано, я хочу ответить так, как ты пожелаешь!

— Пусть весной…

— Правда?

— Правда.

— Пусть будет так. Завтра я скажу им, что свадьба будет весной… Когда земля покроется зеленым ковром, когда зацветут фиалки, когда птицы начнут заботиться о гнездах, — тогда и мы справим свою свадьбу, услышим слова счастья за нашим чимилдыком [54] Чимилдык — занавес, закрывающий угол комнаты, в котором сидят новобрачные в первый вечер свадьбы. и будем благословлять свою судьбу. Так, Рано?

— Так…

— И ты тогда не будешь дрожать, как птичка, в моих объятиях, боясь, что придет отец. Ты будешь вся моя — со всей твоей красотой, со всей твоей прелестью, будешь моя, ведь правда?

Рано, не отвечая, высвободилась из объятий Анвара и встала. Она подошла к лесенке, надела кавуши и быстро, чтобы Анвар не догнал ее, соскочила на землю.

— Рано, не уходи, не дав ответа!

— Да! — сказала Рано, стоя в цветнике и поправляя платок. — Но теперь я не буду больше приходить к вам сюда.

— Почему?

— Вы стали нехорошим… Я скажу маме!..

Анвар засмеялся.

— Что ты скажешь маме?

— Все расскажу!

В эту минуту вошел махдум. Он остановил Рано, направившуюся в ичкари, и спросил ее:

— Дочь моя, а ты дала чаю Анвару-ака?

В 1283 году хиджры [55] Имеется в виду третье правление Худояр-хана, начатое в 1866 году и также омраченное ослаблявшими и подрывавшими ханство междуусобицами. Худояр-хану удалось в третий раз вступить на престол. Этот последний период его владычества составляет самые черные страницы в истории ханского деспотизма и насилия над народом. С 1283 по 1292 год хиджры — восемь лет Худояр пользовался неограниченной властью, вволю размахивая плетью и обагряя свой клинок кровью народной.

Замыслив большие работы по благоустройству города, он в 1284 году заставил кокандских кустарей работать безвозмездно на постройке новых торговых рядов, караван-сарая, хлопкового сарая и хлебных лабазов.

В 1285 году он выстроил близ Ургенча дворец Ак-сарай, проведя к нему издалека воду, оросил земли вокруг дворца, чтобы наслаждаться прохладой в жаркие дни. А чтобы развлекаться с красавицами из гарема, создал Боги эрам — райский сад. В 1286 году, выполняя завещание своей матери, Хаким-аим, он воздвиг знаменитое «медресе Хаким-аим» и тогда же окружил садами и цветниками новый дворец, построенный эмиром Омар-ханом [56] Старый дворец был выстроен в 1145 году хиджры сыном хана Шахруха — Абду-Каримом. Дворец этот пришел в запустение и потому не соответствовал вкусам Худояра. (Прим. автора.) .

В 1286–1287 годах Худояр провел знаменитый канал Улугнахр — Великая река, или Хан-арык — Ханская река. В 1287 году он выстроил медресе своего имени, в 1288 году перестроил старую каландар-хану — обитель дервишей, и построил медресе в память своего старшего брата, покойного Султанмурад-хана. В том же году Худояр сто двадцать дней подряд угощал народ пловом в честь обрезания своего сына Урман-хана. За время этого четырехмесячного празднества каждый день варилось двести котлов плова, восемьсот печек-тандыров пекли лепешки, ежедневно устраивалось двести скачек с козлодраньем. Знатным гостям, съехавшимся со всей страны, каждый день дарили тысячи халатов.

Такие великие торжества, конечно, требовали много золота из ханской казны, подумают люди. А источник богатства казны ханов — сила, которую выжимают из народа. Но хлебосольство и заботы Худояра о благоустройстве ханства окупались не золотом, собранным с подданных, а непосредственно трудом народа и народными слезами. Со времен Мухамадали-хана (1240) борьба за престол, междоусобицы узбеков и кипчаков и другие распри совершенно опустошили ханскую казну, и когда в 1283 году Худояр сел на престол, он получил ее в наследство пустой. «Благоустроительный» период царствования Худояра, продолжавшийся несколько лет, облек в траур ферганский народ, — это были его черные дни.

Взять хотя бы историю вывода канала из Сыр-Дарьи.

Хан решил провести канал. Ни пустота казны, ни исключительная трудность затеянного дела не смущали его. Он послал во все подвластные ему города и кишлаки своих уполномоченных. Им было приказано собрать налог и даровую рабочую силу. Поначалу работа на канале была объявлена добровольной, но потом появился приказ: «Каждая семья должна дать один кетмень и одного работника».

Плеть свистела в воздухе, и клинок грозил смертью, — кто же мог осмелиться не исполнить приказа его величества хана?! Каждая семья, даже если приходилось лишиться главы семьи, отправляла работника с кетменем на место, выбранное ханом. Зажиточные люди, кроме работника, должны были послать еще коня или арбу с конем.

Надо было вырыть канал шириной в шесть аршин, глубиной от пяти до пятнадцати аршин, длиною в тридцать верст. Этот тридцативерстный арык должен был оросить две тысячи батманов [57] Батман — мера площади, одна шестая десятины. земли в Наманганском и Андижанском туманах [58] Туман — район, уезд. . Начали рыть канал. Рабочих собралось много, а кормить их было нечем. Баи избавлялись от повинности, посылая за себя батраков. В степи на тридцать верст в длину растянулись ряды дехкан и ремесленников с кетменями в руках. Они оставили дома голодные семьи. Денег, чтобы самим кормиться, у них не было, а пища, которой их снабжал хан, была очень скудной. А ведь под знойными лучами солнца, в безводной, сухой степи кетмень требует больше сил — человеку нужно больше еды.

Полуголодные землекопы быстро слабели; изнуренным, им не под силу было подымать не только по десяти фунтов земли, но и сам кетмень. Десятники, назначенные ханом, обзывали лентяями голодных и истощенных людей, бранили несчастных неслыханными словами и не позволяли им бросить кетмень, пока те не падали, совсем выбившись из сил. Каждые пятнадцать — двадцать дней хан приезжал на место работ. По наветам надсмотрщиков, обвинявших рабочих в неповиновении, в нежелании выполнять ханский приказ, он казнил одного-двух человек на глазах у всех. «Ханский арык» каждый раз орошался кровью несчастных. Видя это собственными глазами, остальные, несмотря на голод и слабость, работали из последних сил.