Тесла Лейла Хугаева - Клиника доктора Бене Финкеля

– Он утверждает, что шизофрения – болезнь умственно одаренных подростков. Об этом пишет вся психиатрическая литература: способности к абстрактному мышлению, построению теоретических систем, чувствительность, способности к творчеству, спонтанный интеллект не обусловленный обучением. Но там речь идет о физиологических факторах, повлекших болезнь вопреки этой одаренности: наследственности или строению тела или еще чего-то. Финкель хочет доказать, что именно одаренность шизоидов приводит их к болезни, вот что удивительно в его позиции. Вот с чем я не могу согласится, Света. Разве одаренность мышлением может стать источником помешательства?

– Ах, Веня, – вмешалась в разговор Нина Александровна, – а мне вот страшно как о своем одаренном балбесе подумаю. Он ведь у меня тоже с детства пятерки хватал, да с книгами по углам забивался. Я радовалась, думала гений растет, Сашка мой. А как стала работать у Бене все больше мне страшно. Талант он конечно талант. Но и все остальное, и замкнутость его, и раздражительность, и неуживчивость, и философствование обо всем. Мне страшно за него. Я такого горя не перенесу.

– Тебе давно пора жениться, Василий, – по своему обыкновению громким голосом зазвенела на него Тамара Тенгизовна. Она не умела выговаривать его имени, и заменила Винцента на Василия. – Были бы у тебя свои дети, ты бы понял о чем мы тебе говорим. У меня тоже сердце разрывается на этих детей смотреть.

– Бенедикт Яковлевич не женится, так что ж я буду! – засмеялся Веня, специально задевая больное место Тамрико

– И ему давно пора жениться. Сколько я ему твержу, женись, создавай семью! Хоть вы ему скажите!

Все взгляды невольно устремились к съежившейся фигуре Верочки, прекрасной рыжеволосой блондинке, словно сошедшей с картины Ботиччели. В свои 36 лет она выглядела двадцатилетней девочкой, и оставалась этой девочкой и ментально и физически. Ее скромность успела войти в поговорку. Именно поэтому ее так полюбила Тамрико, не понимая, что превращает ее жизнь в пытку своей особой заботой. Верочка густо покраснела под взглядами коллег, мечтая теперь только о том, чтобы вылизнуть как-нибудь незаметно за дверь.

– Не слушайте провокаций Винцента, Нина. – улыбнулась Птицына. – Где же Михельсон? Бенедикт Яковлевич будет с минуты на минуту, а Михаила Исааковича все нет и нет.

– Я здесь, Света! – громким басом перебил Светлану Алексеевну высокий мужчина, с длинными седыми волосами и примерно одного с ней возраста. – С трудом добрался с этими пробками, да еще жара меня чуть не убила. Я смотрю, Веня уже разделся без лишних церемоний.

– Да чего тут церемонится, Миша, все же свои. А я ушел за халатом. Если Бене придет, скажите, буду с минуты на минуту.

– Здравствуй, Миша. – улыбнулась Птицына. – Ну, теперь все в сборе: Тамара Тенгизовна, Михаил Исаакович, Винцент Григорьевич, Нина Александровна, и ваш покорный слуга, Светлана Алексеевна. Вот и весь наш небольшой коллектив, а вот статья, где про нас написано! Вы только почитайте! Какая прелесть, товарищи, аж жить захотелось. Как нас хвалят, «коллектив небольшой клиники Бенедикта Леви-Финкеля»!

– Вы забыли Веру Сослановну! – громко поправила Светлану Алексеевну Тамрико. – Она такой же член коллектива как и все мы. У нас не так много медсестер, но Верочка – наша лучшая медсестра.

Вера густо покраснела и хотела было выйти, но Тамрико решительно ее остановила.

– Садись Вера Сослановна. Средний персонал – еще важнее чем врачи. Уверена коллеги согласны. Ты будешь представлять здесь всех медсестер клиники.

– Конечно же вы правы, дорогая Тамара. – поспешил согласиться Миша Михельсон, чтобы спаси скромную Веру от удара, столько внимания привлекла к ней неуместная забота Тамрико. – Читай вслух, Света!

