Эрнест Хемингуэй - По ком звонит колокол

– Да брось ты этот тюк ради бога, – сказал ей Простак. – И сама свалишься, и лошади такой тяжести не снести.

– Заткнись, – огрызнулась Пилар. – Этим мы живы будем на новом месте.

– А ехать-то ты так сможешь, женщина? – спросил ее Пабло, сидя на гнедом в седле убитого guardia-civil .

– Уж не хуже какого-нибудь гребаного барышника, – ответила ему Пилар. – Как поедем, старый?

– Прямо вниз. Через дорогу. Вверх по дальнему склону, а там – в лес.

– Через дорогу? – Агустин подъехал к нему, ударив мягкими задниками своих парусиновых альпаргатов по тугому неподатливому брюху лошади – одной из тех, которые Пабло раздобыл накануне.

– Да, друг. Тут путь только один, – ответил Пабло, передавая ему поводья одной из вьючных лошадей. Двух других вели в поводу Простак и цыган. – Ты, Inglés , можешь ехать последним, если хочешь, – сказал он Роберту Джордану. – Дорогу переходить будем там, повыше, куда их máquina не достает. Но двигаться будем каждый сам по себе, отъедем поодиночке подальше и тогда уже опять сойдемся вместе наверху, возле перевала.

– Хорошо, – сказал Роберт Джордан.

Лесом они стали спускаться к краю дороги. Роберт Джордан ехал сразу за Марией. Ехать рядом из-за близко растущих друг к другу деревьев было невозможно. Он лишь раз ласково сдавил бедрами бока серого, а потом только слегка сдерживал его на крутом спуске между соснами, управляя его ходом с помощью бедер так же, как управлял бы с помощью шпор на ровной дороге.

– Когда будете пересекать шоссе, – сказал он Марии, – ты езжай второй. Ехать первым, хоть и кажется опасным, на самом деле не так уж опасно. Но вторым лучше всего. Они всегда выжидают, что будет дальше.

– А ты…

– Я выеду потом, неожиданно. Никаких проблем не будет. Опасней всего ехать строем.

Он видел впереди круглую, обросшую жесткими короткими волосами голову Пабло, втянутую в плечи, и его перекинутый через плечо автомат. Видел Пилар с непокрытой головой, широкими плечами, коленями, торчащими выше бедер, и пятками, упирающимися в тюк, на котором она сидела. Один раз она оглянулась на него и покачала головой.

– Когда будем подъезжать к дороге, обгоняй Пилар, – сказал Марии Роберт Джордан.

Потом лес поредел, и внизу сквозь деревья показалась черная гудроновая лента дороги, а за ней – зеленый склон. Мы сейчас выше дренажной трубы, прикинул он, и чуть ниже того места, откуда дорога длинной дугой начинает спускаться прямо к мосту, ярдах в восьмистах над ним. Если танкетка уже подошла к мосту, ее «фиат» [194] На вооружении итальянской армии со времен Первой мировой войны имелись станковые пулеметы Fiat-Revelli отечественного производства. может сюда достать.

– Мария, – сказал он, – обгоняй Пилар раньше, чем мы выедем к дороге, и сразу гони вверх по склону.

Она оглянулась на него, но ничего не сказала, он лишь скользнул по ней взглядом, чтобы убедиться, что она поняла.

– Comprendes ? – спросил он.

Она кивнула.

– Ну, вперед!

Она покачала головой.

– Вперед!

– Нет, – сказала она, развернувшись, и затрясла головой. – Я поеду в свою очередь.

Как раз в этот момент Пабло всадил шпоры в бока гнедого, промчался через последний, засыпанный опавшей хвоей участок склона и перелетел через дорогу с такой скоростью, что из-под железных подков его жеребца только искры посыпались. Остальные бросились за ним, Роберт Джордан видел, как они пересекают дорогу и без задержки взбираются по зеленому склону, и тут от моста заговорил пулемет. А потом он услышал другой звук: ссуииишшш-крак-бум! Резкий треск, сопровождавший этот «бум», раскатился долгим эхом, и он увидел, как на склоне взметнулся небольшой фонтанчик земли в оперении серого дыма. Ссуииишшш-крак-бум! – зашипело и грянуло снова, словно гигантская петарда, и опять – фонтан земли и дым, на этот раз выше по склону.

