Абдулла Кадыри - Скорпион из алтаря

Анвар сложил письмо, вложил его в книгу и вздохнул. Письмо огорчило его. Все эти дни ему было очень тяжело, а тут стало еще тяжелее. Рано в безвыходном положении! Она просит о помощи, она упрекает! Что делать? Как избежать трагической развязки? Есть только один путь, крайняя мера: признаться Худояру в своей любви к Рано, упасть к его ногам, просить, умолять… Нет, на такое унижение Анвар не способен. И разве можно рассчитывать на милость хана? А если Анвар и пойдет на такой позор, его могут обвинить в бесстыдстве, в дерзости, и его же еще подвергнут наказанию.

Вконец измученный, Анвар даже не пытался скрыть своего состояния перед вошедшим в михманхану Султанали. С помутившимся взглядом, чуть не теряя сознание, он обхватил голову руками и склонился к сандалу. Султанали понял, что на него так сильно подействовало письмо. Чтобы не смущать Анвара, он стал что-то искать на полках в нише.

Анвар выпрямился, глубоко вздохнув, и жестом пригласил Султанали присесть. Тот сел.

— Что с вами, Анвар?

Анвар через силу улыбнулся.

— Меня письмо расстроило, — сказал он и замолк. — От вас у меня нет тайн, — продолжал Анвар, — а с той, которая его писала, у меня, можно сказать, уже давно установились близкие отношения. Когда произошли известные вам события, я ушел, решил порвать с ней всякую связь и перебрался к вам. Теперь она передала мне письмо, в котором выражает свою обиду, упрекает меня в том, что я бросил ее. Что тут скажешь, молода еще, неразумна… Вот прочтите: с начала и до конца — одни упреки. Поневоле расстроишься…

Султанали, чувствуя себя неловко, улыбнулся и покраснел. Читая письмо, он особенно внимательно остановился на одной фразе.

— Интересно, что она хочет сказать этой фразой: «Остальное прочтите у шейха Саади, на этом кончаю письмо»?

— Да и это упрек! — воскликнул Анвар. — «Теперь обо мне не беспокойтесь и в свободное время читайте шейха Саади». Вот смысл фразы, по-моему.

— А может быть… — сомневающимся тоном начал было Султанали.

Этот тон заставил и Анвара призадуматься.

— Что же еще, по вашему мнению?

— Я — я теперь готов согласиться с вами, а то было иначе понял.

— Как же?

Я подумал, что это означает: «В книге есть другое письмо, остальное прочтете в нем…»

— Возможно, вы правы, — сказал, опешив, Анвар. — Уж не поискать ли от нечего делать?

Султанали засмеялся.

— Прекрасно. А я пойду и, если готово, принесу вам поесть…

Султанали вышел, а Анвар стал лихорадочно перелистывать страницы. Сначала он ничего не находил, но продолжал прилежно перелистывать. Наконец, дойдя примерно до тридцатой страницы, он обнаружил исписанный листочек и стал его читать.

«Из предосторожности, я это письмо вкладываю отдельно в эту же книгу. Анвар-ака, тот истинный друг, кто в трудные дни остается рядом с вами. Кто же покидает вас… Впрочем, предоставляю вам самому решить, как это называется. Дать обещание легко, выполнить его трудно. Запомните и это. Нельзя поверить, что такой благородный человек, как вы, мог обидеться из-за пустяков, да еще в такую тяжелую минуту! Я не виню вас в том, что вы не смогли вызволить несчастную девушку. Но когда бедная Рано совсем потеряла голову в ожидании своей тяжелой участи, которая не сегодня-завтра ее постигнет, верный друг, вместо того чтобы помочь, покидает ее! Этому нельзя поверить. Этого даже в страшных сказках не прочтешь! Вы с грустью говорите, что на вашей душе много грехов, Анвар-ака, — не печальтесь об этом. А если хотите получить отпущение грехов, приходите завтра, в среду, вечером повидаться со мной в последний раз. Хотите открыто, хотите тайно, но приходите. Ведь там, где вы были когда-то счастливы, Рано пребывает в ожидании гибели!»

