Эрнест Хемингуэй - По ком звонит колокол

– А как же иначе? – сказал Роберт Джордан, и улыбка тронула самый тонкий поверхностный слой кожи на его лице. – Конечно, сделаем. Все будет хорошо.

– Когда выступаем? – спросила Пилар.

Роберт Джордан взглянул на часы и ответил:

– Да прямо сейчас. – Потом протянул Ансельмо один из своих мешков и спросил: – Ты как, старик?

Старик заканчивал последний из целой кучи клиньев, которые он уже настрогал по образцу, данному ему Робертом Джорданом. Это были запасные клинья, на всякий случай.

– Ну, пока все хорошо, – сказал старик и кивнул для убедительности. Потом вытянул перед собой руку и с улыбкой добавил: – Вот, видишь? – Рука совершенно не дрожала.

– Bueno, y qué ? [158] Хорошо, и что? ( исп. ) – сказал ему Роберт Джордан. – Я всегда могу сделать так, чтобы вся рука не дрожала. А ты один палец протяни.

Ансельмо протянул. Палец дрожал. Старик посмотрел на Роберта Джордана и покачал головой.

– У меня тоже дрожит. – Роберт Джордан показал, как дрожит его палец. – Всегда. Это нормально.

– А для меня – нет, – сказал Фернандо. Он протянул правый указательный палец, чтобы подтвердить свои слова, потом левый.

– А сплюнуть можешь? – спросил его Агустин и подмигнул Роберту Джордану.

Фернандо гордо отхаркался на земляной пол и растер плевок ногой.

– Ах ты, мул паршивый, – сказала ему Пилар. – Если уж так хочется свою храбрость показать, плюй в огонь.

– Я бы никогда не стал плевать на пол, Пилар, если бы мы не уходили отсюда насовсем, – чопорно сказал Фернандо.

– Ты сегодня с плевками будь поосторожней, – сказала ему Пилар. – Как бы не угодить в такое место, откуда уже не уйдешь.

– Типун тебе на язык, кошка ты черная, – сказал Агустин. Нервозность, которую так или иначе испытывали сейчас все они, у него проявлялась в потребности постоянно шутить.

– Да пошутила я, – сказала Пилар.

– Я тоже, – сказал Агустин. – Но, me cago en la leche [159] Испанское ругательство. , хотелось бы, чтобы все уже началось.

– А где цыган? – спросил у Эладио Роберт Джордан.

– Возле лошадей, – ответил Эладио. – Выгляни из пещеры – увидишь его.

– Как он?

Эладио ухмыльнулся.

– Поджилки трясутся, – сказал он. Разговор о чужом страхе успокаивал его самого.

– Послушай, Inglés … – начала было Пилар, и Роберт Джордан повернулся к ней, но увидел, что у нее отвисла челюсть и на лице появилось выражение, словно говорившее «не может быть!»; он резко развернулся ко входу, одновременно схватившись за револьвер. Там, придерживая одной рукой отведенную в сторону попону, с торчащим из-за плеча дулом короткоствольного автомата, стоял Пабло – приземистый, коренастый, с заросшим щетиной лицом, – вперив свои маленькие глазки в красных обводах не в кого-то конкретно, а просто в пространство перед собой.

– Ты… – произнесла Пилар, не веря своим глазам. – Ты…

– Я, – невозмутимо ответил Пабло и вошел в пещеру. – Hola, Inglés , – сказал он. – Я привел пять человек из отрядов Элиаса и Алехандро, с лошадьми, они там, наверху.

– А взрыватель и детонаторы? – спросил Роберт Джордан. – И другие материалы?

– Я сбросил их в реку с вершины ущелья, – все так же, ни на кого не глядя, ответил Пабло. – Но я вот что подумал: вместо детонатора можно использовать гранату.

– Я тоже об этом подумал, – сказал Роберт Джордан.

– У вас есть что выпить? – устало спросил Пабло.

Роберт Джордан протянул ему свою фляжку, он быстро глотнул из нее и вытер губы тыльной стороной ладони.

