Абдулла Кадыри - Скорпион из алтаря

Нигор-аим забегалась по делам. Уже давно плакал Масуд, которому надоело лежать в люльке. Рано, очнувшись от тяжелых дум, глубоко вздохнула и, встав с места, подошла к ребенку. Она сердито покачала люльку, но мальчик продолжал плакать. Тогда Рано вышла во двор и раздраженно крикнула матери, которая что-то делала на айване:

— Покормите его!

Затем прошла в крытый коридор.

В саду Махмуд и Мансур играли с соседскими детьми, они стреляли из лука. Все вокруг было покрыто талым снегом. Края супы, стоявшей под виноградником, размыло дождями, а верх ее прорезали трещины.

Рано остановилась подле супы и окликнула брата:

— Махмуд, где отец?

— Отец на базаре.

— Есть кто-нибудь на мужской половине?

— Нет.

Больше ни о чем не спрашивая, Рано подошла к средней двери. Махмуд сказал правду: на мужской половине никого не было. В связи со свадьбой школьников освободили на несколько дней от учения.

Увидев, что михманхана закрыта, Рано, неизвестно для чего, прошла к комнате для занятий. Сняв с двери цепь, она вошла туда и, бросив взгляд на потрепанные циновки, стала ходить по комнате и что-то искать в нишах. Затем взяла в одной из них голубую чернильницу и заглянула внутрь. Увидев там лишь остатки засохшей туши, она бросила чернильницу на пол и вышла.

— Махмуд!

Мальчик в это время закладывал стрелу в лук.

— Поди сюда!

Махмуд нехотя подошел к ней.

— Что такое?

Она поманила мальчика за собой и вернулась обратно в комнату. Целясь на ходу то в одну, то в другую сторону, Махмуд последовал за сестрой. Там они о чем-то поговорили.

И вот Рано сидит в комнате и что-то пишет. Вдруг ей послышалось, что мать во дворе с кем-то здоровается. Она выглянула в окно и увидела, как к айвану подошла полная, невысокого роста, беременная женщина. Рано перестала писать, потому что женщина заметила ее — нужно было выйти и поздороваться. Рано так и сделала.

Нигор-аим пригласила незнакомку присесть у сандала.

— Сюда, милая, пожалуйте!

Женщина не заставила долго себя упрашивать, прошла и села к сандалу. Потом, пристально глядя на Рано, прочитала фатыху и поправила на голове платок.

— Вы, милые, наверное, думаете: а что нужно от нас этой незнакомой женщине? — сказала она, доставая из кармана письмо. — Вот уже два дня, как мирза Анвар находится у нас… Вы, может быть, знаете, я жена мирзы Султанали… Мирза Анвар говорит, что ему скучно без книг. Книги, говорит, у меня дома… И вот дал записку.

Нигор-аим, услышав это, пришла в смятение, а Рано, стоявшая несколько поодаль, подошла и ревниво выхватила из рук женщины записку, чтобы опередить свою мать.

— Нам очень стыдно перед мирзой, — сказал? Нигор-аим. — Эти три дня я просто не нахожу себе покоя, все думаю: где-то он скитается?.. Да, против судьбы не пойдешь. А ведь мы думали породниться с ним…

— Что ж, милая, судьба! — подхватила женщина. — А какой человек мирза!.. Если в стране есть двое умных, то один из них он. А вам он за все благодарен. Но после того, что случилось, он, по-моему, просто счел неудобным прийти.

Пока женщины вели этот разговор, Рано прошла в комнаты.

«Тетя и Рано! Посылаю вам бесчисленные мои поклоны. Молюсь за вас. Не обижайтесь на меня, другого выхода нет. Передайте подательнице сего сборник шейха Саади. В свободное время буду читать. А тебе, Рано, уже не нужна тетрадь с моими стихами, да и небезопасно ее хранить. Не обижайся на меня и тетрадь передай тоже. Напишите, как поживаете, здоровы ли?

Преданный вам Анвар».

Как ни коротко было письмо, оно доставило Рано большую радость. Прочитав его, она почему-то разорвала бумагу, на которой писала до появления женщины, и, пользуясь тем, что гостья продолжает разговаривать с Нигор-аим на айване, стала писать Анвару ответ.

Султанали вернулся домой до прихода Анвара и подошел к жене, которая доила корову перед хлевом.

— Ты ходила, Рузван?

— Ходила, — ответила она, продолжая доить. Молоко звучно лилось в посуду. — Ходила, принесла.

— Ты уже развела огонь в михманхане?

Рузван кивнула головой.

Султанали пошел в дом, снял халат, чалму и вернулся к жене.

— Отвяжите телку, пустите ее к корове, — попросила она.

Султанали отвязал телку, которая была привязана к столбу. Телка приникла к материнскому вымени.

Рузван понесла в комнатку горшок с молоком. Султанали последовал за женой.

— Ну, Рузван, о чем же там говорили?

— Я пришла, отдала письмо, — начала Рузван, разливая молоко по чашкам, — они вскипятили чай, мы посидели, поговорили, потом я взяла книгу и вернулась домой.

— Кто там был?

— Жена учителя и ее дочь.

— Как она выглядит?

Рузван словно с сожалением покачала головой и причмокнула языком.

— Я поняла, что девушка красива, когда вы сказали, что главный писарь очень расстроен. Но такой красоты я еще не видела. Прямо картинка! Может ли быть такое совершенство!

— Да, да!

— И, видно, влюблены они друг в друга… И что это хан-людоед ввязался! Бедная девушка совсем убита горем! Света белого не видит!

— Да, да… А как мать?

— Тоже, бедняга, не знает, что делать. «Кануло, говорит, в вечность счастье моих детей».

Султанали горестно покачал головой.

— Где книга?

— В михманхане… Да, кстати, в нее вложено письмецо.

Распорядившись об ужине, Султанали вышел из ичкари.

Михманхана была открыта. Сидя у сандала, Анвар перелистывал книгу Саади. Увидев вошедшего Султанали, он закрыл книгу и, сделав над собой усилие, улыбнулся.

— Спасибо за книгу.

— Там и письмо есть. Наверное, вы уже нашли его.

Но, оказывается, Анвар письма не заметил. Он снова раскрыл книгу и увидел под ее переплетом вчетверо сложенный листок.

Заметив, что Анвар при виде письма смутился, Султанали сослался на какое-то дело и ушел. Тогда Анвар развернул письмо.

«Здравствуйте, уважаемый Анвар-ака! Мы живы и здоровы. Очень обрадовались, получив ваше письмо и узнав, что вы тоже живы и здоровы. Дай бог вам здоровья и впредь. Вы хотите знать о нас. Могу сообщить, что, слава богу, все спокойно и благополучно. Посылаю книгу, которую вы просите. Кланяется вам мама. Остальное прочтете у шейха Саади, на этом заканчиваю свое письмо.

Рано».

Анвар замер с письмом в руках. Через некоторое время он перечитал его, вдумываясь в каждую фразу. «Очень обрадовались… узнав, что вы живы и здоровы»… Это означает: «вы ушли и успокоились»… В следующей фразе: «дай вам бог здоровья и впредь»… здесь тоже он услышал упрек, подтверждающий его мысль. Такой же упрек чувствуется в словах: «у нас, слава богу, все спокойно и благополучно». Но вот последняя фраза показалась Анвару неясной: «Остальное прочтете у шейха Саади, на этом заканчиваю свое письмо». Анвар понял это так: «Теперь нет подле вас Рано, и вы в свободное время читайте Саади»…