Анвар, лихорадочно перескакивая через строки, прочитал письмо, вложил обратно в книгу и поспешно захлопнул ее. В прихожей уже появился Султанали с блюдом в руках.

— Ну что, есть? — спросил он, ставя блюдо на сандал. — Впрочем, я, кажется, ошибся, и правы вы.

Анвар кивнул головой, словно подтверждая эти слова, положил книгу и пошел мыть руки.

Второе письмо Рано огорчило Анвара еще больше, чем первое. Он не видел смысла в их свидании: только вскроются раны, и сильнее вспыхнет огонь, и без того сжигающий сердце. Он уже сожалел о том, что послал за книгой, раскрыв свое местопребывание, дал волю чувствам, не подумав при этом о последствиях. Ведь все равно ничем помочь уже нельзя. И что даст встреча с любимой? Она будет плакать, надрывать ему сердце, а предпринять он ничего не сможет. И все же его тянуло к Рано, ведь они так любили друг друга…

Всю ночь он не мог заснуть, все обдумывал эту встречу, а когда забывался на короткий миг, ему снилась Рано. Как ни старался Анвар посмотреть трезво на вещи, он не мог отказаться от этой встречи. Пусть она бессмысленна, но фраза в письме Рано — «там, где вы были когда-то счастливы, Рано пребывает в ожидании гибели» — решила все. Бессовестно, недостойно чести джигита не откликнуться на этот призыв.

Днем, на работе, Анвар окончательно принял решение пойти к Рано. Но теперь его занимал вопрос: яриться открыто или тайком? Если он придет открыто, то подозрительный махдум может увести Рано или станет за ними следить, что оскорбительно для Анвара и будет только раздражать их обоих. Если же встретиться тайно… Но ведь у них нет никаких тайных мыслей, между ними — никакого заговора, зачем же им скрываться? Ну, допустим, они все же встретятся тайно, а махдум вдруг увидит… Да, трудно было Анвару решить этот вопрос.

Вечером он вернулся домой вместе с Султанали. Тот, как всегда, накормил его хорошим ужином. После вечерней молитвы Анвар сказал, что уходит на несколько часов навестить племянников.

В последние дни зимы стояла сухая морозная погода. Десятидневная луна, похожая на желтый поднос, в котором словно зачернили края, сияла над городом. От дома к дому ходили дети, распевая:

Когда Анвар пришел в квартал, где стоял дом махдума, уже совсем стемнело, и в узких улочках нельзя было разглядеть лицо встречного. Еще темнее было на сердце Анвара, оно билось все сильнее и сильнее. Он шел, оглядываясь, как вор. Всего неделю назад он был здесь так счастлив! А теперь? Кругом черно, и лишь луна немного рассеивает мрак в его сердце. Но и ее, эту луну с черными пятнами, злая судьба тащит в сторону дворца.

Подойдя к закрытым воротам, Анвар тихонько толкнул их. Но они были на запоре, и Анвар очень заволновался. Постояв немного у этих ворот, он прошел шагов двадцать дальше и толкнулся в соседние ворота; они оказались не заперты. Анвар прошел в крытый коридор. Здесь он хотел выждать, пока махдум уйдет в мечеть на ночную молитву. Если и тогда первые ворота будут закрыты, ему не останется ничего другого, как уйти. Ждать пришлось недолго, в мечети прокричали призыв на молитву, и вскоре после этого со скрипом открылись ворота в доме Рано. Кто-то вышел, шаги приближались к тому дому, за воротами которого стоял Анвар. С бьющимся сердцем посмотрел он через щель в створках на улицу. Человек направлялся к мечети, но в это же время послышались шаги в крытом коридоре, где стоял Анвар. Молодой человек еще больше заволновался; подождав несколько мгновений, пока махдум пройдет мимо, Анвар вышел из коридора. Стараясь шагать бесшумно, он подошел к заветным воротам. Шаги за его спиной становились все глуше, и он спокойно вошел в дом махдума. Огляделся, постоял немного подле михманханы и подошел к комнате, где по утрам занимались ученики. Открыв дверь, он еще раз оглянулся на ворота.