Ехавший перед ним цыган остановился у края дороги, укрывшись под деревьями. Он посмотрел на противоположный склон, потом оглянулся на Роберта Джордана.

– Вперед, Рафаэль, – крикнул ему тот. – Галопом, друг!

Цыган держал в поводу вьючную лошадь, которая послушно следовала за ним по пятам.

– Брось ее и скачи галопом! – повторил Роберт Джордан.

Он увидел, как рука цыгана протянулась назад, стала подниматься выше, выше, казалось, этому не будет конца, а потом он ударил пятками в бока лошади, на которой сидел, и веревка, натянувшись, отскочила назад и упала на землю; Роберт Джордан коленом оттолкнул от себя вьючную лошадь, с испугу прянувшую на него, а цыган уже перескочил через твердое темное полотно дороги, и Роберт Джордан услышал, как копыта его несущегося галопом коня глухо стучат по склону на другой стороне.

Фьииишшшшь-кррррак! Снаряд пролетел по низкой траектории, и он увидел, как цыган, словно затравленный хряк, метнулся в сторону, а впереди опять ударил из земли маленький черно-серый гейзер. Потом он снова увидел цыгана, теперь уже медленным размеренным галопом скачущего вверх по длинному зеленому склону, снаряды рвались то позади, то впереди него, но вот он скрылся под складкой горы, там, где уже собрались остальные.

Не могу я тащить за собой эту проклятую вьючную лошадь, думал Роберт Джордан. Хотя как хорошо было бы прикрыться чертовой скотинкой. Чтобы она оказалась между мной и тем сорокасемимиллиметровым калибром, из которого они шпарят. Черт, попробую все же протащить ее.

Он подъехал к вьючной лошади, поймал ее за недоуздок, подтянул к себе и, ухватившись за конец веревки, проехал ярдов пятьдесят вдоль дороги по лесу, ведя за собой послушное животное. Там, где деревья кончались, он выглянул на дорогу, посмотрел мимо застрявшего на ней грузовика дальше, на мост. На уцелевшей части моста суетились люди, а за ним на дороге образовалось что-то вроде транспортного затора. Оглядевшись по сторонам, он увидел наконец то, что ему было нужно, привстал в стременах и отломал от сосны сухую ветку. Потом, взяв за недоуздок, подвел вьючную лошадь на край откоса, сбегавшего прямо к дороге, и сильно хлестнул по крупу веткой. «Вперед, сукина дочь», – сказал он и, когда, промчавшись через дорогу, лошадь начала взбираться на склон, изо всех сил швырнул ветку ей вслед. Ветка попала в лошадь, и та рванула галопом.

Роберт Джордан проехал еще ярдов тридцать вдоль дороги, дальше откос становился слишком крутым. Снаряды со свистом, треском и уханьем падали теперь почти беспрерывно, выворачивая землю. «Ну, вперед, фашистское отродье!» – скомандовал Роберт Джордан своему серому великану, и конь, скользя по откосу, стремительно понесся вниз. Перелетев через дорогу, такую твердую, что удары лошадиных копыт отзывались во всем теле, пробивая до самых плеч, шеи и зубов, он вмиг очутился на склоне, где копыта уже не громыхали, а нащупывали, ударяли, втаптывали, мяли податливую землю. Оглянувшись, Роберт Джордан посмотрел на мост, открывшийся ему под новым, необычным углом, таким он его еще не видел. Сейчас мост предстал перед ним в профиль, а не в укороченной перспективе, в центре зиял пролом, за мостом на дороге стояла танкетка, за ней – большой танк с пушкой, из которой как раз в этот момент вырвалась ослепительная желтая вспышка, словно начищенный медный таз сверкнул на солнце, раздался хриплый визгливый звук, и воздух разорвался в клочья прямо над серой шеей, маячившей перед ним, он едва успел отвернуть голову от земляного фонтана, ударившего чуть выше по склону. Вьючная лошадь скакала впереди, отклонившись слишком далеко вправо и уже начиная замедлять ход от усталости, а Роберт Джордан мчался галопом, чуть повернув голову в сторону моста. Он видел колонну грузовиков, остановившихся за поворотом, который открывался все больше по мере того, как Роберт Джордан поднимался выше, и тут снова сверкнула желтая вспышка, за которой немедленно последовали «сссвишшш» и «бум», снаряд упал совсем рядом, и он услышал, как разлетелись металлические осколки там, где он взрыл землю.