Ариадна Борисова - Божья отметина: Мать

Мария прижала сумку к груди и растерянно оглянулась:

— Нет, нет, мы торопимся, мне нечего вам дать!

Неожиданно кто-то запел с надрывом, все разом загалдели, затопали по земле босыми черными ногами. Взметнулись многослойные широкие юбки, заколыхались, затряслись дырявые шали, латунные серьги и ряды монист. Высокий цыган с тонким горбатым носом красиво запрокинул кудлатую голову, пронзительно закричал-заплакал: «Адщя, адщя, адщя…» Мария больно вцепилась в плечо Изочки и потянула к дороге.

Смуглая густобровая девушка с длинными косами, гибко изогнувшись, на бегу ущипнула Изочку за щеку:

— Какая девочка кудрявая! Ай, красавица! Пойдем медведя смотреть?

— Пойдем, — обрадовалась Изочка.

— Ай, умница, — засмеялась девушка, схватила ее за руку и потащила в самую гущу разноцветной толпы.

— Куда?! — закричала Мария и потянула Изочку в другую сторону, но веселый пестрый поток, развернув, повлек их за собой в середину мельтешащего разноголовья и выбросил к краю маленького круга.

В центре круга сидел настоящий медведь. Шерсть у него была темно-коричневая с подпалинами и висела некрасивыми пыльными клоками, глаза маленькие, злые и красные. И немудрено, что злые, потому что на шее у него болталась толстая цепь, прикованная к железной палке, которую держал дяденька в оранжевой рубахе с изрытым оспинами коричневым лицом. Он толкал этой палкой медведя и заставлял его плясать, а зверь ни за что не хотел вставать и вяло взрыкивал на своего мучителя, приоткрывая красную клыкастую пасть.

Из толпы вышел чумазый мальчик со стоящими торчком рыжими волосами, достал из кармана штанов маленькую глиняную птичку и звонко засвистел. Тогда медведь нехотя встал и медленно закружился, а дяденька с палкой задвигался вместе с ним. Зрители захлопали. Кто-то бросил медведю кусок хлеба. Казавшийся таким неуклюжим, зверь ринулся к подачке и захрипел — железный шипастый обруч вонзился ему в шею, — но все-таки успел схватить кусок прежде хозяина. Дяденька визгливо закричал: «Маро, маро!», попытался выдернуть хлеб и не смог. Тогда он выругался и стукнул медведя палкой по лапе, но тот сел к нему спиной и съел горбушку.

Чумазый мальчик со свистулькой захохотал и обернулся, Изочка совсем близко увидела его огромные черные глаза и белые, как очищенные арахисовые орешки, зубы. Дети несколько секунд смотрели друг на друга. Голова у Изочки внезапно закружилась и показалось, что она очутилась далеко-далеко отсюда, такая глубокая, темная и печальная пропасть открылась в его глазах. Мальчик вздрогнул — ему тоже что-то почудилось, но совсем другое — словно дороги всего света, закрутившись в спирали зрачков, звали его в глазах девочки, обещая и маня…

— Кон ту? Ромны?

— Я не понимаю, — прошептала она.

— Ты — не цыганка, — убедился он. — Хочешь потрогать медведя? Его зовут Баро, он ручной, не бойся. Баро тебя не тронет. На дар!

Мальчик протянул Изочке грязную руку, и она робко вложила в его ладонь свои пальцы. Он снова засмеялся.

— Совсем не боишься?

— Нисколько!

— Храбрая, — сказал мальчик ласково и, нагнувшись — он был выше на голову, — опять глубоко заглянул Изочке в глаза.

Они начали выбираться в круг к медведю, но тут Мария рванула дочку за руку и, толкаясь изо всех сил, поволокла по труднорасступающемуся людскому коридору. Кое-как выбившись к дороге, они побежали по дощатому тротуару прочь от цыганской стоянки. Изочка едва поспевала за мамой.

Базар остался позади, и они сели передохнуть возле чьего-то забора.

— Ты с ума сошла, — задыхаясь, сказала Мария. — Что за дикий, неуправляемый ребенок! Ты что, решила уйти с цыганами? Размечталась, что будешь жить с ними в таборе? Вести разгульную жизнь, голодать, воровать?!

— Мне понравился Баро…

— Какой еще Баро?

— Медведь.

Мария, вздохнув, раскрыла сумку и порылась в ней.

— Просто удивительно, все цело, даже горшок не разбился…

Спохватилась:

— А где твой портфель?

Изочка совсем забыла о портфеле, который недавно держала в руках. Куда же он делся? Она встала и оглядела себя, будто портфель мог спрятаться в складках подола ее сатинового сарафана.

— Где, я тебя спрашиваю, портфель?! — набросилась на Изочку Мария. — Так заморочить себе голову этими проклятыми цыганами! Нет, сил моих больше нет! Почему ты вечно куда-то лезешь? Надо было крепко держать портфель, чтобы не украли, глаз с него не спускать! А ты куда смотрела?!

— На медведя, — заплакала Изочка.

— Вот и пойдешь теперь в школу с авоськой!

«Лучше бы они меня своровали, — думала Изочка, угрюмо плетясь за мамой. — Лучше бы я жила с ними».

Она бы не стала воровать. Она бы сняла цепь с Баро и ходила с ним по дорогам. А тот рыжий мальчик играл бы на свистульке, и она б танцевала с Баро, красиво запрокидывая голову и пронзительно крича: «Адщя, адщя, адщя…»

Дома Мария помыла ноги и примерила новые ботинки со шнуровкой — больше на целых два размера для того, чтобы надевать зимой с портянками.

— Сто лет не носила приличной обуви. Иди отнеси сметану, а я пока суп подогрею…

Когда Изочка зашла к тете Матрене, та как раз принесла из кухни противень с пресными овсяными калачами.

— Купили сметанку? Вот молодцы!

Тетка положила на стол перед Изочкой горячий калач. Сама присела рядом, налила себе чаю.

— Ну, как базар, что хорошего видали?

— Цыганов.

— Разве это хорошее? — засмеялась соседка. — Они тебя и украсть могли.

— Они вместо меня портфель украли.

— Ой-ей-ей, что деется-то, — запричитала тетя Матрена и смешно схватила себя за щеки.

— Может, они хотели и меня своровать, но мама не дала.

— Осподи помилуй, — схватилась соседка за сердце.

— А еще там сидел ручной медведь, я его гладила, и он меня даже ни разу не укусил.

— Ой, что деется, миленька моя…

— Мальчик играл на птичке-свистульке, а медведь плясал.

— Так-таки плясал?!

— Очень красиво. А все люди пели и тоже танцевали. И я, и мама.

— Ой-ей…

— Потом мама сказала, что надо идти домой, и мы ушли.

— Без портфеля?

— Без портфеля.

— Осподи… А когда его украли-то? Когда ты медведя гладила? Или когда вы с мамой танцевали?

— Не знаю, — пожала плечами Изочка и краем глаза заметила, что в дверях с изумленным лицом стоит мама. Сколько она там уже стояла?..

Тетя Матрена пригласила Марию попить чаю со сметаной и калачами. Изочка бочком выскользнула в дверь и залезла под кровать. Ну почему, почему она такая?! Вот не хотела, а соврала. И мама, конечно, все слышала. Как стыдно…

Изочке стало жалко себя, маму и украденный портфель. Лежа в пахнущей перцем пыли, она немножко поплакала и нечаянно задремала.

— Что ты там делаешь? — послышался мамин голос.