Юрий Кузнецов - Тропы вечных тем: проза поэта

Моё унылое настроение разом пропало, когда я, озираясь, заметил в кафе прекрасную польскую девушку. Она сидела через столик и мне легко было её рассматривать. Пленительный польский тип! Жаль, волосы коротко острижены, этого у женщины я не люблю; грудь полная и чувственная, и вся она прелесть. Она встала, я проводил её взглядом. Лети, лети, прекрасное мгновенье!

Я спал один, отдельно от жены. Мне снился очень запутанный сон, передать его невозможно, но к концу он прояснился. Я влез на дерево, на самую верхушку, а рядом, но ниже, на другом дереве оказалась моя бабка Елена Алексеевна. В жизни она была очень набожная старушка. На дереве видел какие-то редкие красные плоды. А под бабкой стали подгибаться тонкие ветки, и чтобы она не упала, я направлял к ней склонённые верхушки деревьев, деревьев было много, при этом сам стал падать, одно дерево оказалось сухим и гнилым, и оно рухнуло. Я наклонил гладкий и сухой ствол другого дерева и склонил его до земли. Я оказался под стволом и держал его, чтобы он не выпрямился. Было ясное понимание: кому-то оно нужно для упора. Бабка исчезла из поля зрения. Быстро, но спокойно возник свет в виде тумана, и я увидел босые ноги. Они коснулись ствола, потом увидел всего человека и сразу узнал: это Иисус Христос. Он не смотрел на меня, но выражение его лица было мягким. Лицо было как бы матовым. Над головой нимба не было. Он то ли помыслил, то ли сделал знак благодарности, и исчез. А я пошёл по воздуху. Я шёл по воздуху, или как бы плыл. Вокруг полыхал широкий свет, хотя само небо было тёмно-серым. Внизу, под собой, я видел вспышки и множество людей, и слышал гул и приветственные, возможно, удивлённые клики. Потом я проснулся. Я видел Христа — это несомненно. Само имя Христа возникло во мне, как только я увидел ноги. Это было сегодня около трёх часов утра.

Время было около трёх часов утра. Мне снился путаный сон, я запомнил его окончание. Обстановка какого-то полувоенного лагеря. Люди в гражданском. Я на особом положении, вроде больного. Но я не был болен. За мной наблюдает со стороны какая-то насмешливая женщина. Выдают пищу. Какой-то длинный бревенчатый навес с загородкой налево. Серый воздух. Люди получают второе, что-то вроде каши, и уходят направо. Когда подошла моя очередь, то оказалось, что у меня нет миски. «Ничего, подходи!» — делает мне знак человек, выдающий пищу, и улыбается. Вижу: перед ним то ли стол, то ли пень, и на нём — круглая тестообразная масса. Человек отрезает ножом от неё часть и говорит: «Возьми, но ты должен вспомнить хоть какую-нибудь молитву». Я беру в руки тёплый кусок и говорю: «Боже, спаси и сохрани меня». Ну, думаю, всё, теперь можно идти. И иду прямо. Раздатчик в это время отошёл в сторону от загородки. «Погоди!» — говорит и делает знак, чтобы я вернулся. Возвращаюсь и вижу: кусок пищи на моих руках превратился в живого полного младенца, который тут же начал расти, весело двигать ножками и смеяться. Я держал его на руках, и он глядел на меня. Это был мальчик, смугловатый, чистый, с чёрными смеющимися глазками. \Уж не азиат ли?/ «Это твой Спаситель!» — сказал раздатчик, или я сам так подумал. Тут я почувствовал резь внизу живота, на той широте, где у меня был когда-то вырезан аппендикс (12 ноября 1967 г.). Я глянул: из живота торчат какие-то лапки или ножки и даже шевелятся. Я было испугался: не выходит ли это послед, как у роженицы? «Это у тебя жила», успокоил меня раздатчик и, вроде, стал эту \самую ненужную/ жилу из тела извлекать. Тут я проснулся.

Итак, Спаситель.

Фантасмагория. Много картин. Движение.

Хорошо запомнил:

Я прыгнул со скалы (которая, впрочем, рушилась) в море, я пошёл вертикально ко дну, а когда коснулся ногами дна, то, стоя на дне, стал расти до тех пор, пока море не оказалось мне по грудь. Глубина была неимоверная.

Среда, декабрь 1991

Я [перечёл] вспомнил некоторые свои старые стихи («Дуб», «Холм» и другие) и содрогнулся от ужаса; и вот почему: тогда это было со мной, а сейчас сбывается с моей Родиной.

Уже тогда я чувствовал всё то,

Что в эти дни сбывается с Россией.

Мне почти нечего сказать, кроме того, что мы летим в бездну, имя которой — бездуховность. [Интеллигенция дезинформирована, народ оболванен. Что касается наших скромных дел, то они тоже плохи.]

Долго не мог заснуть. Лежал и ворочался. Половину третьего пополуночи встал, приготовил яичницу на сале и чай. Ужин не ужин — что-то вроде этого. Около четырёх (раньше или позже) пришли сны-видения. Разное видел и слышал. Но последнее вот что. Неизвестно кого спросил о себе. Мысленный голос тихо и чётко ответил: «Ты проживёшь самую долгую жизнь». Что-то ещё сказал, но после я не мог вспомнить. Но что-то важное. Ещё сказал: «Ты национальный духовный резервуар России». В полудрёме я спросил о языках. Голос ответил издалека: «Они тебе откроются внезапно». Больше ничего не снилось.

Проснулся с ощущением какой-то ответственности.

Что бы это всё значило?

Прекрасное для меня не идеал, а цель. Цель для прекрасного есть Бог.

25 июня 2001 г. КФН корп. 2, отделение 2. Я один в палате

Нет никаких собственных мыслей, они блокированы таблетками и уколами. Покой и скука. Творчество исключено.

Результаты анализов скрывают. Одно известно: давление нормальное. Вес 102 кг.

26 июня 2001 г.

Уже день, как меня перевели в отдельную палату. Свободный выход в лес, похожий на запущенный сад, исполосованный выщербленными аллеями, по которым бродят человеческие развалины, отмеченный печатью забвения. Воздух не даёт скучать, но всё равно одиноко. Поэзия, ау!

В детстве и в ранней юности я увлекался научно-популярной литературой по астрономии. Любил читать про звёзды, хотя, кроме двух Медведиц в небе, не различал ни одной звезды и планеты. Во всяком случае, я был уверен, что астрономию (в пределах школьного учебника) знаю на отлично. И что же! Молодая учительница меня срезала на экзамене — тройка! С тех пор я понемногу стал остывать к науке о звёздах. Но вот что! С нами учился парень из станицы (мы над ним подсмеивались: кугутоват, мол!), и когда он услышал, что земля круглая, он не поверил и стал горячо доказывать обратное.

— Как же это круглая! — недоумевал он. — Выйдешь в степь — а степь гладкая-гладкая — до самого края. Нет, земля не круглая.

Я, конечно, смеялся над ним, как и все. Но прошло много лет, и я стал задумываться: а ведь он прав! Что толку, что земля — шар, а в человеческом практическом знании она плоская. Родина — круглая или плоская? У Европы она плоская, а у нас она круглая. А плоское никогда не победит круглое! Круглый Батый победил Русь потому, что она была тогда плоская. И всё-таки чувство плоскости (землю из-под ног) нельзя терять. Это чувство глубокое, вековое. И когда космонавты говорят о том, что земля — это маленький шарик, то это с их стороны просто верхоглядство.