Станислав Рудольф - Дальтоник

Губерт захлопнул словарь с таким шумом, будто с чердака грохнулся мешок ячменя, поставил книгу обратно на полку и, покидая учительскую, сказал в наступившей вдруг тишине:

— Потому что это зависит, увы, не только от моего желания!

Когда он исчез за дверью, Кутнаерова, перегнувшись через стол к Геленке, шепнула:

— Ну и угораздило же тебя ляпнуть!..

На столике возле окна зазвенел телефон. Бенда направился к нему, но, прежде чем снять трубку, вступился за молодую учительницу:

— Геленка ничего не знает, Божена. Алло! Школа!.. — сказал он. С минуту слушал, а потом крикнул Марешовой: — Тебя, Дана! — и держал в руке трубку, пока Дана не подбежала к столику.

Звонила свекровь. В магазин на площади завезли прекрасные зимние шубки. Пусть Дана купит маленькому Павлику, зима на носу, там за ними драка.

— Ты, Дана, забеги туда сразу же после обеда! Качество отличное и недорого, слышишь?..

— Да, — ответила Дана, — но я не могу купить, бабуля!

— Это еще почему? — удивились на другом конце провода. — У тебя после обеда занятия?

— Нет… У меня нет денег.

Свекровь вздохнула.

— Не пойму: и куда это вы, молодые, деньги деваете? Зарабатываешь ты прилично, тебе недавно прибавили. Я в газете читала, что учителям прибавили зарплату! У Павла — стипендия…

Дана в ярости швырнула трубку.

— Чертова баба!.. — облегчила она душеньку и, вся красная, вернулась на место.

— Что случилось?.. — спросила Лиеманова.

— Свекруха!.. — только и сказала Дана, и всем стало ясно, почему у нее изменился цвет лица. Дана собрала тетради и молча ринулась из учительской в свой класс. Это надо же! Ну и нахальство — говорить мне такое! Будто я без ее нудежа не целуюсь с каждой кронкой! Конечно, мне бы хватало и еще оставалось, особенно сейчас, когда учителям прибавили! Это ее сыночку Павлу нужно умерить свои аппетиты. Одна только магнитофонная лента стоит кучу денег! А на той неделе он купил целых две. Упросил Дану взять в кредит новую стереоустановку! Она согласилась и в тот же день отправилась за чеком в сберкассу. И теперь у нее из зарплаты выдирают каждый месяц по две сотни! Зато колонки, что Павел оборудовал в квартире, не у каждого найдешь! У Павла — вид как у мальчишки, которому мамочка положила под рождественскую елочку новенький автомобильчик. Ладно! Но во всем остальном мог быть и поскромнее. Например, не есть сладкого. Дане не позволяется готовить ни дрожжевые кнедлики, ни шарлотку, ни блинчики, а печет она, только если остается с сыном вдвоем. Павел, видите ли, не ест риса, кнедликов. Что и говорить — капризный супруг.

Павел…

Почему, собственно, Дана живет с этим взрослым ребенком? Их свел странный случай. Когда Дана еще училась в институте на последнем курсе, за два дня до экзамена по дидактике ее вдруг пронзила острая боль в области аппендикса. Девчонки, что жили с ней в общежитии, посоветовали прикладывать мокрое полотенце. Боль немного утихла, но ночью пришлось вызывать неотложку. Врач, к счастью приехавший очень быстро, велел немедленно везти ее в больницу. Дану осторожно положили на белый топчан в углу кабинета. Так она и лежала, пока не пришел дежурный врач и с ним высокий черноволосый юноша, тоже одетый в белый халат. Старший велел ей раздеться. У молодого врача глаза были зеленые, с мелкими точечками вокруг зрачка. Дана разделась, главный велел молодому коллеге ее осмотреть. Тот, осматривая, старался не причинить боли. Да, действительно, острый приступ аппендицита, немедленно на стол!

Дана проснулась после наркоза лишь на другой день утром. Она лежала одна в послеоперационной палате, вторая койка пустовала, она вновь погрузилась в полусон, потом вошел черноволосый врач с пестрыми, словно спинка форели, глазами. Дана очнулась и попыталась улыбнуться. У доктора в руках была папка с какими-то бумагами, он сел рядом на свободную койку и спросил:

— Как вы себя чувствуете?

— Уже хорошо, пан доктор.

Черноволосый улыбнулся, блеснули два ряда белоснежных зубов.

— Я пока еще не доктор! Я студент, мы здесь в больнице на практике!

Дану это ничуть не огорчило. Он открыл папку, достал из кармана ручку, вытащил зеленый бланк и начал задавать вопросы. Узнав, что она тоже студентка, перешел на ты.

— Тебе надо перейти в палату! — сказал он, когда заполнил карточку.

— Мне не дойти…

— Ходить не надо, я тебя перевезу. — Он привез из коридора высокую каталку, плотно придвинул ее к койке, а потом, легко подняв, осторожно перенес Дану на холодную клеенку передвижного ложа. Клеенка неприятно холодила ее спину, но это компенсировало тепло его рук. Она близко видела его лицо. После ночного дежурства он не успел еще побриться, шея заросла коротким черным волосом, от халата пахло дезинфекцией. Он поправил на ней послеоперационную рубашку, которая надевалась совсем как смирительная, и улыбнулся:

— Такие тяжести я с удовольствием носил бы почаще, хоть каждый день…

Шов у Даны заживал хорошо: через неделю ее выписали. За эти несколько дней черноволосый раза два подходил к ней. Потом его, очевидно, перевели в другое отделение. Дана вернулась в общежитие. Домой не поехала, не хотела тревожить родителей. Девчонки носили ей из столовой еду, вечером стряпали на плитке что-нибудь эдакое, ей хватало. Через десять дней Дана отправилась в больницу. Показаться.

Опять тот же кабинет, белый топчан, но сейчас здесь царила предобеденная суета, суетились медсестры, врач и какой-то лаборант, который брал у пациентов кровь на анализы. «Раздевайтесь», — сказал дежурный врач и показал на топчан, продолжая прерванный разговор с двумя сестричками о каких-то несуразностях в историях болезни. Дана сняла юбку и, вешая ее на крючок, заметила, что лаборант наблюдает за ней в зеркале на противоположной стене. Дана обозлилась: взять бы да швырнуть в него чем-нибудь! Врач поднялся, подошел к топчану, и Дана, уже лежа, немножко опустила трусики, чтоб он мог прощупать живот. Дежурный врач объявил, что все в полном порядке, и порекомендовал еще недельку отдохнуть, а потом можно приступить к занятиям.

На третий день после визита к врачу Дана обнаружила в ящичке, где висели ключи от их комнаты, письмо. Вскрыв конверт, она, растерявшись, прочла на бланке для рецепта:

«В пятницу в 15.00 жду у входа в Вальдштейнский сад. Павел».

Дана сияла от счастья. Значит, не забыл ее тот студент — черноволосый медик, дал о себе знать. Наконец-то! Может быть, он хочет носить Дану на руках под цветущими деревьями! Ведь говорил же он, что с удовольствием делал бы это хоть каждый день! Дана не могла дождаться пятницы, не пошла на две последние лекции, потратив это время с большей для себя пользой — девчонки оставили ей утром свои коробочки с косметикой, которые обычно старательно прятали: косметика стоит недешево. Дана вымыла голову шампунем, внизу у сторожихи взяла фен, долго выбирала, что надеть, после нескольких неудачных попыток натянула все-таки брюки и Бланкину блузочку и около трех часов пополудни влезла в двадцать второй трамвай.