Иорам Чадунели - Возмездие. Рождественский бал

А спустя некоторое время Юрия Касарели самого вызвал к себе главный инженер фабрики рябой Андро Чумалетели. Он подробно расспросил о положении в цехе, начальником которого сам был еще недавно, а потом, как бы между прочим, сказал:

— А ведь начальнику цеха не положено стоять за станком. Это даже прямое нарушение инструкции. — Главный инженер строго посмотрел на молодого начальника цеха, но, увидев растерянность последнего, смягчился и перешел на отеческий тон: — Пойми, сынок, твое поведение могут неправильно истолковать. Подорвешь свой авторитет, и дисциплина снизится. Понятно?

Касарели промолчал. Не знал, что ответить. Чумалетели разом перечеркнул его институтское представление о личности руководителя производства. Как человек начитанный, он искренне полагал, что хороший начальник цеха должен жить одной жизнью с рабочими, делить с ними горе и радость, заботиться об условиях труда и быта, подавать пример, в том числе и за станком, советоваться с умудренными опытом ветеранами. Так вели себя обычно все положительные герои производственных романов.

Менее всего Касарели ожидал от главного инженера нахлобучки за свое образцово-показательное поведение.

Воцарилось неловкое молчание. Главный инженер ждал реакции на свою критику. Выдерживая паузу, Чумалетели прикидывал, как поступить дальше. Хорошо бы на этом и закончить разговор, если, разумеется, внушение возымело действие. Но, судя по угрюмому молчанию Касарели, тот ничего не понял. Видно, парень неискушенный, в облаках витает. Такой по глупости, того и гляди, может столько дров наломать, что весь лес, то бишь цех, изведет. Не иначе как придется вовремя спустить его с небес на землю.

— Не поймите меня превратно. — Голос Чумалетели источал мед. — О вашем же благе забочусь. Молодой, неопытный. Жизни не знаете. Небось думаете, что если талантливый инженер, то и семи пядей во лбу, и мир в силах перевернуть — на благо человечества, понятно. — Чумалетели усмехнулся. — Все мы так начинали, а потом… — Он весело посмотрел на Юрия и осекся, встретившись с самоуверенным, даже надменным взглядом молодого человека.

Меньше всего Чумалетели собирался озлоблять начальника цеха. Наоборот, старался приручить новичка, завоевать его симпатию.

— Вы, конечно, человек незаурядный. («Тоже мне пуп земли! Посмотрю я на тебя, щенка, через пару лет, что останется от твоей самоуверенности!») Со временем станете прекрасным руководителем. Но пока добрый вам совет: набирайтесь жизненного опыта, не старайтесь с ходу ломать годами сложившиеся порядки.

Касарели сидел с задумчиво-отрешенным выражением на лице. Казалось, он ничего не слышал из того, что говорил главный инженер.

«С этим, видать, придется повозиться», — наметанным глазом определил Чумалетели.

— Что вам сказать? У вас опыт, навыки… Вам виднее… — наконец выдавил из себя Касарели. Обычно он легко сходился с людьми, но сейчас не испытывал ни малейшего желания общаться с Чумалетели. Главный инженер ему определенно не нравился.

Чумалетели широко улыбнулся Касарели, на прощание протянул руку. Секунду они смотрели в глаза друг другу. Касарели смешался. Он понял, что Чумалетели отнесся к нему с подозрением.

— Надеюсь, вы станете надежным членом нашего коллектива! — оптимистично завершил беседу главный инженер. По природе он был человеком доброжелательным, что с удовольствием и демонстрировал. — В общем, давай работай. Если что понадобится, я здесь, — со значением сказал Чумалетели и проводил Касарели до дверей. Новый начальник цеха ему положительно не нравился.

Прошла целая неделя. Касарели к начальству больше не вызывали. Да он и не рвался туда. Правда, после разговора с главным он все же несколько изменился, реже бывал среди рабочих, появились желчность и раздражительность. Чувствовал, что делает что-то не то. И снова вернулся к прежним привычкам, стал самим собой. Опять потребовал сводку за десять дней.

— В конце месяца я все заполню и принесу, — пообещала Наира Шавлакадзе.

— По инструкции ежедневно следует вносить в отчет выработку.

Девушка лишь пожала плечами.

— Наира! Так работа не пойдет. Если тебе нездоровится — отдохни, я сам все сделаю.

Наира поправила шелковый платок, который всегда был накинут на плечи. Невольно отвела взгляд.

— Вы давно здесь работаете? — тепло спросил Касарели.

— Три года. — В глазах девушки появились слезы.

Касарели стало не по себе. Он не знал, как себя вести. По природе он не был жесток, но дисциплина была для него превыше всего.

— Я не собираюсь вас обидеть. Но работа есть работа. Нам никто не простит халатность.

— С тех пор как я здесь работаю, требовали заполнять отчеты в конце месяца, — оправдывалась она.

— А теперь будет иначе. Вы хотите, чтобы мы вместе работали?

Девушка молча кивнула головой. Наступило долгое молчание.

— Надеюсь, мы больше не будем возвращаться к этому вопросу, — заключил Касарели.

На следующее утро он встал у проходной и решил проверить, кто не вышел на работу. Отсутствовали трое. Пожилой рабочий с каким-то ржавым цветом лица пробормотал:

— Этих работников мы плохо знаем, почти в глаза не видим.

Было ясно, что в цехе творится неладное.

В конце дня Касарели снова позвал учетчицу и попросил табель. Девушка напряженно смотрела в сторону, избегая его взгляда. Видимо, она так странно себя ведет потому, что ее оскорбил предыдущий разговор, подумал он.

Посмотрев в табель, обратил внимание на то, что у всех тридцати рабочих записана одна и та же выработка. И еще одним был изумлен начальник цеха, будто сам оказался виноват.

— Наира! — Касарели не мог скрыть возмущения. — Сегодня я сам проверил, кого не было на работе. Аиды Беловой, Квривишвили и Замбахидзе. А вы внесли их в рабочую ведомость. Зачем вы это сделали?

Учетчица опустила голову.

Касарели еще раз проверил бумаги.

— Неужели вам нечего объяснить?

— Я не имею права говорить то, что меня не касается, — с трудом произнесла девушка.

Она встала и быстро вышла из кабинета. Касарели огорченно махнул рукой. Больше часа проговорил — и никакого толка. Решил завтра же пойти к директору и все обстоятельно доложить. Поставить вопрос об увольнении табельщицы. Надо же было случиться этой неприятности в самом начале его трудовой деятельности на фабрике! Больше всего он злился сейчас на девушку, которая (ему так хотелось этого) просто халатно относится к своим обязанностям. Но ведь приписки налицо и уравниловка существует! И недоговаривает, и скрывает что-то… В поведении этой девушки явно скрывается какая-то тайна.

«Значит, без неприятностей не обойтись», — решил Касарели. Как ни пытался он рассеять навязчивые мысли, но они не выходили из головы. Требовалось докопаться до истины…