Жан Гросс-Толстиков - Альманах «Герои войны»

Снаряд противотанкового ружья разорвал гусеницу танка и залил броню зажигательной смесью. Потеряв управление, пораженный танк завертелся на месте, в слепой ярости давя шествующих вслед за ним пехотинцев. Не заставляя себя ждать очередной залп противотанкового советского ружья прогрыз открывшийся, уязвимый бок танка и вошел в его недра. Охваченные огнем члены экипажа бросились из машины, но тут же были встречены пулеметной очередью. Их распластанные на мосту тела полыхали, объятые огнем зажигательной смеси, истощая смрад горелой плоти.

Бегая в панике рядом с штабным автомобилем, штандартенфюрер Норманн рвал на себе седые локоны и панически грохотал кулаками о кузов «Опеля».

Прорвавшиеся на правобережье реки пехотинцы занимали позиции, едва ли не с головой закапываясь в рыхлый снег и прячась за сугробы и хилые голые заросли прибрежного кустарника. Безумные смельчаки попытались установить артиллерийско-минометные позиции, но так и не успели сделать ни единого выстрела, заливая своей кровью снежный покров подножья холма.

И снова залп противотанкового ружья вонзился в подставленный бок последнего танка, необдуманно принявшегося разворачиваться, уходя от моста с пылающим собратом. Чадно задымив, машина навсегда замерла на раскатанной в лед снежной дороге, к тому же окончательно преградив путь грузовикам-трехтонникам и «Опелю» штандартенфюрера, оставшимся замкнутыми в капкане за рекой.

Очередная группа немецких солдат прорвалась через охваченный огнем мост и, прикрываясь автоматным огнем, бросилась к до сего момента невостребованным минометным позициям. В своем большинстве выпущенные фашистами мины с трудом долетали до вершины холма, и лишь некоторым из них удалось достичь стен церкви, выбив куски белесо-серого камня. Инертные ударные волны расшатали старые колокола, добавив к шуму канонады будоражащий души перезвон.

Лето, 1940.

В окутанном летней жарой парке культуры и отдыха парили хлопья тополиного пуха, схожие со снегом. Разморившиеся граждане располагались на скамейках, стараясь занять место в тени, отбрасываемой кронами деревьев.

Покачивая неугомонных малышей в колясках, мамочки сбивались в стайки, воркуя то о детском воспитании, то о прошедшем показе киноленты, то о новинках в мире советской моды. Студенты-комсомольцы задорно смеялись, делясь с новоиспеченными первокурсниками тайнами студенческой жизни. Завсегдатаи шахматных баталий оккупировали ряд столиков, напряженно растирая виски, хмуря брови, грызя ногти, отправляя в шах и мат того или иного короля.

Вездесущая детвора носилась среди прогуливающихся парочек разновозрастных советских граждан, то ли наслаждающихся эскимо, то ли звуками паркового оркестра, то ли умиротворением воскресного дня, то ли друг другом и мирным небом над головой.

Вальяжно гарцуя пешим ходом по дорожкам парка, наблюдательные блюстители правопорядка шутя ловили очередного озорника и, строго хмуря брови, показательно грозили пальцем.

Галантно держа под руку миловидную барышню, статный молодой человек жестом предложил своей спутнице зайти в тир. Девушка улыбнулась и утвердительно кивнула в ответ.

На огороженном продолговатом поле паркового тира, перед деревянными стойками стрелковых позиций галдела кучка подростков.

– Кто ессьо на эскимо и селбан? – шепелявил курчавый парнишка, деловито поправив очки, сползающие на длинном худющем носу.

– Да ну, надоело, – отмахнулся розовощекий крепыш. – Буга без промаха бьет, хоть глаза завязывай.

– Слабо, да? Слабо? – не унимался кучерявый, хватая за рукава и заглядывая в глаза расходящихся ребят.

Молчаливо присматривающийся к карабину, молодой человек поймал на себе взгляд заводилы и вопросительно приподнял левую бровь.

– А можно мне попробовать? – спросил он.

– Если денги на эскимо есть и лоб селбанов не боицца! – смело парировал парнишка. Прочие ребята тотчас же поддержали намечающийся спор присвистом и гвалтом.

– А ну, ша, малышня! – строго пробасил одноглазый мужичок неопределенного возраста, заведующий парковым тиром. – Брось мне тут взрослых цеплять… Сами наигрались, дуйте по добру по здорову.

– Да нет, отчего же, товарищ, – заступился молодой человек. – У меня и денег на эскимо хватит, и щелбанов я не боюсь… Да только не рано ли говорить гоп, пока не перепрыгнули? Ну, детвора, где ваш чемпион?

– К барьеру! – скомандовал розовощекий крепыш и, вложив в рот два пальца, залихватски присвистнул.

– Буга, Буга, Буга! – принялась сканировать толпа ребят.

Обменявшись со своей спутницей взглядом, молодой человек снял пиджак и передал ей. Девушка аккуратно сложила вещь и перекинула ее через локоть, внимательно следя за соревнованием со стороны. Молодой человек же принял от инструктора по стрельбе один из карабинов, неторопливо вставил патроны в магазин и занял свое место за барьером. Рядом с молодым человеком, за соседним столиком, худые детские ручонки крепко вцепились в оружие.

– Каждый делает пять выстрелов, – привычно обозначил условия одноглазый мужичок, блеснув стеклянным протезом глаза. – Победитель определяется по количеству выбитых очков. Готовьсь!

Через мушку на конце длинного ствола карабина, прицельная планка поймала мишень. В нависшей тишине слышалось размерное дыхание обоих стрелков, прерываясь лишь на мгновение перед тем, как, то крепкий длинный мужской, то худенький бледный детский пальчик плавно спускали курок.

Один за другим, оба карабина хлестко отсчитали по пять выстрелов и гулко легли на стол. Толпа подростков продолжала хранить молчание.

– Оружие на стол! – автоматично по привычке, скомандовал инструктор, соблюдая технику безопасности.

Затем он поднырнул под барьер и направился к виднеющимся вдали мишеням. Одноглазый мужичок долго присматривался то к одной, то к другой мишени, считал очки с помощью пальцев и, наконец, вернулся обратно.

– Победитель… молодой человек в костюме, – с редкой на кривые зубы улыбкой объявил инструктор по стрельбе. – Сорок шесть из пятидесяти! Хорошие результаты, товарищ…

– Спасибо, бывало и лучше, – утвердительно кивнул молодой человек.

– Не может быть, дядь Толь! – расстроенно воскликнул розовощекий крепыш.

– Вы там хоросо посмотрели? – поправляя очки, усомнился кучерявый парнишка. – Пустите за барьер, я сам посситаю!

– Я тебе посчитаю! – пригрозил кулаком мужичок. Но поймав на себе вопросительно-осуждающий взгляд молодого человека, инструктор виновато пожал плечами и развел руки. – Не положено.

– Ну что ж, – с улыбкой сказал молодой человек. – Щелбаны я бить не буду. Товарищ Макаренко бы этого не одобрил… Обойдемся дружеским рукопожатием.