Иван Катков - Еще один день [СИ]

Дядька с лицом английского бульдога выиграл тендер на покупку очередного сектора нашего города. Какой-то бедолага получил пять лет за "незаконное пересечение границы сектора "P-98". Другого обвиняют в "вольнодумстве". Постойте-ка, это же тот неугомонный старикан в роговых очках. Мать моя женщина, ему все неймется! Аркадий Савчук, если не ошибаюсь. Выживший из ума камикадзе…

На другом канале ток-шоу "Зеркало". У гламурной тусовщицы родился даун…

Я выключил телевизор.

Через пару часов вернутся китайцы. Хозяева квартиры. Не думаю, что они будут в восторге, если застанут меня в зале. Я поднялся и поправил накидку на кресле. Скрыл следы преступления. Надо перебираться в свою комнату.

Когда-то эта "трешка" была моя. Досталась от покойных родителей. Но после финансового кризиса квартиру пришлось продать. Теперь я снимаю у китаез некогда родные девять квадратных метров.

Со дня Реформы прошло уже лет десять. Все мои друзья, родные и близкие оказались рассеянными по окрестным секторам. Связи с ними нет. По какому-то недоразумению я остался в том месте, или в том квадрате, как сейчас принято говорить, где жил раньше. Но от этого мне не легче.

Сегодня воскресенье. В выходные я чувствую себя еще паршивей, чем в будни. Стараюсь не вставать с постели раньше полудня. А просыпаясь, молю бога, (или кто тот глухо-слепо-немой старикашка наверху) в общем, молю его о том, чтобы этот день поскорей закончился. Но время, как назло, тянется мучительно медленно.

Я, словно капризный ребенок, оставшийся один в квартире, не знаю чем себя занять. Тупость дикая. И это неудивительно. Несколько лет каторжного труда, унижений, лишений, и информационно-развлекательного винегрета по ящику легко может превратить доцента МГУ в безнадежного дегенерата.

Я лежу, смотрю в потолок. Порой мысли нехорошие в голову лезут и я начинаю рыдать как баба, кусая подушку.

Сюдюшник и все мои диски давно распроданы. Книжная полка в зале завалена какой-то восточной хренотенью по дизайну. Китайцы постарались.

С моей смешной зарплатой мечтать о покупке книг тоже смешно. Хотя и купить-то сейчас уже нечего. Из любопытства заглянул на днях в книжный. Высоченные стеллажи с псевдо-исторической макулатурой, дамскими романами, мемуарами поп-звезд, глянцевыми "бестселлерами" для слабоумных угрожающе обступили меня и дьявольски захохотали.

Спрашивать продавца о Вольтере было столь же абсурдно, попроси я аборигена племени Цамай набросать мне формулу дигидроарсената аммония. Да и вообще, как верно кто-то подметил, "листалово" нынче не в моде.

А ведь я окончил филфак. Мою дипломную работу "Каламбур в поэзии Бродского" отметил сам доцент кафедры Владимир Львович Соколов.

И вот однажды солнечным июльским днем, счастливый, с дипломом подмышкой, я вышел из института. Но на этом все и закончилось. Диплом можно было без сожаления отправить в урну с окурками.

По специальности устроиться я не смог. Для этого нужна была влиятельная протекция.

Первое время я еще побегал внештатником в газете "Звезда", а потом меня и вовсе списали. Место, которое я с таким упорством выгрызал для себя, занял племянник главреда. Резвый, как сперматозоид, выпускник журфака ННГУ.

Потом я работал библиотекарем, редактировал мемуары ветерана чеченской войны, был курьером, официантом, затем Великая Реформа, распределение, и я грузчик на вьетнамском рынке.

Побольше грамотных грузчиков. Что еще нужно этой стране…

Выйдя из зала, я отправился на кухню и заварил чай. Посмотрев график учета на стене под календарем, выявил, что за прошлый месяц я не израсходовал сорок пять "прогулочных" минут.

Я едва не подпрыгнул. Отлично!

Допив чай, прошел в свою комнату и плотно закрыл дверь.

"Так, — думал я, — сорок пять минут. Значит, успею сходить оплатить счета в банк, а после прогуляюсь".

Я знал, что в банк лучше идти после обеда. После обеда там меньше очередей. Чтоб скоротать время, решил часок-другой вздремнуть.

Завесил окно покрывалом и прилег на разбитую кушетку. Но не успев задремать, услышал лязг ключей в дверном замке. Ни хао. Здрасьте. Вернулись хозяева. Сыма Цянь — сухощавый мужичок без возраста и его супруга Ликиу, вечно улыбающаяся пронырливая сучка с лошадиными зубами.

Они пошуршали одеждой в коридоре и вошли в зал.

Я перевернулся на бок и попытался уснуть. Но эти прощалыги за стеной стали ругаться.

— Сволота, — буркнул я и накрыл голову подушкой.

Через минуту в мою дверь постучали.

— Да, — отозвался я, отбросив подушку, — какого члена вам еще от меня надо?!

Сыма Цянь приоткрыл дверь и шагнул в комнату. Тихо откашлялся в кулак, присел на спинку кушетки у моих ног.

— Вовсик, тут так дело…

— Ну?

— За комнасу платиси больсе.

— О, Господи, сколько?

— Десь тыси.

— Чего?! — приподнялся я на локте.

Китаец пожал плечами:

— Десь.

— Да ты вообще офигел?! У меня нет таких денег!

— Инасе высеим.

Он медленно поднялся, попятился к двери.

— Высеим, — повторил он и захлопнул дверь.

Я встал, подошел к окну, резким жестом, точно тореадор, сорвал покрывало и распахнул форточку.

Нагнулся к тумбочке и вытянул из пачки сигарету. С верхней полки достал сувенирную зажигалку в виде миниатюрной "лимонки" (подарок моего лучшего друга). Закурил.

За окном шарахались редкие прохожие. Их лица скрывали марлевые повязки. Так положено. В нашем секторе полно туберкулезных. Завывая сиреной, промчался милицейский УАЗик.

И вновь тишина.

Где-то вдали завизжала автосигнализация. Прошел одинокий курьер в синей униформе и с толстой сумкой через плечо.

Я докурил, швырнул окурок и захлопнул форточку.

Внуки Цзэдуна шумели на кухне. Надрывно засвистел чайник. Кто-то неловко снял его с плиты, плеснув на раскаленную конфорку. Мелодией из Симпсонов запиликал мобильник. Послышался писклявый голосок Ликиу.

Я глянул на часы. Пора было идти в банк.

Накинув джинсовую куртку, я сунул в карман кредитку, прихватил сигареты, и вышел из комнаты.

Мои китайские друзья пили кофе. Обеденный стол был завален бумагами. Прихлебывая из чашки, Сыма Цянь перебирал векселя, квитанции и прочий канцелярский мусор.

Я прошмыгнул мимо кухни. Хлопнул входной дверью и быстро спустился по лестнице.

— Вов, таймер- окликнул меня внизу седой вахтер.

Он высунулся из окошка своей будки и всучил мне таймер на пластиковом ремешке:

— Поставил на сорок пять. Не опаздывай. И постарайся успеть до комендантского часа, чтобы не было как в прошлый раз…

Я рассеянно кивнул.

Укрепил таймер на запястье, нажал play. На старт, внимание, марш. Время пошло. Пулей вылетел из подъезда. Уже на улице вынул из кармана потрепанную медицинскую повязку и напялил ее на лицо.