Сахиб Джамал - Темнокожий мальчик в поисках счастья

Айрапетянц пожелал Исламову доброго пути.

Собрав всех иранцев в одну группу, конвоиры повели их с платформы в зал ожидания. Среди них был и Исламов. Некоторые шли молча, другие плакали. Кое-кто открыто выражал свое возмущение, пытался вернуться в свои вагоны. Но их хватали за шиворот и возвращали обратно. Не меньше других был возмущен действиями армянской администрации и Исламов. Он собрал вокруг себя нескольких состоятельных купцов.

— Это нарушение международных прав, — истошно вопил он. — У нас иностранные паспорта. Мы имеем визу. Мы едем в Тифлис. Там наше имущество, семьи, дела… Надо немедленно отправить телеграмму в Тегеран, в Тифлис.

— Надо требовать встречи с представителем власти!.. — громко поддержал кто-то Исламова.

— Это произвол!

Однако на эти выкрики никто не обращал внимания. Состав был угнан на запасной путь. Время шло. Устроившись в одном из залов ожидания, пассажиры ждали, пока из Тифлиса придет разрешение на отправку поезда. Исламов же, как и другие купцы, решил, что ему надо устроиться с женой и служанкой в гостинице. Посадив Мухтара с вещами в повозку, жену и служанку в экипаж, Исламов с друзьями сел в фаэтон. Кортеж покатил по главной улице Эривани.

По Николаевской тогда курсировали конки. Лошади с трудом тянули переполненные вагончики, а кондуктор без конца дергал за веревку звонка, громким голосом предупреждая рассеянных пешеходов об опасности.

Фаэтонщик Исламова, как бы желая угодить богатым пассажирам, подгонял лошадей, весело приговаривая:

— Ну-ну, поживей, не на казенных харчах живете! Вдоволь получаете ячменя! Ну, мои работяги, мои кормильцы, мои красавцы, торопитесь!

И лошади словно понимали хозяина, несли изо всех сил, состязаясь с клячами городской конки.

Повозка, в которой ехал Мухтар, следовала на почтительном расстоянии за Исламовым, восседавшим на заднем сиденье фаэтона.

Мальчик с большим интересом смотрел на людей, магазины с железными шторами, оборванных ребятишек — продавцов газет и воды. Он пытался читать разноцветные вывески, написанные русскими или латинскими буквами. В глаза бросилась огромная реклама: «Доктор Тер-Айрапетянц». «Неужели это брат того маузериста? — подумал он. — Если брат, то, наверно, очень много берет за лечение… Нет, если я выучусь на доктора, буду лечить больных без денег!»

Лошади остановились перед двухэтажным домом с балконом на главную улицу. На ажурной железной решетке по-русски и по-французски было выведено: «Номера Гранд-Отель».

Исламов занял номер из двух огромных комнат. Когда вещи были размещены, он сказал, обращаясь к Мухтару:

— Ты будешь спать в первой комнате, у выхода. — Он указал на ковер.

— Как будет угодно хозяину, — ответил мальчик и спросил: — А пока можно посидеть на улице, возле двери?

— Не успел приехать, уже бежишь на улицу, — помолчав, буркнул хозяин. — Ладно, иди, но ни с кем ни о чем не говори.

— Так и будет, эфенди.

Дав указания жене и служанке, Исламов ушел к своим попутчикам, а Мухтар спустился вниз и сел у входа в гостиницу. Мимо него проходили голодные дети, слепые старики. Их губы все время шевелились — они просили милостыню. От голода и грязи лица маленьких детей были покрыты болячками. Через некоторое время, убедившись, что никто на него не смотрит, он быстро перебежал улицу, торопливо разглядывая магазины, дома и прохожих. Дойдя до конца улицы, он тут же вернулся обратно и сел у двери гостиницы, делая вид, будто никуда не отлучался.

Жара становилась сильней с каждой минутой. «А где же те русские холода, — подумал он, — которыми меня еще в Индии пугали?»

Вышел швейцар-армянин и, сердито взглянув на мальчика, спросил:

— Чего сидишь? Здесь не подают! Убирайся!

Мухтар растерянно посмотрел на швейцара, затем, высунув язык и пальцем показав на него, жестами ответил, что не понимает.

— Хитрец ты, значит, по-нашему не понимаешь? Ты что — турок? — спросил он на чистом турецком языке.

— Я араб. Но могу говорить по-турецки.

Взгляд армянина стал не таким суровым.

— Ты османец?

— Нет, я араб, — повторил Мухтар.

Словно не веря мальчику, он переспросил:

— А не врешь? Ты настоящий араб?

— Клянусь аллахом, говорю правду. Я родился в Багдаде. Мой хозяин купец. Он живет в этой гостинице. Мы сегодня приехали из Тебриза.

Армянин понимающе закивал, и его лицо расплылось в доброй улыбке.

— Так, значит, твой хозяин гуляет с гостями, а ты здесь стоишь, как собачонка, да глазеешь по сторонам?

— Он разрешил мне здесь стоять.

— И много он тебе платит?

— Ничего. Только кормит.

— Только кормит? — повторил армянин. И, задумавшись, сказал: — Твой хозяин — добрый человек. Хлеб теперь дороже золота.

Швейцар стер с лица капельки пота и, сочувственно глядя на мальчика, добавил:

— Я не счастливее тебя — тоже работаю за одну кормежку, а семье отношу то, что в кухне остается. Правда, мой сын немного подрабатывает на вокзале, он носильщик, но сейчас все сами носят свои вещи… Поезда теперь ходят редко. А будет еще хуже, если грузины и армяне начнут между собой драться… Разве наши правители думают о народе?!

— И генерал Деникин с ними? — спросил Мухтар.

— Откуда ты знаешь Деникина? — удивился он.

— Слышал в вагоне.

Немного помолчав, швейцар со вздохом произнес:

— Раньше в России был один царь — Николай. А теперь их десяток. И Россия превратилась в настоящую барахолку. Шайтан-базар.

Мухтар рассмеялся. Но, вспомнив о наказе Исламова, он настороженно замолчал.

— Твой хозяин надолго приехал в Эривань?

— Нет, мы должны ехать в Тифлис.

— О, в Тифлис, — сокрушенно протянул и покачал головой швейцар. — Вряд ли сейчас ему удастся туда попасть. А ты, чем маяться у дверей, пойди в магометанскую Гой-мечеть. Там очень красиво и много молящихся. Эту мечеть построили двести лет тому назад.

— Хозяин не велел мне отлучаться.

— Если так, то стой и смотри. Он строгий?

— Очень, — ответил Мухтар. — Но что поделаешь: далеко от родины, а друзей рядом нет. Вот и приходится подчиняться, как невольнику.

— Правильно делаешь, надо быть послушным. Видишь, что творится вокруг? Сколько на улице голодных, беспризорных детей! Ты ешь горький хлеб. И все-таки благодари судьбу и не отчаивайся. Этим злодеям не долго наживаться на людских слезах… Настанет день, когда солнце согреет и нас с тобой.

Расстались они друзьями. Первая ночь для Мухтара прошла спокойно. Горничная сжалилась и принесла ему матрац. Исламов ночевать не пришел.

Утром Исламов прокатился на вокзал: навестить знакомых и заодно узнать — есть ли вести из Тифлиса. Вскоре после его отъезда стало известно, что причиной задержки поезда была вражда между меньшевистским правительством Грузии и руководителями партии дашнаков Армении.