Абдулла Кадыри - Скорпион из алтаря

Молодые люди снова рассмеялись, а махдум пришел в полный восторг.

Анвар сел на курпачу, Рано расстелила перед ним скатерть. Нигор-аим принесла на глиняном блюде плов. Все принялись за еду. Плов оказался удачным.

Махдум, отведав, стал хвалить жену.

— Плов сегодня хороший… Только мяса многовато!

— Потому и вкусный плов, — улыбнулась Нигор-аим и посмотрела на Анвара.

— Во всем нужно соблюдать меру.

— Ну, к мясу в плове это отношения не имеет.

Рано засмеялась словам матери, Анвар отвернулся, чтобы скрыть улыбку.

— Слова священных хадисов [75]обязательны для всех! — сказал махдум. — Мы живем сейчас на земле и должны проявлять усердие. Но хадисы подготовляют нас и к загробной жизни… Нужно молиться, но не слишком в этом усердствовать, ибо чрезмерная молитва лишает сил, человек теряет тогда возможность зарабатывать достаточно, чтобы содержать семью. Это нарушает правильный образ жизни. Довольно и того, что человек выполняет предписанные религией законы. А что это значит? Это значит — нужно придерживаться золотой середины. Священные законы чудесны и богоугодны, когда они применяются в быту. Например, ты собираешься положить в плов все мясо; однако, придерживаясь золотой середины, ты делишь мясо на две части и откладываешь одну половину. Вот тут-то и происходит чудо: на другой день у тебя опять есть мясо на обед. Золотая середина обеспечила двухдневное питание. А вот еще как бывает: человек привык хорошо питаться, но впал в нужду, не может купить себе мяса и страдает от этого. К тому же человек, привыкший вкусно поесть и лишенный этой возможности, готов пойти на преступление, чтобы достать вкусную еду. Да, да, это так! Отчего — спросите? Конечно, из-за излишеств, которые он себе позволял ранее.

Поучая Нигор-аим, махдум стремился убить одним камнем несколько птиц. В то же время этот камень мог попасть в него самого: что бы он ответил, если бы кто-нибудь из сидящих вместе с ним за пловом спросил, входит ли в понятие золотой середины его поведение в крытом коридоре сегодня, не говоря уже о прочих днях?

Не знаем, нашелся ли бы он, что сказать. Впрочем, пройдя науку в медресе, махдум и тут не растерялся бы. Раскрыл бы книгу и, перелистывая ее, нашел страницы, гласящие о необходимости обеспечить семью, и, оправдываясь особыми расходами, какие приходится терпеть, нашел бы указание даже на то, что его корысть угодна богу; еще пристыдил бы тех, которые не знают, что значит «забота о семье».

Но с махдумом никто не спорил, не возражал ему. Возможно, по неопытности, а возможно, и по другим причинам. Лишь молодые люди, сидевшие друг против друга, улыбаясь, многозначительно переглянулись.

Выговорившись, махдум все свое внимание снова обратил на плов. Не поднимая головы, он долго молча ел. Видимо, забыв о золотой середине, махдум каждую горсть плова уснащал отличным куском мяса, в то время как другие редко-редко брали по кусочку.

Съев почти половину плова, он наконец поднял голову и предложил Анвару есть поусерднее. Затем прикрикнул на ребят за то, что насорили, и с упреком обратился к Рано:

— Ты мало ешь, дочь моя! Разве так едят плов?

— По аппетиту у меня «неудовлетворительно», — сказала Рано.

Анвар и Нигор-аим расхохотались.

— Ты за словом в карман не лезешь, дочка, — рассмеялся и махдум. — Но кто мало и медленно ест, тот плохо работает.

— Значит, плов нужно есть на «превосходно»?

— Да уж!.. Если не горит рот.

Снова все рассмеялись.

— Кстати, — сказал махдум, перестав смеяться, — у меня есть просьба к главному писарю, чуть было не забыл. Э… э… тут давеча приходил… э… э… мулла Абдуррахман. Я ему обещал… он хотел… с вами повидаться. Насколько я понимаю, ему хотелось бы получить место писаря. Я сказал, что поговорю с мирзой Анваром, возможно, он возьмет вас… Он, кажется, грамотный, этот мулла, и хорошей души человек…

Анвар призадумался.

— Никак не могу вспомнить, кто это мулла Абдуррахман?

— Да ну же, наш мулла Абдуррахман! Он еще приходил благословлять вас, когда вы получили должность писаря! Молодой имам!

Анвар покачал головой.

— Ничего не помню.

— Ладно, — сказал махдум, прищурив правый глаз. — Я вам напомню. В тот день приходил также ваш почитатель — ткач. Помните его?

— Помню!

— Ну вот, а после него пришел молодой имам. Вспомнили теперь?

— А, вспомнил! Он когда-то учился в вашей школе.

— Хабба! — воскликнул махдум и обратился к Нигор-аим: — Ты тоже его знаешь.

— Откуда я его знаю?

— Он учился в Бухаре и засылал несколько раз сватов к Рано.

Нигор-аим утвердительно кивнула и незаметно покосилась на Анвара.

Рано покоробили слова о сватовстве, она бросила есть и, взяв полотенце, стала вытирать руки.

Неизвестно, с каким умыслом сказал о сватовстве махдум, но Анваром овладело чувство ревности. Не обращая внимания на махдума, ожидающего от него ответа, он попросил у Рано полотенце.

— Почему уже вытираете руки, Анвар? Вы целый день ничего не ели… Неужели так быстро насытились?

Анвар поблагодарил Нигор-аим, сказал, что он сыт, и кивнул ребенку: «Вот какие дела…»

— Анвар и Рано сделаны из одного теста, — продолжал махдум, поедая плов (он, видно, не дошел еще до «золотой середины»), — оба едят одинаково мало.

Этой шуткой махдум как бы хотел устранить неловкость, возникшую от разговора о сватовстве Абдуррахмана. Молодые люди улыбнулись друг другу. Нигор-аим тоже почувствовала облегчение.

— Так как же вы смотрите, Анвар? Возьмете Абдуррахмана к себе? — спросил махдум.

— В данное время у нас нет нужды в писарях.

— Думаю все же, такого человека упускать вам нельзя. Подучившись у вас, переняв ваш опыт, такие люди работают не покладая рук. А уж относиться к вам он, конечно, станет сердечнее, чем чужие. Вот, Анвар, мое мнение.

— Подумаю!..

— Думать, конечно, неплохо. Но я давно уже это обдумал и пришел к выводу: чем больше рядом с тобой будет людей, подобных мирзе Султанали, тем лучше.

— Может быть, вы и правы…

Анвар пристально разглядывал скатерть. А Рано также внимательно смотрела на Анвара, понимая, что под его нежеланием дать согласие что-то кроется.

Нигор-аим кормила Мансура пловом и прислушивалась к разговору.

Махдум рыгнул и попросил полотенце.

— Я рассудил правильно, Анвар. Не сомневайтесь. — Он собрал со скатерти несколько рисинок и бросил их в рот. — Возьмите на работу муллу Абдуррахмана. Он готов некоторое время поработать даже бесплатно. Ну, согласны?

— Дело не в оплате…

— А в чем?

— Не обидятся ли другие служащие у нас, если я приведу нового писаря. Вот что меня смущает.

— Раз он будет работать бесплатно, так не все ли им равно? Что от них убудет?

— А то, что через месяц у них окажется соперник. Особенно я думаю о нашем муфтии Шаходате… Вам известен его характер.