– Что с тобой происходит? – спросила его Пилар.

– Nada , – ответил Пабло, снова вытирая губы. – Ничего. Я вернулся.

– Но почему?

– Ни почему. Просто была минута слабости. Я ушел, но теперь вернулся. – Он посмотрел на Роберта Джордана: – En el fondo no soy cobarde — в глубине души я не трус.

Зато много кто другой, подумал Роберт Джордан. Провалиться мне на месте, если это не так. Но я рад видеть тебя, сукин сын.

– Пять человек – это все, что я смог раздобыть у Элиаса и Алехандро, хоть ездил всю ночь, с той минуты, как ушел отсюда. Вдевятером вы бы ни за что не справились. Ни за что. Это я понял еще позапрошлой ночью, когда Inglés объяснял задачу. Ни за что. На нижнем посту – семь человек и капрал. Что, если они поднимут тревогу или начнут стрелять? – Теперь он смотрел только на Роберта Джордана. – Когда уходил, я думал, ты поймешь, что это невозможно, и все отменишь. А потом, после того как выбросил твои вещи, посмотрел на дело по-другому.

– Я рад тебя видеть, – сказал Роберт Джордан, подходя к нему. – Устроить взрыв с помощью гранат мы сможем. Это сработает. А остальное сейчас не важно.

– Ты не думай, – сказал Пабло, – для тебя я бы ничего делать не стал. Ты для нас – вестник беды. Все из-за тебя. Сордо – тоже. Но после того как я выбросил твои вещи, мне стало очень тоскливо одному.

– Твою мать, – сказала Пилар.

– Поэтому я и поехал искать людей – чтобы можно было хоть немного надеяться на успех. Я привел лучших, каких только можно было найти. Оставил их наверху, хотел сначала с вами поговорить. Они думают, что вожак – я.

– Ты и есть вожак, – сказала Пилар. – Если сам хочешь.

Пабло молча посмотрел на нее, а потом сказал просто и спокойно:

– После того, что случилось с Глухим, я много думал. И понял: если уж выпало нам это сделать, нужно сделать это вместе. Но тебя, Inglés , тебя я ненавижу за то, что ты накликал это на нас.

– Но, Пабло… – начал Фернандо. Его карманы были набиты гранатами, лента с патронами перепоясывала грудь, а он все еще подбирал хлебом остатки жаркого в своей миске. – Ты что ж, не веришь, что операция пройдет успешно? Позапрошлой ночью ты говорил, что убежден в этом.

– Дай ему еще жаркого, – злобно сказала Марии Пилар. Потом она обратилась к Пабло, и взгляд ее смягчился: – Значит, ты вернулся, да?

– Да, женщина, – ответил Пабло.

– Ну, добро пожаловать, – сказала ему Пилар. – Я никогда не верила, что ты такая уж развалина, какой казался.

– После того, что я сделал, мне стало так тоскливо одному, что я не мог этого вынести, – тихо произнес Пабло.

– Ах ты не мог этого вынести, – издевательски повторила Пилар. – Ты не мог этого вынести, наверное, целых минут пятнадцать?

– Не насмехайся надо мной, женщина. Я вернулся.

– И добро пожаловать тебе, – повторила Пилар. – Ты что, не слышал, я ведь уже это сказала. Пей свой кофе – и пошли. Устала я от этого представления.

– Это кофе? – спросил Пабло.

– Конечно, – ответил ему Фернандо.

– Налей мне, Мария, – попросил Пабло. – Как ты? – Он не смотрел на нее.

– Хорошо, – ответила девушка и поднесла ему кружку кофе. – Мяса хочешь?

Пабло покачал головой.

– No me gusta estar solo , не понравилось мне быть одному, – продолжал он объяснять одной Пилар, как будто больше никого здесь и не было. – Sabes ? [160] Здесь: понимаешь? ( исп .) Вчера я весь день был один, но старался для всех, поэтому не чувствовал тоски. Но прошлой ночью!.. Hombre! Qué mal lo pasé! [161] Господи, как же плохо я ее провел! ( исп .)