Абдулла Кадыри - Скорпион из алтаря

— Омар Хайям [51] Омар Хайям (около 1048–1131 гг.) — великий поэт, философ, астроном и математик, родом из Нишапура (Иран). ? — сказал он и сел напротив Рано, спустив ноги с айвана. — Почитай — послушаем!

Рано закрыла книгу и протянула ее Анвару:

— Вы почитайте, а я послушаю.

— Сама читай, не ленись…

— А если я неправильно прочту, вы опять будете смеяться, как тогда — помните?..

— Тогда ты нарочно читала неправильно, чтобы я смеялся… Читай же, Рано!

Она положила книгу перед Анваром.

— Мне надоело читать…

— А я прошу, чтобы ты для меня почитала!

Рано кивнула на дорожку, ведущую в дом:

— Отец может войти.

— Почему это ты стала такой стеснительной?

Рано улыбнулась, не отвечая, и покраснела. Анвар попытался перевести разговор на другое:

— Ты вспотела, Рано… Разве сегодня так жарко?

Рано вытерла платком жемчужные капельки пота с лица.

— Это не от жары, — сказала она, улыбаясь. — Совсем от другого.

— А от чего же, скажи?

К Рано вернулась ее обычная насмешливость, она сказала весело:

— С тех пор как вы стали важным беком… как увижу вас, так смущаюсь. Даже в пот бросает.

— А я думал, что ты уже отвыкла дразнить и насмешничать. Оказывается, еще нет. Ну, что же дальше?

— Кто осмелится отрицать могущество человека, которого называют главой всех писарей его величества?! Надеюсь, вы позволите вашей служанке величать вас так?

— Пожалуйста, я позволяю, — сказал, смеясь, Анвар и встал с места. — Если наша служанка уже не смущается теперь, то мы объясним ей наше поведение. Но не смутится ли она еще больше?

— Ваша служанка готова исполнить ваше повеление!

— А полагается ли служанкам говорить со своим господином сидя? Ответьте на этот вопрос, прежде чем выполнять наше повеление.

Рано вскочила и, подражая служанкам, вытянула руки по швам, склонила голову на грудь и попросила прощения.

— Человеку свойственно быть недогадливым, — сказала она. — Но ваша послушная служанка заслуживает снисхождения. Ибо, купленная за золото, она преданна своему хозяину!

Анвар, улыбаясь в ответ на шаловливо-кокетливый тон юной пери, которая разыгрывала перед ним эту комическую роль, посмотрел на нее долгим взглядом и, продолжая игру, тоном повелителя сказал:

— Я буду на супе. Улучи минуту и приди ко мне, мне нужно что-то сказать тебе по секрету!

Рано, продолжая играть роль служанки, поклонилась, сделала жест, означавший «готова к услугам», и, подняв на Анвара глаза, посмотрела на него своим волшебным взглядом… Едва сдерживая смех и восхищение, Анвар повернулся и направился к выходу.

Нигор-аим, по-прежнему занятая у очага, тоже смеялась проделкам дочери. Но, давно привыкнув к постоянной игре между Рано и Анваром, она не стала распространяться по этому поводу.

— Ужин у меня готов, Анвар! — сказала она. — Вы будете на супе?

— Да.

— Отец куда-то собирался пойти после предзакатной молитвы. Вы один будете ужинать?

— Буду один.

— Если вы увидите там где-нибудь ребят, пошлите их ко мне.

— Хорошо.

Раздумывая о том, куда мог пойти махдум, Анвар отправился на мужскую половину.

Еще не наступило время вечерней молитвы. Легкий ветерок тихо шевелил цветы вокруг супы, и острый запах райхона внезапно ударял в нос. Круглая тусклая луна лениво всходила на небе, и лицо ее прояснялось постепенно, по мере того как меркло на закате солнце. С пастбища возвращалось в город стадо, отовсюду слышалось мычанье коров и блеянье овец и ягнят.

Анвар, сидя в саду на супе, занимался служебными бумагами, когда из ичкари появилась Рано. Казалось, Анвар так сильно был занят работой, что не заметил ее прихода. Рано тихо подошла к Анвару, облокотилась на супу, подперла ладонями подбородок и стала смотреть, как он пишет. Анвар ласково улыбнулся, искоса посмотрел на Рано, нехотя обмакнул перо в чернила и написал еще несколько слов. Потом он остановился с пером в руке, задумался и опять, как раньше, с улыбкой посмотрел на девушку. Их взгляды встретились, и некоторое время они, улыбаясь, смотрели друг на друга.

— Почему вы остановились, пишите!

— Вот ты всегда так, Рано!..

— А что такое?

— Всегда приходишь, когда я занят, и отвлекаешь мои мысли от работы.

— Разве я вам сказала хоть слово? Пишите, я только буду смотреть…

Анвар повернулся к Рано.

— Бесполезно, все равно ты уже похитила мои мысли!

— Я не похитительница мыслей! Извольте писать!

Анвар отложил исписанную бумагу и взял чистый лист.

— Теперь я буду писать совсем другое.

— Хорошо, пишите.

— А ты будешь мне отвечать, хорошо?

— Хорошо.

— А если ты, как в прошлый раз, не сумеешь ответить, что тогда сделать с тобой?

Рано села на супу, свесив ноги.

— Можете ударить меня по лицу. Только условие: чтобы мысль и рифма были не очень трудные.

— Хорошо, — сказал Анвар, смеясь, и, глядя на Рано, задумался.

Рано сдвинула брови.

— Не надо долго думать!

Вместо ответа Анвар обмакнул перо в чернила и стал писать:

Следившая за словами, которые сбегали с пера Анвара, Рано покраснела, покачала головой и отвернулась.

— Ну, Рано, отвечай скорее!

Минуту она стояла, не глядя на Анвара, потом, наклонившись, взяла у него перо, бумагу и спросила:

— А смеяться не будете?

— Если ты не будешь смеяться надо мной, то и я не буду. Но на мое двустишие ты должна дать точный ответ, как было условлено.

Рано подумала и, не показывая Анвару, написала:

Рано бросила Анвару листок, улыбнулась и побежала к цветнику. Анвар, довольный, прочел ответ.

— Молодец, Рано! Но ты уж слишком восхваляешь…

Рано стояла среди цветов и смотрела на Анвара.

— Вы тоже…

— Нет, я ничуть не преувеличиваю! — сказал Анвар. — Вот сейчас ты стоишь среди цветов, и ты сама — прекраснейший цветок среди них, Рано! Смотри же, я снова пишу, готовься к ответу, Рано!

Рано опять подбежала и стала читать, что он писал:

Прочитав последнюю строчку, Рано задумалась. Анвар не спускал глаз с ее задумчивого лица.

— Тебе трудно ответить на это, Рано?

— Дайте мне перо! — сказала Рано обиженно и протянула руку. — Даже подумать не даете!