Абдулла Кадыри - Скорпион из алтаря

— Это так, мирза Анвар, но все же надо вам обороняться от врагов или нет?

— А что мне враги! — рассмеялся Анвар. — Если они хотят занять место главного писаря, я сам им в этом помогу. Я понимаю, вас возмущает их бессовестное поведение. Я тоже не ангел небесный, меня тоже злят сплетни, которыми они стараются меня опутать, задевают мое самолюбие. Я тоже склоняюсь к мысли выгнать их из дворца. Но меня кое-что удерживает от этою: во-первых, я не хочу равняться по ним — это унизительно; во-вторых, как посмотрят люди? «Недавно сел на это место и уже выгоняет людей, проработавших тридцать лет». Непременно начнутся такие разговоры. Хорошо еще, если они уйдут тихо, спокойно, ну, а вдруг обратятся к хану или шоговулу [87]и те вернут им должности?! Во сколько раз тогда увеличится их злоба и мстительность?! Что касается муллы Абдуррахмана, я вначале не хотел приглашать его на работу. Но тут, как я вам уже говорил, вмешался один человек, которому нельзя было отказать… и я был вынужден принять его. Мулла Абдуррахман стал на сторону грязных людей, и от него легко будет избавиться… Но, по-моему, все же не следует. Конечно, не стоило брать его, но раз уж так вышло… Он и трех месяцев еще не проработал, — как его уволить? Очень неловко! Его грязное прошлое мы не можем уже исправить, в конце концов, каждый ест то, что выбрал.

Насчет муфтиев Султанали не нашел возражений, но на увольнении Абдуррахмана настаивал.

— Хорошо, — говорил он, — пусть муфтии портят воздух еще какое-то время, но муллу не оставляйте! Увольнение этого червяка послужит хорошим уроком для остальных.

Анвар усмехнулся.

— Вы что-то сильно невзлюбили моего «друга».

— Да. — Строго сказал Султанали. — Если вы не уберете хотя бы его, то уйду я. Мне противны были рожи муфтиев, теперь же, лицезрея еще третьего подлеца, я совсем выхожу из себя.

Султанали не шутил. Анвар понял, что перечить ему больше нельзя.

— Хорошо, — сказал он, — если вы считаете необходимым, то избавимся от него.

— Отлично! — обрадовался Султанали. — И еще одно пожелание: с завтрашнего дня переведите меня к себе. Тогда муфтии не смогут с утра до вечера сплетничать, гримасничать, бездельничать.

— Это тоже можно, — снова рассмеялся Анвар. — Бедные люди! Они в мое отсутствие отводили душу, а вы и этого хотите их лишить. Вот угнетатель!

Султанали оставался по-прежнему серьезным.

— Если они так поступают, то и мы ответим тем же.

Друзья стали собираться. Анвар вынул из кошелька золотой и протянул Таиру. Тот взял было монету, но тотчас вернул ее обратно.

— Стыдно мне брать деньги.

— Это не для вас, — сказал Анвар, отводя руку Таира, — вы купите на эти деньги дров, изюму, а если хватит, то и чаю. Когда мы придем к вам с мирзой Султанали, вы снова разведете для нас костер…

— Да у меня и так все, что нужно для вас, найдется.

Анвар денег обратно не взял. Таир-ака бросил вопрошающий взгляд на Султанали, словно советуясь — что делать? Тот подмигнул: «Возьми и поблагодари!»

Таир-ака прочитал молитву, и друзья ушли.

Вот уже несколько дней, как Сафар-ткач повеселел. «Это благодаря мне муллу Абдуррахмана выгнали с работы, — думал он, посмеиваясь. — Такой надутый, важный человек размяк, как лепешка, упавшая в воду. А теперь пусть-ка по одежке протянет ножки».

Встретив на улице зобатого Самада, он ему сказал: «А под главного писаря и впрямь вода пошла… Ты оказался прав, Самад!»

Дело в том, что насчет воды, которая якобы течет под мирзу Анвара, говорил как-то Сафару Самад. Теперь он смутился, покраснел. «Я не так понял тогда, плохо слышал…» — начал было он и постарался обратить все в шутку. А Сафар продолжал: «Как говорится, пока снимут голову барану-вожаку, тысячи овец потеряют головы. Передай это своему имаму».

Самад промолчал.

Как только Сафар узнал о том, что мулла Абдуррахман во дворце больше не работает, он решил навестить мирзу Анвара, да никак не мог собраться — работа не пускала. Наконец выдался день посвободней, но он подумал: «Нет, сегодня среда — не стоит. До пятницы, когда я совсем не занят, да и мирза не работает, осталось всего два дня. Вот послезавтра я к нему и пойду».

Сафар-ткач закончил работу незадолго до вечерней молитвы. Несмотря на стужу, он совершил омовение ледяной водой и, закрутив кое-как бязевую чалму на голове, помчался в мечеть. Прошел по крытому коридору во двор мечети и увидел выходящих вместе из одной кельи Шаходата, Калоншаха и муллу Абдуррахмана. Сафар твердо знал, что муфтии работают во дворце. Неужели они хотят вернуть туда муллу Абдуррахмана? Он почтительно встал у порога, скрестив на груди руки, дал им пройти вперед и последовал за ними. Проходя мимо Сафара, мулла Абдуррахман бросил на него такой взгляд, что Сафар подумал: «Видно, муфтиев тоже прогнали с работы, как муллу Абдуррахмана, вот они и собрались все вместе позлословить насчет мирзы Анвара!..»

Суфи кончил читать молитву, мулла Абдуррахман встал перед молящимися. Все почтительно поклонились ему. Но когда мулла произносил слова молитвы, Сафар, вместо того чтобы стоять, благоговейно склонив голову, смотрел на обоих муфтиев и думал: «Как уродлив тот, с бородой, похожей на кетмень… А этот совсем растерялся, по лицу видно… Мулла обеспокоен, как птица, у которой только что вывелись птенцы… Верно, они все трое точат зубы на мирзу Анвара!.. А может, наоборот, пришли, чтобы утешить муллу или помирить его с мирзой?.. Но нет, лучше уж мирзе не мириться с муллой, если тот может из-за пустяка так долго таить обиду».

За этими мыслями Сафар и не заметил, как молитва окончилась; впрочем, поклоны он отбивал усердно.

После фатыхи народ начал расходиться, но несколько человек, в том числе и Сафар, сохраняя приличие, стояли не двигаясь, пока из мечети не вышло все духовенство. Лишь когда суфи потушил свечи, они двинулись к выходу. Во дворе Сафар увидел, что одна келья освещена, оттуда вышел мальчик лет одиннадцати с пестрой скатертью в руках.

Сафар прошел в крытый коридор и остановился. Вскоре мальчик поравнялся с ним. Тогда, пропустив его вперед, он двинулся следом. Мальчик шел по правой стороне улицы, дом Сафара стоял на левой, но он продолжал идти за мальчиком.

— Эй, сын Шукура-суфи! — окликнул Сафар мальчика.

Мальчик остановился. Сафар подошел к нему.

— Ну, идем! Тебя ведь зовут Маматкул, да?

— Да!

— Ты знаешь моего Аскар-бая, Маматкул?

Мальчик недоуменно смотрел на Сафара.

— Аскар-бай — мой товарищ, разве вы не знаете?

— Да, да! А ты, мне кажется, хороший малый… Что ты делал в мечети?