Жан Гросс-Толстиков - Альманах «Герои войны»

– Один дает, другой дразнится! – тотчас же парировал «строитель». – Все, пацаны. Готово… Кто на кон?

– Пусть Буга бьет! Буга, давай, покажи этим соплякам мастер-класс!

Пара голых худых ног в старых потертых сандалиях проковыляла к месту броска, взбивая фонтанчики песчаной пыли парковой аллеи.

– Буга, не халявь! На кон отходи!

– С кона только письмо распечатывают. А бабу в окошке можно и с полукона.

– Это не баба! Это пулеметное гнездо! – разгневанно завопил чернявый. – Не буду больше городки строить… Сами себе собирайте!

– Да, ладно тебе… Пусть будет пулеметное гнездо… Буга, бей давай!

Шагая задом на вдвое большее расстояние от «пулеметного гнезда» в квадрате города, игрок молча отошел на условную отметку дальнего места броска, именуемого «кон».

– Раз, два, три, четыре, – толпа принялась отсчитывать положенные для подготовки к броску тридцать секунд. – Пять, шесть, семь, восемь.

– Тише, не мешайте!

– Девять, десять, одиннадцать, двенадцать…

Утоптав песок сандалиями, он деловито обстучал подошвы битой и, наконец, резко замахнулся наотмашь. Со свистом рассекая жаркий летний воздух, бита промчалась над парковой тропой и разнесла архитектурно-художественное строение «городка» с характерным тому глухим звоном деревянных чурок.

– Победа! Качай Бугу! Буга, молодец! – завопила меньшая половина присутствующих на аллее ребят, в то время, как большинство понуро повесили головы, характеризуя тем самым принадлежность к команде соперников.

Чернявый паренек безапелляционно метнулся составлять разбросанные деревянные чурки в новую фигуру, согласно строгим правилам очередности тура.

– Хрена с два вам победа! – заорал кто-то из ребят. – Был заступ!

– Да! И бита штрафную коснулась!

– А в ухо за вранье?!

– Сам поди посмотри где следы Буги, – указывая битой на место броска, как указкой, отстаивал белобрысый. – Специально для таких слепых уговор был на песке играть… А то с вами потом хрен докажешь.

– Все, ша! – по-взрослому цыкнув сквозь зубы в песок, подытожил паренек, явно превосходящий в возрасте каждого из ребят. – Игру играем, или подраться захотелось? Так я мигом леща оформлю!

– Готово! – крикнул чернявый «строитель», торопливо отходя от квадрата, но не переставая любоваться очередным своим «городком». – Кто на кон?

Из-за раскидистых кустов один за другим появились подростки постарше. Деловито попыхивая папиросами, скрученными в козью ножку, они целеустремленно направились к игрокам.

– А что это у нас тут детишки делают? Без мамки да папки, – злорадно усмехнулся один из хулиганов.

– Никак в городки заигрались? А время позднее.., – засмеялся кривыми зубами другой. – Не пора ли домой, детвора?

– А ну-кась брысь! – цыкнул третий, замахнувшись кулаком на белобрысого паренька и игриво сбив тому тюбетейку звонким подзатыльником.

Ребята испуганно притихли, крепко вцепившись в свои биты, но не решаясь на сопротивление не званным гостям.

– Вам больше заняться нечем, разве что до малолеток докапываться? – шагнув навстречу, заступился старший паренек.

– А кто это голос подал? Кто это тявкать решился? – оглядываясь по сторонам и прикладывая ладонь к уху, переспросил задира.

– Я не тявкаю, – уверенно ответил паренек. – Я разговариваю.

– А вот молчание, то золото! – с прищуром окинув взглядом свою команду, засмеялся тот. – Правильно я говорю, други?

Согнав ребят со скамейки, хулиганы оседлали последнюю, поддерживая своего старшего злорадным роготом.

– Видишь, как. Люди со мной согласны… Значит ты не прав!

Натянув кепку на глаза и взглянув из подлобья, парень резко саданул в челюсть своему оппоненту. Последний оступился и упал на одно колено. Не оставляя ему возможности подняться на ноги, задира замахнулся в очередной раз.

В тот же момент, крепкий удар наотмашь огрел крайнего сидящего на спинке скамейки. От удара в грудь описав виртуозное сальто, последний мгновенно ретировался назад. Пара ног в старых потертых кедах застыла рогатиной над скамейкой. Заметив краем глаза, главарь хулиганов замешкался и поднял злобный вопросительный взгляд на ребят.

– Это бля что? – проскрипел сквозь зубы задира. – Это бля кто?!

Худые детские ручки подхватили очередную палку, валяющуюся в траве. В следующее же мгновение, со свистом рассекая воздух, деревянная бита пронеслась над парковой аллеей и прямым попаданием в лоб откинула хулигана назад. Плюхнувшись задом на землю, задира в недоумении окинул взглядом свою команду. Те же на мгновение замерли от неожиданности, то глядя на сидящего на земле главаря, то косясь на поднимающуюся к бунту детвору. От рассеченной брови на небритую щеку хулигана пополз тонкий ручеек крови.

– Молодца, Буга! – завопил белобрысый паренек в тюбетейке. – Ату их, ребя!

Зима, 1942.

Отерев лоб ладонью, штандартенфюрер Мартин Норманн с удивлением посмотрел на испачканные в крови пальцы. Из рассеченной каким-то крошечным осколком брови струился тонкий ручеек крови. Подхватив пригоршню снежной массы, немецкий полковник стер кровь с пальцев, а затем слепил неровный комочек и приложил последний к брови. Леденящий снежок обжог, как огнем.

– Давай, давай, вперед! – заорал Мартин Норманн.

Разгневанно бросив побагровевший от крови снежный комочек под ноги, полковник рьяно махал водителям грузовиков, буксующим на льду вслед за рванувшим к мосту танками.

– Вперед! – продолжал кричать немецкий полковник, подгоняя пехоту к атаке.

Мартину Норманну казалось, что его доблестные солдаты и техника движутся медленнее обычного. Внутри, где-то под сердцем штандартенфюрера клокотал огнедышащий вулкан ярости и агрессии, готовый взорваться и залить все вокруг пламенным потоком. Каждая секунда, проведенная в поле близ неприступного холма, оставляла глубокую зарубку на душе полковника Норманна.

– Вперед! – срываясь на истерический визг, орал он, никак не решаясь то ли ему нужно сесть в салон автомобиля, то ли бежать пешим и самому возглавить штурм русской церкви.

Огрызаясь артиллерийским огнем из автоматов и карабинов, фашистские солдаты спешили на штурм холма за рекой, прячась под прикрытием движущихся танков и грузовиков. Последние принимали на себя пулеметные и автоматные очереди советского сопротивления, не переставая стрекочущие из черных безликих оконных глазниц церкви.

Оба, единственные оставшиеся со всей колонны, немецких танка почти одновременно подъехали к освобожденному для проезда мосту. Облегченные отсутствием солдат в кузовах, «трехтонники» ровнялись следом. Едва один из танков прошел половину моста, а второй едва ступил на шаткий настил, как с холма громыхнул очередной гулкий залп.