Абдулла Кадыри - Скорпион из алтаря

— Ну, для того чтобы бумаги составлять, я в учителе не особенно нуждаюсь, — с обидой в голосе сказал мулла Абдуррахман. — Если я и не знаю всего того, что знает мирза Анвар, то, во всяком случае, лишь немногим меньше…

— Очень хорошо, очень хорошо! Правда, в канцелярии считают, что по сравнению с другими писарями и муфтиями Анвар изъясняется изящнее. Таковы плоды ученья в школе. Учиться полезно. Вы сами представитесь мирзе Анвару, или мне о вас доложить?

— Не знаю… Впрочем, думаю, лучше скажите вы.

— Что ж, прибегнуть к помощи посредника тоже неплохо. Я с ним поговорю. Все равно ведь нужно ему объяснить, чему вы учились, и сказать о том, что вы способный человек. — Помолчав немного, махдум добавил: — Да, в дворцовой канцелярии принято на первых порах работать бесплатно. Наш Анвар тоже вначале не получал жалованья.

— Дело не в жалованье, ваша милость. Служба в мечети дает мне средства на жизнь.

— Хабба! С этим, значит, в порядке. Если вы научитесь хорошо и быстро составлять бумаги, то начнете получать жалованье. Кроме того, общение с сильными мира сего принесет немалую пользу — это ведь самое главное. — Махдум понизил голос. — Служа в мечети, далеко не уйдешь. Это хорошо придумано! Вы мне как сын, а чем ближе наши дети будут ко двору, тем лучше и нам. Будьте спокойны, мулла Абдуррахман, вашу просьбу я передам и сам замолвлю за вас словечко. Мирза Анвар, несомненно, примет вас на работу.

Поблагодарив Салиха-махдума, мулла Абдуррахман собрался уходить.

— Когда мне прийти за ответом?

— Хабба! Завтра же, после утренней молитвы… Почему уже уходите? Чаю, лепешку свежую…

— Нет, спасибо, ваша милость.

Махдум проводил муллу Абдуррахмана во двор и вернулся к ожидающим мирзу Анвара. Он справился о здоровье каждого из них и спросил, что им нужно от главного писаря. Одетых побогаче он расспрашивал также, где учатся их дети, и, если оказывалось, что они живут неподалеку, выражал удивление, почему дети не отданы в его школу.

Дехканин в заплатанном халате, с мозолистыми руками привлек особое внимание махдума.

— Похоже, что вы приехали из кишлака, — обратился он к дехканину. — Ну-ка, скажите, какая «хворь» у вас?

Дехканин почтительно встал, сложив руки на груди.

— У меня тринадцать танапов земли, господин. А налог — видно, ошиблись — посчитали с тридцати трех танапов! Хочу подать прошение.

— Хм! — воскликнул махдум. — У вас что, в кишлаке нет старшины?

— Есть… Да не из тех, что выслушают жалобу.

Махдум снова оглядел дехканина с ног до головы.

— А знаешь, братец, чтобы составить прошение, нужны денежки. Без денег не стоит и беспокоиться…

Дехканин похлопал по поясу, как бы показывая, что деньги есть.

— Что вы, что вы, господин, не такая уж у меня глупая голова, чтобы приехать без денег.

Махдум обрадовался, увидев, что деньги есть, но и забеспокоился: он знал, что Анвар бессребреник и с бедных дехкан денег не берет. Он неоднократно поучал своего воспитанника, упрекал Анвара в том, что он не знает «вкуса» золота, но это ни к чему не привело. А хорошо знающий «вкус» золота Салих-махдум придумал себе интересное занятие: все время, пока длился у Анвара прием, он сидел в крытом коридоре и каждого выходящего от него спрашивал: составлял ли Анвар бумагу или только давал советы, платил ли ему проситель за это? Если выяснялось, что хотел заплатить, но Анвар отказался взять деньги, Салих говорил: «Вы мало дали, предложили бы больше, он бы взял. Ну ничего, оставьте сколько есть, я, пожалуй, уговорю его принять», — и забирал у просителя деньги.

Он умудрялся брать даже с тех, кто заходил к Анвару просто перекинуться словечком. «Даром даже кошка не выйдет на солнце погреться! — объяснял он в таких случаях. — Мирза Анвар постеснялся сказать вам о деньгах, дайте мне — я передам, скажу, что вы не знали, как предложить. Хабба, это пригодится на тот случай, если вам понадобится снова обратиться к нему».

Таким образом, пользуясь именем Анвара, бесплатно писавшего бумаги и дававшего советы, махдум уже несколько недель занимался своим «новым ремеслом». Когда просители расходились, он, позванивая в карманах монетами, шел в ичкари и начинал считать свою выручку, раскладывая отдельно копейки, отдельно пятаки, особо отбирая серебро. «Э, дела важнее слов, только простофили этого не понимают», — думал махдум и весело посмеивался.

Конечно, свое «ремесло» он скрывал от всех и особенно боялся, что узнает о нем Анвар…

В тот день Салих-махдум ушел на предзакатную молитву, когда Анвар уже вернулся из дворца. Это обстоятельство так беспокоило махдума, что он покинул мечеть, не дочитав молитвы до конца. Однако многим посчастливилось завершить свои дела с Анваром до прихода махдума. Злясь на суфи, который запоздал с призывом на молитву, махдум прошел в крытый коридор; он заметил, что еще не все просители разошлись, и остановился в коридоре, словно кого-то поджидая. И действительно, вскоре из михманханы вышел человек, по виду похожий на имама. Махдум взглянул на него недружелюбно, но тут же выражение его лица изменилось, и он воскликнул:

— Здравствуйте, ваша милость! Изволили прийти…

— Здравствуйте, как поживаете, Салих-махдум? У меня дельце есть к мирзе Анвару, дай бог ему долгой жизни. Добрый, чуткий юноша. Я попросил его написать небольшое прошение. Но скажите, как ваше здоровье, махдум?

Махдум старался быть как можно приветливее и не расспрашивал о прошении — этот человек был ишаном [74], и требовать у него деньги — все равно что у нищего просить подаяние… А за разговором с ним он может упустить следующего просителя. Поэтому он старался поскорее закончить разговор с ишаном.

— Хорошо, хорошо, ваша милость, благодарю вас, очень просим, приходите.

— Приду, обязательно приду… Нужно поздравить мирзу Анвара, помолиться за него. Сами вы, махдум, и не подумаете угостить меня и получить мое благословение. Я уж так и сказал мирзе Анвару: вы одной услугой не отделаетесь, придется угостить. Мирза — щедрый человек: «Только приходите, говорит, за угощением дело не станет». Слышал я, что вы, махдум, собираетесь поженить детей. Спросил у мирзы, а он смеется… Так и не сказал ничего толком. А дело хорошее, не медлите, с ним. Когда же свадьба?

Взгляд махдума выражал крайнее нетерпение: из-за этого долгого бессмысленного разговора он мог упустить выгодную встречу.

— Да вот думаем весной устроить.

— Долго, долго ждать. Ну что же, всему свое время. Большой, должно быть, устроите пир? Созовете гостей со всего города? Вас, наверное, посетят и жены хана. Жених ведь не маленький человек. Потребуется чуть ли не тысяча халатов, чтобы одарить всех гостей. Ну конечно, и они придут на свадьбу не с пустыми руками. Не иначе как жены хана принесут вашей дочери подарков на сотню золотых, а может, еще и рабыню в придачу. Каков расход, таков и приход, говорят.