Станислав Рудольф - Дальтоник

Нехорошо, что Яромир видел ее в машине с Иржи, но не могла же она знать, что именно в это время его класс будет возвращаться со стадиона! Обычно они занимались в спортзале. Первое побуждение Дагмар было пригнуться, но сын заметил ее намного раньше, чем она его. Поняв это, Дагмар сделала вид, что не видит мальчишку. Она заговорила с Иржи, просто так, лишь бы что-то сказать, и они быстро проехали мимо толпы ребят. За ужином Яромир, естественно, похвалился, что видел маму. Она сумела не покраснеть и незаметно перевела разговор на его ужасные манеры за столом. Губерт, к счастью, пропустил мимо ушей его реплику: он был слишком занят едой. Замотанный бинтом палец мешал ему. Рана плохо заживает — уже два раза хирург вскрывал ее и обрабатывал. Губерта интересовал только опрокинутый бокал лимонада.

Дагмар попросила Иржи ждать ее в следующий раз у за́мка…

И вот сегодня разговор состоялся:

— Ты где-нибудь была в четверг?

Губерт неожиданно быстро возвратился от норок, дети сидели перед телевизором, Дагмар переодевалась, влезая в пижаму. Губерт закрыл за собой дверь спальни, чтобы дети не слышали их. Романке пора спать, подумала Дагмар.

— Да, — ответила она коротко и стала прилаживать юбку на вешалку.

— Где? — Дагмар поняла, что Кутнаерова не промолчала. Отпираться не имело смысла. И Дагмар мгновенно назвала деревню, куда они иногда выезжали с рентгеновским аппаратом. Так и сказала. Деревня была неподалеку от того места, где с ней и с Иржи случилась та неприятная авария. Иржи, не притормозив на повороте, крутанулся на подмерзшем песке и съехал в кювет, еще полный снега. Сами, без посторонней помощи, выбраться они не могли.

— Кто это был?

— Один мужик… — Она сказала об Иржи как можно отчужденнее.

— Ты его знаешь?

Дагмар прикрыла шкаф и, разобрав свою постель, хотела уже лечь, но Губерт не пустил.

— Что у тебя с ним?

Дагмар смотрела на него, притворяясь удивленной.

— У меня с ним? — Она весело рассмеялась.

— Ты ехала с ним не в первый раз.

— Нет!.. — призналась Дагмар, делая вид, что допрос ее забавляет, и вдруг заметила, что Губерт побелел как полотно.

— А я и не знала, что ты еще способен ревновать! — бросила она насмешливо.

— Прекрати! — крикнул он. И Дагмар ухватилась за это слово.

— Что я должна прекратить?

Она не предполагала, что Кутнаерова сразу же побежит и все доложит Губерту, как свеженькую новость. Видимо, эта баба ненавидит Дагмар. Уже тогда, на балу, она чувствовала на себе ее изучающий взгляд, но не стала утруждать себя мыслями о причинах.

— Мне бы очень не хотелось цепляться за притолоку рогами! — продолжал Губерт.

— Да ну… — протянула Дагмар. — Почему тебя это вдруг стало волновать?

Губерт уже взвился, видя, что Дагмар не отрицает подобной возможности, но еще владел собой.

— Ты отлично знаешь, что подобные вещи мне отвратительны! Советую тебе, Дагмар: будь очень осторожна!

Ей захотелось помучить его.

— Но ты, мой милый, такого пустячка просто не заметил бы. От твоих норок видно не дальше кустов крыжовника у забора!

— При чем здесь норки? — заорал вдруг Губерт.

Дагмар оглянулась на дверь, словно прикидывая, слышат ли дети. И, забравшись в постель, взяла с ночного столика книжку. Книжка раскрылась на нужном месте, из нее выпал обрывок газеты. Губерт все стоял возле двери, расставив ноги, как дзюдоист. Дагмар делала вид, что больше не интересуется им, но он, глубоко дыша, подскочил к ней, треснул кулаком по книге так, что та, выпав из рук, шлепнулась на пол, и прошипел:

— Не играй со мной, Дагмар, понятно?

Ее вдруг охватило странное безразличие. Повернувшись спиной к Губерту и уткнув нос в приятно пахнущую свежестью подушку — Дагмар вчера поменяла белье, — она слышала, как он выкрикивает никому не нужные слова: «… нравственность, шлюха, дети, рассуждай разумно и чтоб это было в последний раз!» Дагмар не отвечала, и это еще больше взбесило его. Он орал так громко, что в спальню вошел Яромир и попросил, чтоб они ругались потише, потому что мешают им смотреть передачу. Губерт чуть не вышиб им дверь.

Ворвавшись в большую комнату, Губерт схватил сигареты и зажигалку и помчался в прачечную курить, чтобы хоть как-то успокоиться. Сидя на перевернутом ящике из-под фруктов, он поймал себя на том, что не в силах рассуждать логично. В голове мелькали мучительно примитивные обрывки мыслей.

Спать Губерт лег около полуночи. Зажег пятирожковый светильник над супружеским ложем, не считаясь с тем, что разбудит жену. Впрочем, Губерт знал, что Дагмар не спит, а притворяется. Погасив свет, он наконец улегся, но уснуть так и не смог. Под утро он набросился на Дагмар и грубо принудил ее исполнить супружескую обязанность. После излишне долгой бесполезной борьбы она поддалась. У Губерта было ощущение, будто он приводит в исполнение приговор и вместе с тем доказывает ей и себе, что в состоянии еще обойтись без помощников.

Ирена принесла в школу два торта и коробку малюсеньких свадебных крендельков. Она попросила Гавелку пригласить по местному радио после уроков коллег в учительскую. Пришли все, выпили — кто немного вина, кто вишневого ликера, — пожелали ей счастья в супружеской жизни, поострили, как и положено в таких случаях, на тему… но больше собирались в маленькие группки и судачили на злобу дня.

Уже вчера на собрании в национальном комитете сидящий рядом с Бендой товарищ, нагнувшись к его уху, прошептал:

— Я слышал, что у вас в школе превеликий скандал из-за каких-то тряпок?!

Объяснять подробности этому столь хорошо информированному товарищу у Бенды не было времени, ибо собрание затянулось и все спешили по домам.

Утром продавщица из молочной остановила Анечку Бржизову:

— Говорят, ваш директор неплохо гребет под себя, еще бы, евонная мадама ходит расфуфыренная, ровно из модного журнала, и откуда только у нее эти тряпки? Гляжу я на нее, пани учителка, а на ней что ни день, то обновка, ну ничего, теперь эта лафа кончится, муженьку-то ее, видать, не поздоровится!

Анечка Бржизова попыталась возразить: дескать, ничего подобного не произошло, — но продавщица из молочной знала лучше ее, ведь информация начинала поступать к ней с половины шестого утра и, вне всякого сомнения, была исключительно правдивой.

— Слышишь?.. — незаметно подтолкнула Дана Марешова Губерта.

В автобусе, на два ряда впереди, сидели две женщины в платочках и говорили о том, что вчера в крушетицкой школе учителя, переругавшись, выложили друг про друга всю подноготную.

Непостижимо, но слухи словно обладали крыльями, они мгновенно разлетелись по городу, разрастаясь, как грозовая туча.

— Откуда мы можем знать… — подала реплику Адамцева, вонзая нож в торт с кремом, — сколько материала привезли в школу из Центропала?!