Лисандро Отеро - Так было. Бертильон 166

Кико не двигался, пока машина шла вниз по Троче, свернула на Аламеду и опять стала подниматься по Агилере. Он не шевелился, пока не увидел, что они снова выехали на площадь Марте. Тогда он повернулся к человеку за рулем и испуганно спросил:

— Вы… заодно с властями?

Тот сурово посмотрел на портного, в голосе прозвучала угроза:

— Разве у меня лицо бандита или убийцы?

Портной был уверен, что на кого бы ни походил этот человек, он, несомненно, был убийцей, к тому же высшего класса, и поспешно сказал:

— Нет, сеньор.

— Тогда в чем дело?

Кико озадаченно заморгал. Его губы снова начали дрожать. Казалось, он вот-вот расплачется. Раз этот человек не сторонник правительства, тогда он, несомненно, в противоположном лагере.

— Вы… революционер? — осторожно спросил мулат.

Незнакомец, на секунду выпустив руль, воздел руки кверху, словно сетуя на его несообразительность.

— Ну, конечно…

Почувствовав себя несколько увереннее, Кико даже осмелился посоветовать:

— Если вы революционер, то не надо ехать по улице Гарсон. Там всегда много солдат. Схватят, посадят в тюрьму…

Незнакомец повернул к нему нахмуренное лицо.

— Да? — прохрипел он. — Надо быстрее соображать! Мы уже на улице Гарсон!..

— Вы же совсем не глядите на дорогу. Так расшибете либо голову, либо машину.

Человек за рулем улыбнулся, но стал внимательнее смотреть вперед. Фары освещали пустую улицу.

— Голова мне, пожалуй, дороже машины, потому что машина не моя.

Подозрение холодной жабой закралось в душу портного.

— Но ведь она не краденая, верно?

— Конечно, краденая.

— Мамочка моя… — простонал портной. Вытирая взмокшее лицо, он быстро забормотал: — Не надо ехать по Гарсон!.. Поворачивайте направо!..

Незнакомец раздраженно отмахнулся.

— Не будьте трусом, приятель, — сказал он. — В машине горит свет. Солдаты видят, что мы не скрываемся, и принимают нас за своих. Вот увидите — они нас не остановят.

— Дай бог…

И действительно, четыре солдата на углу улицы Сан-Мигель, в касках и с оружием, лишь небрежно оглядели машину, медленно проезжавшую мимо, и ответили на дружеский жест незнакомца. Кино, не глядя на них, тоже махнул рукой.

— Да поможет нам бог, — прошептал он.

Кино, пригнувшись, напряженно ждал. Выстрелов не было. Портной почувствовал, как в нем растет доверие к трезвому и расчетливому незнакомцу и радость оттого, что он находится под защитой этого человека. Страх проходил.

Когда машина проезжала мимо его дома, у портного вырвалось:

— Тут я живу.

— Да? — протянул человек в шляпе. — Какое совпадение! А я как раз хотел спросить ваш адрес. — И задумчиво добавил: — Не знаю, что мне с вами делать. Первый раз я в таком положении.

Кико почувствовал себя виноватым и мягко упрекнул незнакомца:

— Зачем же вы так неосторожны? Посадили в машину, не зная, кто я, рассказали о себе такие вещи?

— Мне поручили подобрать человека на улице Агилера, — прервал его незнакомец. И язвительно закончил: — Вы были там, и вы человек, не правда ли?

— Да, — ответил Кико. — Ну, а если бы я оказался осведомителем?

Незнакомец окинул его своим тяжелым взглядом, однако несколько потеплевшим.

— Вы не осведомитель, — уверенно сказал он.

— Откуда вы знаете? — настаивал Кико. — У них на лице ведь не написано, кто они такие.

Человек в шляпе не замедлил с ответом.

— Не написано, верно. Но вы не осведомитель.

— Почему вы так думаете? — продолжал упорствовать портной. И тут же испугался, что может поколебать уверенность этого человека. — Конечно, я не осведомитель. Вы правы.

— А как же иначе? Я не ошибаюсь в таких делах. Вы можете оказаться кем угодно, даже трусом, но не доносчиком. По вашему лицу это видно.

Кико распирало от счастья, хотя его и обозвали трусом. Он с наслаждением вдыхал сырой ночной воздух. Машина уже проехала несколько кварталов от его дома. Вдруг незнакомец, направив ее к тротуару, затормозил.

— Давайте бросим ее здесь, — решительно предложил он. — Все равно вы живете близко.

— Да, — согласился Кико. — А вы?

Человек за рулем сдвинул шляпу на затылок, обнажив лоб, весь в фиолетовых пятнах.

— А я переночую у вас, — медленно сказал он.

— Послушайте, — в ужасе запротестовал Кико, — у меня очень тесно, да и кровати для вас не найдется.

— Но диван-то, наверное, есть?

— Есть… Но рядом живет доносчик, про которого говорят, будто он даже не спит, все следит за соседями.

Незнакомец, продолжая улыбаться, похлопал его по плечу.

— Сейчас все спят. Даже он. А если он нас и увидит, то что здесь особенного? Двое друзей вернулись с вечеринки.

— В Сантьяго сейчас не бывает вечеринок… А кроме того, вдруг он видел нас в краденой машине?

— Он же не знает, что она краденая. Послушайте, — впервые с начала их поездки хриплый голос парня звучал почти ласково, — я живу в Сан-Педрито. Эту машину увел утром в Пальме, и, хотя уверен, что оттуда еще не успели сообщить, мои дела неважные. — Теперь голос снова зазвучал твердо и повелительно: — Вылезайте!

Страх портного опять улетучился. В этом незнакомом человеке было что-то вызывающее доверие. Он так бережно, почти заботливо касается своей старой шляпы… В чем тут дело?

Кико послушно вылез из машины. Незнакомец тоже. Проходя мимо автомобиля, портной пропел рукой по багажнику. Металл был холодным и влажным. Человек с хриплым голосом догнал его, и они зашагали к домику портного.

Улица была пуста и казалась очень длинной. В тишине громко стрекотали цикады. Иногда их заглушал собачий лай. Прохладный воздух нежно касался их разгоряченных тел.

Мулата наполнило чувство какой-то приятной легкости. Он подумал, что хорошо бы жить вот так, долго-долго, просто жить, радуясь, что ты живешь. Взглянул на небо. Оно снова усыпано звездами. Лупы не видно, но он знал, то она где-то над Сантьяго. Кико вдруг забыл все свои страхи.

Незнакомец шел, часто дотрагиваясь до шляпы. Портной, косясь на его худую фигуру, думал о жене, о том, что она не спит, ждет его и очень удивится, когда он приведет чужого человека. Что сказать, чтобы Эмилия не волновалась? Он должен предупредить ее, прежде чем ввести гостя в дом. Этот человек, конечно, будет ночевать у него. Сейчас, в темноте, незнакомец казался не очень высоким, хотя и таким же худым. Высоким его делала, пожалуй, шляпа, которую он так часто поправлял. Пестрая рубашка казалась черной, как и брюки. От этого человека мулату передавалось странное спокойствие и уверенность. Кико шел по ночному городу после всех этих выстрелов и взрывов, шел рядом с революционером, которого наверняка преследовали, и не чувствовал страха. Непоколебимое спокойствие исходило от незнакомца.

Ночная прохлада навевала мирные мысли. Кико снова взглянул на темное небо. Теперь он увидел луну: окруженная свитой звезд, она висела там, над Монкадой. Через несколько минут Кико уже открывал дверь своего дома.