Lib.ru/Современная литература: Евпланов Андрей Яковлевич. Коллекционер

этом.

Впервые Кира стала догадываться, что Стас не тот человек, который ей

нужен после того, как какой-то мужик из Кирсановки отмутузил его за

милую душу у нее на глазах. Они ехали к себе из магазина, где Кира

накупила очередную кучу дорогих шмоток, и уже почти миновали Старую

Кирсановку, как вдруг на дорогу выскочил какой-то придурок. Стас

затормозил, так резко, что Кира чуть не пробила головой лобовое стекло.

Не среагируй он вовремя, от придурка осталось бы мокрое место, а так

он отделался только ушибом, отлетел на несколько метров, но почти сразу же

поднялся и стал отряхивать брюки, что привело Стаса в бешенство. Он

вышел из машины схватил пострадавшего за волосы и потащил на обочину,

чтобы проучить, как следует, но тут невесть откуда у придурка взялся

заступник. Он выпрыгнул на дорогу, как пружина из разбитых часов, и попер

на Стаса с таким остервенением, что тот вынужден, был отступить.

- Сука, козел... - повторял Стас всю дорогу до дома, - ты мне за все

ответишь, всю оставшуюся жизнь будешь ссать кровью... Сука, козел...

От злости и обиды его просто заклинило, он повторял и повторял свои

жалкие заклинания и по дороге и дома, пока Кира не прервала этот поток

бессильной злобы:

- Заткнись, и сходи в душ - от тебя воняет.

- Как это, - опешил Стас от такой наглости.

- Ты обосрался, и теперь тебе лучше помолчать.

- Это ты мне? Да я его...

- Убьешь? Слабо тебе, так что лучше напейся и забудь, а я никому об

этом не скажу.

Стас замолчал, и это было лучшее, что он мог сделать в этой ситуации.

Говорят на Востоке, потерять лицо, значит - потерять уважение. Кире,

по ее мнению, оставался один шаг, чтобы стать БЕЛОЙ ЖЕНЩИНОЙ. Из

смуглой брюнетки она, благодаря самой дорогой косметике, превратилась в

бледную блондинку, с помощью линз сменила цвет глаз, поменяла одежду,

образ жизни, но в глубине души, или, если по научному, то в подсознании,

она оставалась все той же джаляб - шлюхой, которая мечтает о настоящем

хозяине. А настоящим мог быть только тот, кто никогда не теряет своего

лица. Она могла простить мужчине глупость, жадность, подлость, трусость -

в конце концов, это может быть просто хитрость, но только не слабость.

Случай на дороге был для Киры первым тревожным сигналом. Вторым

- стал визит дамы - одуревшей от горя шантажистки Евгении Завьяловой.

Она заявилась в одиннадцатом часу, когда Кира уже приняла душ и

собиралась перед сном посмотреть какую-нибудь старую комедию.

Сначала залаяли собаки на улице, потом охранник доложил, что там

какая-то гражданка спрашивает хозяина. Он так и сказал "гражданка",

обычно он называл женщин "госпожа", а мужчин - "господин".

Это было необычно - женщины редко бывали у них в Кирсановке, в

основном это были бабистые жены прорабов, которые иногда приезжали с

мужьями по приглашению шефа на шашлыки.

Стас редко приезжал раньше полуночи, можно было отправить гостью

восвояси, но Киру одолело любопытство: что это еще за женщина

спрашивает его на ночь глядя, и она пошла в комнату охранника, чтобы

рассмотреть гостью через видеокамеру.

У калитки стояла женщина, подстриженная "под мальчика", с глубоко

посаженными глазами и тонкими губами, явно не начальница и не партнер

Стаса по бизнесу. Может бывшая одноклассница, которой срочно

понадобились деньги на образование ребенка, или бедная родственница.

Конечно, нужно было сказать ей, что хозяина нет и не будет, но

любопытство уже крепко взяло Киру за горло, к тому же ей не терпелось

показать кому-нибудь ту роскошь, которая ее окружает. У нее не было ни

подруг, ни знакомых, помимо прорабов к Стасу иногда заезжали какие-то

люди, явно бандитского вида, которых он называл "партнерами по бизнесу",

но с Кирой они не общались, раздавят "пузырь", пошепчутся о чем-то с

хозяином, и уедут. У Стаса не было друзей, к которым можно было поехать в

гости, театр он не любил, а банкеты, куда Кире можно было бы надеть платье

за тысячу долларов, внезапно кончились. Пару раз Стас возил ее в кино на

премьеры, но там было темно, и никто никого толком разглядеть не мог.

Завьялова как будто даже обрадовалась, что Стаса нет дома, она хоть и

решилась на шантаж, но боялась, что Солдатов не захочет с ней

разговаривать, а то еще и выгонит взашей или того хуже, убьет и закопает

где-нибудь на свалке, а жена, по крайней мере, выслушает до конца. В

данном случае расфуфыренная дамочка была гораздо лучше мрачного

бандюгана, каким Евгения представляла Солдатова.

Она тщательно обдумывала, что и как будет говорить. Репетировала

каждую фразу, каждую паузу, чтобы быть убедительной и жесткой - сначала

выводы комиссии, потом обвинительное заключение и, наконец, приговор,

естественно, по максимуму - десять лет строгого режима. И все, и никаких

возражений, самое главное, не дать сбить себя с толку вопросами,

посторонними разговорчиками. Сказала, как отрезала, а там пусть выбирает -

либо десять тысяч долларов, либо десять вонючих лет на зоне.

Слабой стороной плана была, конечно, ее возможность повлиять на

исход дела. Чем она, канцелярская крыса, даже мышка, могла помочь

Солдатову избежать заслуженной кары - дать на лапу следователю - это

Солдатов и сам мог сделать, изъять дело, устроить пожар в канцелярии...

Может быть, но сейчас не это главное, главное - вытянуть из Солдатова эти

треклятые десять тысяч и спасти жизнь Жеки.

Но плану ее не суждено было сбыться даже на четверть, даже на одну

десятую. С самого начала все пошло не так как задумывалось. Начнем с того,

что она позволила Кире усадить себя за стол, напоить чаем с конфетами в

золотых обертках и выслушать комплимент по поводу своей прически. После

этого Евгения долго собиралась с духом, чтобы броситься в бой, а когда ей,

наконец, удалось прочитать заключение комиссии, Кира вырвала у нее из рук

распечатку, порвала ее в мелкие клочья и выставила горе-шантажистку на

улицу со словами: "Подотрись своей бумажкой, сука прокурорская!".

Стас приехал далеко за полночь трезвый и спокойный, что в последнее

время бывало с ним редко, но когда Кира рассказала ему о том, как она

выставила шантажистку, он изменился в лице, впал сначала в ярость, потом в

отчаяние. Он хотел бежать разыскивать Завьялову, но, поняв, что это

безнадежно, вдруг сник и заскулил.

-Ты дура, дура набитая, сама не знаешь, что наделала, надо было ее

задержать, она наверняка не от себя приходила. С ней можно было

договориться, в конце концов, десять тысяч - это не такие деньги, чтобы из-

за них идти в тюрьму, ты на тряпки больше тратишь...