– Да, с удовольствием. Слушайте, господа. Статью назвали «Когнитивный метод Леви-Финкеля». Часть статьи написана в форме интервью с Бенедиктом, часть в форме его биографии. Тут интереснейшие подробности. Наш Бене был разведчиком, не поверите, товарищи!

– Чего-чего?

– Да, вы не ослышались. Правда, недолго, пока у власти был Горбачев. А вот здесь еще интереснее, оказывается, вместе с ним в автокатастрофе погибла его жена Анна Белогородская! Дочь профессора психологии П. Н. Белогородского!

– Петра Николаевича? Он преподавал нам в МГУ! – воскликнул Винцент Григорьевич. – А я все думал, как это Бенедикта из Бауманки занесло в психиатрию? Значит, дело жены продолжает. И почему нам никогда не сказал о ее смерти?

– Он не может говорить о своей жене, – громко вмешалась Тамара Тенгизовна. – Очень любил ее. И теперь еще любит. Словно бы помешался на ней. Других женщин не видит совсем. Она для него жива. Всегда с ним. Мне иногда кажется, он постоянно с ней разговаривает. И психиатром он стал, чтобы ее дело продолжить.

– А что же разведка, Тамрико? Почему он нам никогда не сказал? – спросил Миша.

– Какой из него разведчик, Миша, не смеши меня. Он там служил пока совсем юношей был, с 17 до 25 лет. И пока Горбачев заполнил его молодую голову романтикой демократии, он верил в демократический социализм. И сейчас верит. Потом, когда ушел Горбачев, ушел и Бено. А в 30 лет случилась та катастрофа, Бено всегда подозревал, что нападение, тогда жена его умерла, первый антипсихиатр в России. Многим ее антипсихиатрия была поперек горла. Они оба продолжали дело ее отца-диссидента профессора Белогородского, Бено любил старика как отца.

– Значит еще не пережил смерть жены. 15 лет для такой трагедии – ничего. Может и никогда не справится. – Светлана Алексеевна всегда брала сторону Бенедикта Яковлевича, и сейчас тоже никто не удивился ее словам. – Посмотрим, что дальше пишут:

«маленький Бено, так называла его мать, Тамара Тенгизовна, был очень способным ребенком. Настолько, что его отец, Яков Иосифович Леви-Финкель, который происходит из еврейской семьи раввинов, принял решение помочь мальчику получить хорошее образование, и переехал из Тбилиси в Москву. Ребенка отдали в школу для одаренных детей, где он усиленно изучал иностранные языки, математику и физику. Уже в 14 лет он поступил в Бауманский университет, в 17 окончил его. Примерно в это время юноша остался без отца, одного из руководителей синагоги, репрессированного за пропаганду анти-марксистских идей в русле иудаизма. Яков Леви-Финкель умер через год после освобождения из принудительной госпитализации в психиатрическую клинику. Как особо одаренного в 1985 году его приглашают в Высшую школу разведки. Это как раз время прихода к власти Михаила Сергеевича Горбачева. Бенедикт Яковлевич Леви-Финкель так говорил об этом периоде своей жизни: «Я был юношей, почти ребенком, который жил в романтические времена великой горбачевской оттепели. Мы все, восторженные юнцы, гордились им, и верили, что это продолжение курса социализма, той прекрасной левой философии, которая лежала в основе всех великих революций: Английской, Французской, Американской, Русской. Мы не стеснялись советского прошлого нашей страны, мы были убежденными социалистами. Когда я в университете увлекся трудами Эйнштейна и Ландау, меня нисколько не удивило, что оба они были социалистами. Нам казалось, что это естественно для каждого разумного человека. Потому нас переполняла гордость за Михаила Сергеевича: он сохранял в своей философии главное, философию братства и единства человечества, и резко критиковал все злоупотребления, которые имели место во времена репрессий. Да, я был польщен, когда меня попросили стать частью этого государства. Чего никогда бы не случилось, если бы не мое восхищение политикой и личностью Горбачева. И сразу после того, как Ельцин лишил его власти, мы, наше поколение романтиков, ушли из политики и с государственной службы.