Станислав Рудольф - Дальтоник

— Погоди, Камил! Еще десять минут! Не помрем. Девчонки от нас чего-то хотят!

Надя, повернувшись, действительно смотрела на музыкантов, которые укладывали в черные ящики свои инструменты. Мирек многозначительно мотнул головой, что должно было обозначать «подожди где-нибудь в коридоре». Ему показалось, что Надя ему кивнула.

— Ну, ты даешь! Если сейчас же не сядешь в машину — имей в виду, все доложу Ирене! — угрожал Камил, подталкивая приятеля пюпитром. Мирек вроде и не очень-то упирался.

Они помогли дотащить ребятам инструменты, Фландерка едва успел вскочить в машину. Камил с Миреком вернулись за усилителем. Они уже волокли его через арку, когда увидали в темноте женскую фигуру.

— Уезжаете?

Мирек узнал свою сегодняшнюю партнершу по танцам.

— Ага… уезжаем… — подтвердил Камил и, не задерживаясь, потащил Мирека вместе с усилителем к машине. Тщательно укутав ящике инструментами старым одеялом, он начал пристраивать рядом с ним свой саксофон. Камил захлопнул дверцы машины и хотел уже садиться за руль, когда обнаружил, что Мирека в машине нет, что Мирек стоит рядом с девушкой у выхода, Камил кинулся за ним, громко выкрикивая на бегу:

— Ну, нам пора, до свидания!

— Вам действительно пора?..

— Увы… Увы… — И Камил, крепко схватив упирающегося Мирека за локоть, потащил его к машине.

— Я думала… — Девушка явно подыскивала слова. — Мы с Миленой хотели пригласить вас на чашечку кофе… если вы, разумеется, не против, — выдавила она наконец.

Камил собрался было заявить, что принципиально не пьет кофе на ночь, так как потом плохо спит, но Мирек опередил его:

— Кто бы знал, до чего же мне хочется кофе!

Девушка, коротко хохотнув, крикнула в сторону освещенной арки: «Милена!» — и стала терпеливо ждать, пока из темноты вынырнет подружка. Назвав свои имена и узнав, как зовут молодых людей, они отправили Камила запереть автомобиль. С досады тот изо всех сил хлопнул дверцей и загремел в темноте связкой ключей.

Камил направился в сторону замка, но девушки задержали его: нет, нет, не туда — и повели куда-то по дорожкам через парк. Ночь расточала ароматы опавшей листвы, звезд на небе не было. Еще несколько шагов во тьме, и на помощь пришла теплая девичья рука. Она вела Камила рядом с собой, и он шел не сопротивляясь, ощупывая на ее пальце тоненькое колечко.

У девушек была небольшая комнатка на втором этаже дома — видимо, бывшей хозяйственной пристройки. Милена, тут же у дверей, чиркнула зажигалкой, нашла подсвечник и зажгла свечи. Свет, затрепетав, разбежался по сторонам, все ожило: и стол, и два стула, и полупустые книжные шкафы; пламя свечки осветило две картинки на стене и наконец широкий двуспальный диван-кровать с раскиданными на нем пестрыми подушечками.

— Присаживайтесь! — предложила темноволосая богиня. Камил и Мирек двинулись было к стульям, но она, усмехнувшись, показала на уютный диван. Они послушно сели и стали наблюдать, как хозяйка достает рюмки, ставит их на маленький подносик, потом початую бутылку коньяка и ловко разливает его по рюмкам.

Та, вторая, сбросив короткий жакетик, повернула ручку радиоприемника, послышалась тихая музыка. Камил тут же узнал автора.

— Гайдн! — заявил он тоном знатока и, потянувшись к предложенной рюмке, неуклюже взял ее в темноте двумя пальцами.

— Гайдн? Нет, грузинский! — самым серьезным тоном поправила она его и расхохоталась.

— Хорошо!.. — похвалил ее шутку Мирек и полез чокаться.

— Тебе нельзя! — сказал Камил, вспомнив, что Мирек за рулем. — Тебе еще меня домой везти!

Мирек опрокинул рюмку в рот и, поставив ее рядом с собой на пол, изрек:

— Теперь уже не везти, баста!

Девушки захихикали. Мирек сбросил с себя пиджак, швырнул его на книжный шкафчик, налил всем по новой и предложил выпить на брудершафт. Никто не возражал.

Все выпили. За этим, естественно, последовал неизбежный в таких случаях поцелуй.

Так, значит, эту зовут Надя!

А эту — Миленка (от нее пахло земляникой)!

— Я — Мирек…

— А я — Камил!..

Началась общая болтовня на тему: как прошел сегодняшний вечер, о музыке, о том, до чего же скучно живется девчонкам здесь в замке.

— Так вот почему вы пригласили нас к себе на кофе! — заметил Мирек.

Черноволосая не возражала.

— Возможно, именно потому. Нам так хотелось поговорить с нормальными людьми.

— А ребята из интерната что́ — ненормальные, что ли?

— Сопляки!

Предложенную сигарету взяла только Надя, и в полумраке комнаты, кроме пламени свечи, вспыхнули еще три красные точки. Милена не курила.

Скинув обувь, все устроились с ногами на диване, занимавшем целый угол комнаты. Привалившись спиной к стене, они молча слушали музыку.

— А ты недурственно лабаешь на своем саксике, — сказала вдруг Милена и, усевшись поудобнее, подтянула коленки к самому подбородку.

Камил с преувеличенной скромностью стал отнекиваться: что на этом, мол, инструменте он играет редко, все больше на фоно, но им неохота таскать с собой электроорганы из-за каких-то двух часов. Танцевать можно и не под орган! Потом Камил вспомнил случай, когда Фландерка вел машину, груженную инструментами, и заблудился! С истинным комизмом он живописал, как у Фландерки кончился бензин, а денег не было, и ему пришлось оставить на бензоколонке в залог микрофон. Милена от души смеялась. Камил, оглянувшись, увидел, что Надя и Мирек давно бросили свои сигареты и вовсю целуются — долгими, бесстыдными поцелуями.

Теперь он уже точно знал, чем кончится сегодняшний вечер.

Камил пробормотал несколько ничего не значащих фраз и нежно привлек к себе Милену.

Холмики и росистая земляника в траве.

Он лег рядом с девушкой и принялся целовать ее волосы и мочку маленького уха. От шеи пахло дорогими духами. Камил попытался угадать фирму.

Рядом опрокинулись Надя с Миреком. Послюнявив кончик пальцев, кто-то потушил пламя свечки…

Камил вспомнил вдруг Еглика, кремацию и школу.

К всеобщему удивлению, Гавелка был действительно назначен замом. Он освободил свой столик в учительской и перетащил вещи в комнату рядом. Его поздравляли, старательно скрывая смущение.

Никто против Гавелки ничего не имел, просто не могли взять в толк, почему через десять дней после похорон Еглика заместителем директора назначен именно он? Почему, скажем, не Андула Бржизова, не Каплирж? Впрочем, даже Власта Пудилова и та не осмелилась спросить об этом директора Ракосника.

Время унесло ненужные вопросы. Гавелка работал столь же добросовестно, как и его предшественник.

Камил выступал с детским хором, облаченным уже в новые костюмы. По предложению Божены Кутнаеровой, за несколько дней их пошили заботливые мамаши. Костюмы детям были очень к лицу, и аплодисменты долго не умолкали.