Сахиб Джамал - Темнокожий мальчик в поисках счастья

— Ты куда, в Тифлис едешь?

— Да, в Тифлис. Ведь там у меня дом, контора, — ответил Исламов. — Аллах мой, что же здесь творится? Почему станция полна военных? И кого только здесь нет!

Айрапетянц, наклонившись к Исламову, доверительно шепнул:

— Турки собираются захватить Нахичевань и пробраться в Баку. А мы опередили их.

— Кто это — вы?

— Ты образованный человек, должен знать, что есть теперь наша великая Армянская республика. Нас признала королевская Англия, нас поддерживает и снабжает оружием сам Черчилль.

— Да, этот хитрец понимает, что, овладев Закавказьем, большевики могут отсюда двинуться в Иран, а затем и дальше, — заметил Исламов. — Вот и хочет создать барьеры…

Продолжая разговаривать, они вернулись в вагон. Мухтар все еще сидел на своем месте, мучительно пытаясь хоть что-то понять. Широко раскрыв черные глаза, он смотрел на Айрапетянца.

— А ты чего сидишь? Ты что, не мужчина или языка не понимаешь? — крикнул тот, обращаясь к мальчику.

Исламов рассмеялся.

— Сетрак, он действительно не понимает нашего языка, — сказал он.

— Откуда он? Разве не из твоего племени?

— Нет, он араб из Багдада. Мы с ним единоверцы, — он махнул Мухтару.

Мальчик, повинуясь воле хозяина, молча поднялся и, опустив голову, направился к выходу. Вдруг армянин остановил его. Сердце Мухтара екнуло. «Портрет!» — тревожно застучало в голове. Но маузерист почему-то неожиданно подмигнул ему, Мухтар, машинально улыбаясь, ответил тем же и вышел из вагона.

На платформу страшно было взглянуть. Худые, изможденные, похожие на привидения женщины в заплатанных юбках с многочисленными складками, привязав детей на спину или волоча их за собой, торопливо бежали вдоль состава с протянутыми руками и, плача, просили хлеба. Мухтар не понимал их речи, но болезненные, грязные, давно немытые лица детей говорили сами за себя. Он с болью в сердце смотрел на голодных, понимая, что ничем не может им помочь. Торговцы крикливо предлагали пассажирам лимонад собственного изготовления, ячменные лепешки, сушеные дикие груши, куски мяса сомнительного качества.

Исламов и бывший хозяин тифлисского кабака тоже вышли на платформу. Исламова сейчас интересовало одно: стоит ли оставаться в Тифлисе?

— Нет, лучше тебе поехать в Баку, — с уверенностью сказал Айрапетянц. — Там сейчас у власти твои единоверцы, мусаватисты. Ты богатый человек, тебя ждут почет и уважение. За деньги можешь стать министром или каким-нибудь волостным начальником. Поторопись! Скоро добраться туда будет еще труднее. Подумай о своем будущем!

Исламов расхохотался. Айрапетянц удивленно вскинул брови. Он говорил совершенно серьезно! Заметив, что смех его пришелся Сетраку не по душе, Исламов дружелюбно дотронулся до его руки и сказал:

— Друг мой, у кого деньги — у того и власть. Зачем мне лезть в политику, я купец и буду торговать. Кстати, не знаешь, в какой цене в Тифлисе сахар и чай?

— А много везешь?

— С собой ничего не везу. Там кое-что припрятано, и вот хочу дать телеграмму, чтобы не торопились с продажей. Может, цены еще поднимутся. А ты что — свое дело совсем забросил?

— А, какое это дело, так, мелочь, — ответил Айрапетянц. — Я скупил здесь по дешевой цене сорок десятин виноградника. Скоро винокуренный завод буду ставить.

— О-о-о! — не без зависти протянул Исламов.

— Ну ладно, пока! Меня ждут государственные дела! — важно проговорил Айрапетянц. Небрежно протянув Исламову руку, добавил: — Еще увидимся.

Глядя вслед этому бывшему духанщику, напялившему мундир офицера дашнакской национальной армии, Исламов усмехнулся. Уж больно занятно было видеть этого новоиспеченного армянского «патриота», которому подвыпившие посетители нередко кричали: «Эй, губошлеп, тащи побыстрее пару бутылок и порцию шашлыка!»

Не прошло и часа, как Айрапетянц вернулся и поспешно сообщил, что он со своими солдатами будет конвоировать поезд до Эривани.

— Это же прекрасно, — обрадовался Исламов. — Конечно, вокруг такая неразбериха, а в поезде много иностранцев.

— Кто же эти иностранцы? Ты? Или твои земляки? — брезгливо заметил маузерист. — Плевал я на таких иностранцев, тем более на подданных Ахмед-шаха. Разве он глава государства? Живет умом своих советников — англичан и николаевских генералов.

Он умолк, закурил, а потом тихо шепнул:

— Между прочим, могу снабдить тебя любым паспортом: американским, английским или итальянским… Сможешь разъезжать по всему свету.

Исламов задумался.

— Да хорошо бы иметь при себе американский паспорт… А дорого это будет стоить?

— Сто рублей золотом.

Началась новая проверка документов, и Айрапетянц, оставив Исламова, зашагал вдоль вагонов, наблюдая за работой таможенников. Очередь дошла до Мухтара, и Исламов решил отвечать за него сам.

— Имя?

— Запиши — Мухтар, сын Хусейна.

— Род занятий?

— Слуга.

— Откуда прибыл и с кем?

— Из Тебриза.

Таможенник хотел еще что-то спросить, но в это время подошел Айрапетянц и, показывая на Исламова, сказал:

— Их можешь не записывать, это мои люди.

— Почему такая строгая проверка? — спросил Исламов.

— А как же иначе? — удивился Айрапетянц. — Шпионы красных на каждом шагу. Их агитаторы есть и в Тебризе. А тут еще турки собираются напасть. Вот и приходится тревожить людей. Ничего не поделаешь.

Платформа гудела от голосов. Каждый старался попасть именно на этот поезд.

Наконец-то началась посадка. Толпа бросилась к поезду. Люди суматошно бегали от вагона к вагону, просили, умоляли, Зло переругивались. Женщины, скрывая злые слезы, с жалкой улыбкой кокетничали с маузеристами или протягивали взятки.

Мухтар с волнением и интересом смотрел на толпу. Нет, все, что происходило сейчас, совсем не похоже на то, что он видел в пути от Лахора до Нахичевани.

Айрапетянц предупредил Исламова:

— Надо глядеть в оба. Здесь много молодцов, которые никогда не упустят того, что плохо лежит, а среди моих солдат есть даже бывшие карманники и взломщики.

— Зачем же вы таких держите в армии?

— Как зачем? Пусть эти воришки тоже знают, что такое война, родина, пусть вместе с нами воюют за свою Армению. Ведь они тоже армяне.

Исламов рассмеялся и спросил:

— Ну, а скоро мы тронемся?

— Не раньше чем через два-три часа.

Глядя на вокзальную суету, Исламов покачал головой и с тревогой произнес:

— Большое счастье, если спокойно доберемся до Тифлиса.

К ним протиснулся старик с крашеной бородой.

— Дорога будет очень трудной. Были случаи, когда грабили всех без разбора, а кто сопротивлялся — пулю в лоб, — предупредил Айрапетянц.

— Нас не посмеют тронуть, мы иранские подданные! — важно сказал старик, перебирая четки.