Эрнест Хемингуэй - По ком звонит колокол

– Qué va , – сказала она. – Я всегда боюсь. Но сейчас я так боюсь за тебя, что о себе и не думаю.

– Ты не должна бояться за меня, крольчонок. Я побывал во многих передрягах. Даже в худших, чем эта, – солгал он. Потом вдруг, поддавшись искушению уйти от действительности, предложил: – Давай поговорим о Мадриде и о том, что мы с тобой будем делать там, в Мадриде.

– Хорошо, – согласилась она, но добавила: – Ох, Роберто, как мне жалко, что я подвела тебя. Может, я могу сделать для тебя что-нибудь другое?

Он погладил ее по голове, поцеловал и, все так же прижавшись к ней, расслабился, прислушиваясь к тишине ночи.

– Можешь. Поговори со мной о Мадриде, – сказал он и подумал: я сохраню все это, упавшее мне с неба, на завтра. Завтра мне понадобится все, что у меня есть. Ни одна сосновая иголочка не нужна мне сейчас так, как будет нужна завтра. Кто там в Библии «изливал семя на землю»? Онан [135] Онан – персонаж Пятикнижия, второй сын Иуды, внук патриарха Иакова, который был наказан Богом смертью за уклонение от обязанностей левиратного союза с вдовой старшего брата Фамарью. После гибели старшего сына Иуды Онан, согласно традиции левирата, был обязан взять в жены его вдову, дабы она смогла принести наследника, который считался бы первенцем от старшего сына. . И чем закончил Онан? – подумал он. Не помню, чтобы когда-нибудь еще что-нибудь слышал об Онане. Он улыбнулся в темноте.

Потом снова поддался искушению ускользнуть далеко от реальности и испытал от этого ощущение почти вожделения к явившемуся в ночи чему-то, что не поддается пониманию и лишь вызывает сладострастный восторг.

– Любимая моя, – сказал он и поцеловал ее. – Слушай. Прошлой ночью я думал о Мадриде, представлял себе, как я приеду туда, как оставлю тебя в отеле и пойду повидаться со знакомыми в другой отель, где живут русские. Но все это ерунда. Ни в каком отеле я тебя не оставлю.

– Почему?

– Потому что я буду заботиться о тебе. Никогда не оставлю одну. Мы пойдем в Сегуридад, чтобы выправить тебе документы. А потом я поведу тебя покупать одежду – все, что тебе нужно.

– Мне нужно совсем немного, и я могу сама купить.

– Нет, тебе нужно много, и мы пойдем вместе и купим лучшие вещи, в которых ты будешь красавицей.

– А я бы лучше осталась в гостинице, а за вещами кого-нибудь послала бы. Где находится эта гостиница?

– На Пласа-дель-Кальяо. В номере мы будем проводить много времени. Там широкая кровать с чистыми простынями, и горячая вода в ванной, и два платяных шкафа, в одном я повешу свои вещи, а другой будет – только для тебя. И там высокие и широкие окна, которые можно открыть, а снаружи, на улице, будет весна. Еще я знаю хорошие места, где можно поесть, они работают нелегально, но кухня там отменная, и знаю магазины, где все еще можно купить вино и виски. Мы и с собой наберем еды на тот случай, если проголодаемся, и виски, чтобы я мог выпить, когда захочется, а тебе я куплю мансанильи.

– Мне бы тоже хотелось попробовать виски.

– Ну, ты ведь знаешь: виски очень трудно достать, а ты любишь мансанилью.

– Ладно, оставь свое виски себе, Роберто, – сказала она. – А люблю я больше всего тебя. Тебя с твоим виски, которого тебе для меня жалко. Свинья ты все-таки.

– Дам, дам я тебе его попробовать. Но вообще-то женщине не пристало пить виски.

– Можно подумать, до сих пор со мной происходило только то, что пристало женщине, – сказала Мария. – А что, там, в постели, на мне будет та же самая моя подвенечная сорочка?

– Нет. Я накуплю тебе разных ночных рубашек и еще пижам, может, они тебе больше понравятся.

– Я куплю себе семь подвенечных сорочек, – сказала она. – По одной на каждый день недели. И чистую свадебную рубашку для тебя. Ты свою рубашку-то стираешь когда-нибудь?

– Иногда.

– Я буду стирать, чтобы все у тебя было чистым, и наливать тебе твое виски, и разбавлять его водой, как вы делали тогда, у Сордо. И достану тебе маслин, соленой трески, орешков – закусывать виски, и мы целый месяц проведем в номере и никуда не будем выходить. Если, конечно, внутри у меня все будет в порядке, – добавила она вдруг упавшим голосом.

– Это не важно, – сказал ей Роберт Джордан. – Правда не важно. Может, у тебя там была рана, образовался рубец, и теперь он болит. Такое случается. Но все это проходит. Кроме того, если там действительно что-то серьезное, в Мадриде есть хорошие врачи.

– Но раньше ведь все было хорошо, – жалобно сказала она.

– И это значит, что все опять будет хорошо.

– Тогда давай еще поговорим про Мадрид. – Она просунула ноги между его ног и потерлась головой о его плечо. – Только я, наверное, буду выглядеть там уродиной со своей стриженой головой, ты будешь меня стыдиться.

– Нет. Ты прекрасна. У тебя прекрасное лицо и красивое тело, длинное и легкое, кожа гладкая, цвет у нее – как у старинного золота, всем захочется отнять тебя у меня.

– Qué va , отнять меня у тебя! – сказала она. – Пока я жива, ни один другой мужчина ко мне не прикоснется. Отнять меня у тебя! Qué va !

– Но многие будут пытаться. Увидишь.

– Это они увидят, что я так люблю тебя, что тронуть меня – все равно что сунуть руку в котел с расплавленным свинцом. А ты? Когда увидишь красивых женщин, таких же культурных, как ты? Не станешь меня стыдиться?

– Никогда. Я женюсь на тебе.

– Если захочешь, – сказала она. – Раз у нас теперь больше нет церкви, я думаю, это уже не важно.

– Мне хочется, чтобы мы были женаты.

– Ну, если ты так хочешь… Вот что: если мы когда-нибудь попадем в другую страну, где церковь еще есть, может, там мы сможем пожениться?

– В моей стране церковь по-прежнему существует, – сказал он. – Если для тебя это хоть сколько-то важно, там мы сможем пожениться. Я никогда не был женат. Так что – никаких проблем.

– Я рада, что ты никогда не был женат, – сказала она. – Но я рада и тому, что ты знаешь все то, про что мне рассказал, потому что это значит, что у тебя было много женщин, а Пилар говорит, что только за таких мужчин можно выходить замуж. Но теперь ты больше не будешь бегать за другими женщинами? Потому что это меня убьет.

– Я и раньше никогда особо за женщинами не бегал, – сказал он, и это было правдой. – До тебя я даже не думал, что смогу кого-нибудь так сильно, по-настоящему полюбить.

Она провела пальцами по его щекам, потом сомкнула руки у него на затылке.

– Наверное, ты многих женщин знал.

– Но не любил их.

– Послушай. Пилар мне кое-что сказала…

– И что же она тебе сказала?

– Нет. Лучше я не буду тебе это говорить. Давай опять про Мадрид.

– А что ты собиралась сказать?

– Я не хочу это говорить.

– Если это важно, может быть, лучше все же сказать?

– Думаешь, это может быть важно?

– Да.