Lib.ru/Современная литература: Евпланов Андрей Яковлевич. Коллекционер

в нем есть такое, отчего хочется, чтобы он был, не рядом, нет, а просто,

чтобы был. А, кто собственно, видел того с полотен Тициана и досок Андрея

Рублева?

Будылин кинул фотографии на стопку бумаг, сделал еще глоток и

подошел к окну. Город тонул в сиропе из запахов бензина и липового цвета,

из проезжающей поливальной машины неслось на всю улицу "черный бумер,

черный бумер, стопсигнальные огни...", где-то за рекой, может в парке

Горького, пускали фейерверки.

Будылин вернулся к столу, нужно было все-таки подписать отчет.

Отчета нигде не было, зато под фотографиями нашлась записка, написанная

рукой Доктора Чехова.

"Товарищ Будылин! Я конченый человек, лишенный стыда и совести.

Во имя прежней дружбы с вашим отцом, святым человеком, и всего того, что

вы сделали для меня в трудную минуту моей жизни, хочу признаться в

грязном поступке, который не поддается никакому прощению. Путем

изощренных махинаций, я украл у вас за отчетный период двадцать тысяч

долларов в рублях. Я знаю вашу доброту, но не спешите меня прощать, ведь

я потратил их не на сына-инвалида, и даже на улучшение жилищных условий

своей семьи, хотя мы впятером ютимся в двухкомнатной квартире, а продул

их в игровых автоматах у Савеловского вокзала. Вернуть деньги я не могу в

силу того, что окончательно потерял всякий стыд и совесть, и не имею

возможности честно заработать такую сумму. Искренне ваш Доктор Чехов".

О том, что Доктор Чехов крысятничает, Будылин догадывался,

слишком часто финансовый директор жаловался на поборы чиновников из

пожарной охраны и санэпидстанции. Будылин никак не мог взять в толк,

какое отношение имеют эти службы к рекламному агентству, ни один из его

сотрудников вроде не горел на работе, и все вроде мыли руки после туалета,

но он так и не удосужился проверить информацию своего главного

финансиста, который тратил на взятки кругленькие суммы. Но то, что

бухгалтер ворует в таких масштабах, удивило его даже больше, чем сам факт

признания, неведомо как оказавшегося среди деловых бумаг.

Следующим сюрпризом для него было заявление Мисс-Ляжки в новой

редакции. Оно оказалось не заявлением, письмом к подруге. "Катишок! Ты

не поверишь, но мне, кажется, наконец, удалось устроиться на работу, и не в

какой-нибудь вонючий ларек, а в офигенно крутую контору. И это после

того, как Руслан уволил меня по статье за прогулы в знак благодарности, за

то, что имел меня каждый день во все дырки за каких-то десять вонючих

кусков в месяц.

Старый козел, который приклеился ко мне на Савеловском рынке,

расплатился со мной за минет рекомендацией. Он сказал шефу, что я его

племянница, что я знаю комп и три языка, в общем, навешал ему лапши на

уши. А тот клюнул, не на характеристику, конечно, а на мои ноги. Никогда

не считала, что у меня красивые ноги, помнишь, я все время тебе завидовала,

но шеф с них глаз не сводил, пока мы разговаривали.

Старый козел сказал, что он величина в мире рекламы, а это все равно,

что шоу-бизнес. Так что меня теперь будут показывать по телевизору. Ха-ха!

Шеф похож на Ричарда Гира, носит свитер от Стефани и курит сигары. Эти

пидоры из шоу-бизнеса умеют выглядеть. Впрочем, я девушка не гордая -

готова лечь даже под бульдозер, лишь бы бабки платили".

Если первое послание расстроило Будылина, то второе развеселило.

Он, хотел, порвать бумажку, но тут на столе нашлось еще одно настоящее

заявление, уже от серой мышки Шуруповой.

"Прошу пренять меня на должность секретаря, потому что я потеряла

всякую надежду найти работу. Руки у меня дрожат, и я боюсь наделать

ошибок, хотя в школе всегда писала сочинения на пятерки. Куда ни приду -

везде только и слышу "вы нам не подходите". Можно, конечно устроиться в

универсам или в издательство - курьером, но ведь обидно - пять лет учиться

в университете, чтобы стоять у кассы.

На прошлой неделе в одном риэлторском агентстве со мной беседовала

очень симпатичная тетечка, называла меня "деточкой", спросила про

дипломную работу и про маму. У меня даже мелькнула надежда, но тут

пришел начальник, оглядел меня с ног до головы, и мне сразу стало ясно - не

возьмут.

Господи, разве я виновата, что уродилась такой страшной и

необаятельной. Когда я в детстве рассматривала себя в зеркало, мама всегда

гладила меня по голове и говорила: "Ничего, подрастешь - выправишься.

Твой отец был видным мужчиной, а гены никуда не деваются, они свое

возьмут". Ну, и где эти гены? Заблудились в пути?

Ненавижу себя, ненавижу эти глаза цвета плесени, вечно красный как у

пьяницы нос, тусклые волосы, фигуру, похожую на самодельную

табуретку... Надоело унижаться, пойду завтра устраиваться в супермаркет

или лучше курьером, там по крайней мере весь день напролет можно

путешествовать, считать в метро военных или женщин в красном и

загадывать желания, а, когда устанешь, никого не надо спрашивать

разрешения на обед, можно просто купить бутерброд с сыром и съесть его

где-нибудь на скамейке на бульваре, а воробьи прилетят и подберут крошки.

Им не много надо".

Больше откровений на столе не нашлось. Будылин плеснул в стакан

новую порцию виски, вернул на монитор письмо жены, и хотел его

распечатать на принтере, но передумал, сложил все бумаги в стопку и

положил в сейф. Все что с ним теперь происходило, его совершенно не

удивляло. Для этого у всякого здравомыслящего человека под рукой всегда

были готовые аргументы - переутомление, бессонница, духота, алкоголь,

подозрительный табак... Удивительно было, что все эти аргументы он не

воспринимал всерьез.

Тасуя фотографии Туриста, как колоду карт, он пытался увидеть

Джокера, а видел только себя. Наконец, он убрал пробы в ящик и выключил

компьютер. Ночь за окном медленно разлагалась, появились новые запахи и

звуки - откуда-то тянуло хлоркой, и слышались бодрые голоса рабочих,

опорожняющих мусорные баки.

"Лето - это маленькая жизнь, и прожить его надо так, чтобы не было

мучительно больно, - повторял про себя Будылин, садясь за руль своей

потасканной "реношки".

В центре машин почти не было, измученный жарой город наконец-то

забылся во сне. Через какие-то двадцать минут Будылин выехал на

кольцевую дорогу, и взял направление на север, а через час он уже открывал

калитку своей дачи. В доме все спали, даже кот Кирпич проигнорировал

появление хозяина. В холодильнике нашлись котлеты и остатки горохового

супа.

И опять он поймал себя на мысли, что поступает вопреки своей воле,

но котлеты оказались такими вкусными, что на сей раз он не пожалел об