Абдулла Кадыри - Скорпион из алтаря

Девушка снова вытерла лицо.

— На, Рано, выпей, — сказал Анвар, налив ей чаю в пиалу.

Рано покачала головой, но Анвар заставил ее взять пиалу.

— Хоть немного отпей!

По настоянию Анвара Рано сделала два-три глотка. Анвар вышел в переднюю и вернулся с тазиком и кувшином, наполненным водой.

— Вымой лицо, Рано, — сказал он, подойдя к ней.

Он полил ей на руки, она умылась. Потом Анвар подал Рано полотенце, сняв его с колышка, вбитого в стену, и она вытерла им лицо.

— Вот и хорошо! Теперь поговорим как следует. А к чему слезы?

Рано вздохнула с некоторым облегчением. Даже улыбнулась Анвару, ласково смотревшему на нее.

— Ну, улыбнись еще разок, Рано!

Но она вдруг резко ответила:

— Сейчас не до смеха…

— Если сейчас не до смеха, то и слезам еще не время!

Анвар сел, продолжая говорить:

— У тебя есть чудесный ларчик, это твое маленькое сердце. Он полон драгоценностей, но сегодня злая судьба забросила туда грубый камень, твое сердце не выдержало этой тяжести, и ты расплакалась. Я тоже был потрясен, но, как видишь, не плачу. Ты спросишь почему? Да потому, что ничто не вытеснит из моего сердца драгоценного бриллианта, которым оно владеет. Не так ли и у тебя, Рано? Теперь разберемся в происшедшем. Все это исходит не прямо от самого хана. Правда, хан большая скотина, он способен на любую мерзость. К тому же вокруг него копошится всякая мелкая нечисть, всегда готовая совершить пакость. Однако руки у них коротки, чтобы самим решиться на подобное дело. Но так как они одержимы вечным беспокойством, то щекочут скотину-хана, подстрекают его совершать подлости… Может быть, ты помнишь муллу Абдуррахмана, который к тебе сватался? Так вот он, говоря словами поэта:

Как ты знаешь, по настоянию твоего отца я взял Абдуррахмана на работу. А он спелся с моими врагами и начал действовать против меня. Я его удалил из дворца, и он принялся за свои козни. Но разве они смогут разлучить нас?! Никогда! Что значит физическая разлука перед нашей духовной близостью! Ее не удастся уничтожить! Так стоит ли плакать, Рано? Люди думают, что настоящая любовь, ее вершина — в соединении любящих. Но это не так: истинная любовь проверяется в разлуке. Соединение влюбленных гасит пламя их любви, а разлука всегда раздувает его, доводит чувство до совершенства. Что из этого выберешь ты, Рано?

Опустив глаза, Рано крутила бахрому от скатерти. Анвар повторил свой вопрос.

— Я выбираю второе… Но я не лягу в грязную постель хана!

Анвар сидел молча, ответ Рано потряс его.

— Этого и я не хочу!.. Но подлецы отрезали все пути. Рано… есть еще время подумать… Если ты найдешь выход, я склоню перед тобой голову. Не допущу, чтобы ты лила слезы… стала жертвой этого животного! И не плачь, будь умницей, действуй, а я…

Анвар оборвал на полуслове, в дверях михманханы появился махдум.

— Рано, иди в ичкари! Что ты тут делаешь в такой поздний час?

Анвар вздрогнул. Он сделал Рано знак — «иди», но та не тронулась с места.

Махдум промолчал и ушел. Анвару стало очень тяжело. Как бестактно поступил махдум! Неужели он не понимает, что это обидно для Анвара? Своим повелительным окриком он налагал запрет на обычные вечерние встречи молодых людей. К тому же он явно избегал встречи с Анваром и нарочно не зашел в михманхану.

Печальное лицо Рано выразило вдруг гнев и отвращение.

— Совести у него нет! — воскликнула она.

— Не печалься, Рано, не сердись, — сказал Анвар. — Ну, кажется, мы все обсудили…

Рано посидела еще немного, помолчала, потом ушла. На глазах ее снова заблестели слезы.

Когда утром Нигор-аим принесла в михманхану чай, Анвара там не оказалось. А на сандале лежало развернутое письмо:

Дорогая тетя!

Вы заботились обо мне с самого детства. Немало хлопот доставил я и его милости — махдуму. За все это я не смог вам отплатить как следует. По известным вам причинам я вынужден отказаться в дальнейшем от ваших добрых забот обо мне. Все мое достояние, как, например, золотые, находящиеся у вас на хранении, я отдаю вашей семье. Я копил их на свадьбу вашей дочери и прошу истратить их по назначению, на ее свадьбу.

Если кто-нибудь станет меня искать, скажите, что я во дворце.

Надеюсь, что вы, по своей доброте, простите все мои прегрешения.

Анвар»

Сваты от хана пришли вторично, чтобы назначить день свадьбы. Решено было отпраздновать ее в будущую пятницу в доме махдума. После свадебного обряда Рано должна была переселиться во дворец.

На следующее утро после договоренности о дне свадьбы хан прислал подарки: триста золотых и роскошные одежды для невесты. Махдуму была пожалована должность управителя всеми школами страны.

Купаясь в ханских милостях, махдум ни разу не вспомнил об Анваре, исчезнувшем три дня назад. Что-то пробурчав насчет «глупости и неблагодарности» Анвара, он на этом и успокоился. Успокоилась немного и Нигор-аим. Иногда при мысли об Анваре у нее становилось тяжело на сердце, но в предсвадебной суматохе и она поневоле забывала о нем.

Рано! Вот чье горе было поистине велико. Приближалась трагическая развязка. К тому же вот уже три дня, как ничего не известно об Анваре! Он сказал, что соединение любящих убивает любовь, разлука доводит ее до совершенства… Неужели он совсем покинул ее? А может быть, его оскорбило поведение махдума? Все равно он не должен был так поступить! Ведь она так нуждается в утешении, в помощи больше, чем когда-либо. Он всегда был ее мудрым, добрым советчиком и вдруг именно теперь, в эти тяжкие дни, он поступил так жестоко. Рано иссохла от горя, даже в прекрасных ее глазах не было уже ни слезинки.

И вот во вторник, за два дня до свадьбы, назначенной, как нам известно, на пятницу, Рано сидела у сандала и думала о том, что до этой страшной пятницы осталось совсем мало. Только два дня! Ни о чем другом она не могла думать. Она словно стояла на краю пропасти и пятилась, пятилась назад в ужасе перед надвигающимся четвергом — кануном пятницы, а там… Потом врывалась мысль об Анваре, и сердце ее полнилось обидой на него: покинул ее в такие трудные дни! О, если бы он вдруг появился, она нашла бы для него слова упрека: «Все ваши обещания были ложны! Вы боитесь потерять должность главного писаря, иначе… Неужели, прожив в нашем доме десять лет, вы не знали характера отца? А я-то вас ставила выше всех на свете. Что же вы пришли теперь, когда все потеряно?!»

Но, мысленно произнося все эти слова, Рано не отдавала себе отчета в том, что было бы в действительности, если бы Анвар пришел и спросил: «А что, собственно, потеряно? Почему ты думаешь, что я пришел слишком поздно?» Вряд ли она смогла бы на это ответить. Ведь она сама никакого выхода не придумала, даже не думала о нем. Все ее помыслы были устремлены к Анвару, только он мог ее выручить. А он исчез и нанес еще одну рану ее и без того истерзанному сердцу.