Юрий Кузнецов - Тропы вечных тем: проза поэта

Жемчуга поэзии растворяются в уксусе пошлой жизни.

Фракийцы плакали, когда рождался ребёнок, они пировали и веселились, когда человек умирал; и были правы. Смерть отворяет ворота славы и затворяет за собой ворота зависти, — она разбивает оковы заключённых и передаёт в другие руки работу раба.

Личный стиль в литературе и в искусстве вполне выражает человека вовсе не когда он выдуман из ничего, а напротив, когда он родится в глубине надличного стилистического потока. Когда поток чересчур разветвляется, мелеет, а то и совсем уходит в пески, недостающее общее приходится заменять личным, тогда как раз самый «оригинальный» стиль становится часто всего лишь искусственной маской личности (таков стиль Вирджинии Вульф, стиль Жироду, стиль Пастернака).

В английской палате лордов заседают люди, разбирающиеся в своих предках 500–700-летней давности, однако их превосходят полинезийские рыбаки, способные перечислить своих предков до 50–60-го колена, с присовокуплением разнообразных биографических подробностей.

Что значит простить? Никто никогда никого не прощает. Люди просто забывают. Оттого и говорят: человек отходчив, незлопамятен. Забвение дано свыше, прощение — [человеческая категория] выдумано людьми. Слава богу, я сразу забываю… Но совесть?

— Какие красивые волосы у твоей жены! — говорят мне.

Да, это так. Особенно, когда она их распустит: долгие, блестящие. Но каково мужу, когда долгий и блестящий волос попадается в тарелке с супом?.. А такое бывает нередко.

— Шире круг! — кричу я горизонту…

Я вчера видел Сатану так близко, что увидел в его немигающих глазах своё отражение. (Слава богу, это не сон)

Миф о гермафродите: мужчина привносит разум, женщина — красоту, мужчина — источник движения, женщина — устойчивости; они становятся буквально единой плотью, как единое существо, возносятся на небо. Ангелы.

Поиски абсолюта.

У Бальзака:

Этюды о правах (история человеческого сердца / индивид. превращённые в типы) — фундамент / следствие. — 24 тома.

Философские этюды — типы, сохраняющ. индивидуальн. — причины — 15 томов

Аналитические этюды — начала вещей — 9 томов

Тысяча и одна ночь.

Воображение истощает силы человека, и он уже не способен действовать. Мысль не только убивает, она лишает мужественности. Парализует волю.

Безумие даёт свободу. XX век — свобода от безумия.

Для Бальзака жизнь — это система причинных связей. Он детерми<���ни?>ст.

У меня жизнь — это система пространства, люди соприкасаются друг с другом, как комета с Землёй или брошенный камень с водой. От этого жизнь есть конфилик, взрыв, взаимоуничтожение.

Счастливая развязка в глазах Бальзака — один из видов лицемерия прекрасного.

«Когда дом построен, в него входит Смерть» — турецк. пословица.

Героем всех моих произведений является Пространство. Многоликое пространство. Дух пространства. Непомерность жизни и пространства. Борьба за пространство. Мистическое пространство — пушкинских «бесов».

Мираж — это лицемерие пространства. Лже-пространство. Муха, бьющаяся в стекло… — подумать, здесь много скрыто для человека. Для мухи реальное стекло есть нечто мистическое.

Чтобы написать такого героя как пространство, надо быть художником нового типа… гением пространства. Но хватит ли мне моей оставшейся жизни, чтобы я не остался непонятым?

Переход между добром и злом есть ассоциация. Простор, свобода ассоциации. Гротеск — есть связь пространств. Гротеск и ассоциация.

Музыка (вибрация воздуха, пространства) порождает предметы пространства. Например, роща Орфея в «Метаморфозах». Музыка… слово… молния.

Что есть электричество в этой связи? Загадка человечества и всего нашего пространства. Нами владеет электричество, и больше ничего.

Один московский поэт любил путешествовать по стране на собственном автомобиле. О своих поездках он написал несколько книг [в прозе]. Поэтому как поэт он был известен читателям журнала «Турист». В одну из поездок на юг его машина перевернулась и пока она находилась в ремонте он остановился в гостинице, куда собрались местные поэты из литературного кружка и он читал им стихи о том, как на [севере] востоке рыбак, заработавший мешок денег, возвращался в город, но был застигнут на полпути метелью и, чтоб не замёрзнуть, ему пришлось жечь деньги. «Вот она жизнь — копейка!» была такая строка в стихотворении. Местные дилетанты ахали от восторга, а поэт [вытащил] тряхнул \в воздухе/ чемодан, который выдвинул из-под кровати ногой, чемодан раскрылся и высыпались на пол обгоревшие купюры. «Это те самые!» — гордо сказал мэтр и добавил. — Недаром же я мотаюсь всю жизнь по стране!

Но с некоторых пор поэт перестал путешествовать, хотя его автомобиль был исправен. \Случилось это таким образом. Однажды он поехал по Сибири и заезжая в города по пути, печатал там серию своих стихов и заказывал выступления по радио и телевидению. Это он [делал] \заезжал в каждый город/ в каждом городе. И вот кто-то из провинциальных журналистов сообщил об этом в Москву, и там в одной из центральных газет был напечатан целый подвал под названием: «Хабаровск! Ждите гостя!» Надо сказать, что путешественник как раз был на пути к Хабаровску. В одном районном городке он купил свежую газету и прочёл фельетон о себе. Разозлённый, он немедленно повернул на запад и примчался в Москву.

Благородно поступил Онегин, пожалев влюблённую Татьяну. «Так бы сейчас не поступили!» — сказал профессор, читая в институте лекцию по Пушкину. — Это всё эмансипация наделала! — был ответ из аудитории. — Сейчас мужчина чувствует, что женщина сама себя защитит, поэтому, соблазняя, он бросает её: не пропадёт, мол, — освобождённая, на равных.

Жнец, оставь на поле пучок колосьев; победитель, оставь раненого в живых; женщина, прошедшая мимо, оставь в сердце встречного намёк.

Специализацией мы не утончили, а испортили вкус. Так человек, набивший оскомину на зелёных яблоках, не может есть хлеба, который едят все.

Можно восхищаться отдельными стихами, но чтобы увидеть поэта, надо собрать стихи в одну книгу. Множество стихов, собранных вместе, убивают друг друга, если их автор не поэт.

Поэт никогда не должен жениться на поэтессе. Но если он это сделал, он должен запретить ей писать, ибо стихи портят вкус в женщине. Он никогда не ошибётся в этом, [потому что] подлинные поэтессы чрезвычайно резки.

В поэзии женщина чувствует тонкости, но целое она знает только понаслышке.

Эпитеты требуют от писателя не пяти чувств, а философии.

Дорога к простоте нынче — самая извилистая дорога.