Е. Соколан (ред.) - Поминайте наставников ваших. Архимандрит Троице-Сергиевой Лавры Наум (Байбородин) в воспоминаниях современников

В прежнее время в Алма-Ате было два аэропорта: для наших пассажиров и для иностранцев. В бухгалтерии «Интуриста» работала одна знакомая, и у нее была довольно высокая зарплата.

Время от времени она бывала у Батюшки, и в один из приездов он ей сказал, чтобы она с работы уходила, прямо срочно рассчитывалась. При этом дал ей ложку. Это показалось ей странным.

По возвращении домой она рассказала о словах Старца мужу. Тот усмехнулся:

— Тебе хорошо жить надоело? Где ты еще такую зарплату будешь получать? И она осталась работать в бухгалтерии.

Вскоре какие-то вышестоящие сотрудники провернули финансовую махинацию, а подставили ее, мою знакомую. Не зря Батюшка дал ей ложку, потому что она «расхлебывала» потом эту историю несколько лет, выплачивая кем-то присвоенные деньги.

Вспоминается случай, когда по Батюшкиному благословению мне пришлось принимать роды на дому. Произошло это в 1994 году.

В Алма-Ате в нашем храме была прихожанка Татьяна Лебеденко, мать двоих детей. У нее обнаружили лимфогранулематоз, тяжелое злокачественное онкозаболевание. А вдруг оказалось, что она ждет третьего ребеночка. Врачи категорически заявили, что надо делать аборт, иначе болезнь начнет прогрессировать, и она оставит своих детей сиротами. Помню, она вся в слезах прибежала в храм: что делать? Служил там тогда отец Евгений Бобылев, он позвонил в Сергиев Посад знакомым, чтобы у Батюшки спросили совета, как поступить. Батюшка ответил, чтобы она к врачам больше не ходила, а мне благословил принимать роды. Так Татьяна и поступила, хотя врачи в открытую ее называли ненормальной. Я тогда работала в детской больнице микропедиатром, и мы вместе с еще одной рабой Божией Галиной, бывшей акушеркой, принимали эти роды. Родилась здоровая девочка, сейчас она уже взрослая. Так по молитвам и благословению Батюшки Татьяна не совершила страшного греха убийства, и живет и здравствует на свете ее дочь.

Самое удивительное, что и Татьяна до сих пор жива, хотя по поводу своего тяжелейшего заболевания ничем не лечилась, Господь ее исцелил по молитвам Батюшки. Я уже много лет не живу в Алма-Ате и недавно поинтересовалась у того же отца Евгения, как там Татьяна. И узнала, что они отстроили дом и у нее куча внуков.

Первая моя встреча с дорогим Батюшкой произошла летом 1993 года. Я был студентом факультета журналистики Казахского Государственного университета, жил с бабушкой и дедушкой в Алма-Ате.

В воскресный день я проспал литургию и был этим очень огорчен. Понимал — неделя, начавшаяся без молитвы в храме, наполнится искушениями. Решил поехать в Аксайский скит, на место убиения святых преподобномучеников Серафима и Феогноста, чтобы восполнить урон, нанесенный моим нерадением.

И вот я уже шагаю мимо дач по берегу горной реки. Ближе к завершению восьмикилометрового подъема меня обогнал «газик», наполненный священниками.

Я дошел до скита. Никого нет. Поклонный крест. Сень над могилой. Шептание елей. Игры белочек. Ожидание чуда. Молитва о благословении моей двадцать лет назад начавшейся, но уже поцарапанной жизни.

Вдруг я услышал голоса людей, которые поднимались к могилке святых не по тропинке, а по крутому неудобному склону.

Первым показался протоиерей Евгений Бобылев, мой тогдашний духовник. Я подбежал взять благословение, но не получил его. Отец Евгений показал жестом, что благословляться надо у кого-то другого, идущего следом. Тут из-за бугра вышел протоиерей Александр Осокин (ныне епископ Карагандинский и Шахтинский Севастиан). Но и он не благословил меня. Потом вышел незнакомый мне молодой священник, это был архимандрит Никон (Фомин) — будущий митрополит Астраханский и Камызякский. В благословении отказал. За ним шли известные мне миряне Василий Никишин (будущий игумен Серафим, настоятель скита, где все это происходило) и Александр Снигур (будущий митрополит Хабаровский и Приамурский Артемий).

И наконец последним шел величественный белобородый Старец. Я сразу догадался, что это архимандрит Наум. О его приезде в Алма-Ату все говорили. В трепете я бросился за благословением к нему. Но Батюшка прошел мимо меня, как мимо пустоты, не благословив и даже не взглянув.

Подойдя к месту погребения преподобномучеников, пришедшие начали молебен. Окончив его, стали петь различные церковные песнопения. Как прекрасно звучал этот хор столпов Православной Церкви под кронами вековых елей, указывающих острыми верхушками на красоту неба!

А я молча стоял в сторонке, совершенно ошеломленный и раздавленный тем, что прозорливый лаврский духовник не удостоил меня никаким вниманием. «Видимо, вычеркнут ты, Саня, из Книги Жизни. Совсем плохи твои дела», — говорил я сам себе, находясь на грани отчаянья.

Но тут пришла мысль о силе покаяния. Я стал вспоминать свои большие и малые грехи, с внутренним воплем просил прощения, искренно намечал пути исправления своей непутевой жизни. Сорок минут, обжигаемый страхом отвержения и погибели, я молился так, как не молился никогда в жизни. Впоследствии, когда уже Старец стал моим духовником, я неоднократно переживал подобные состояния.

Несомненно, это проявление святоотеческой хирургической педагогики.

Вот молитвенные песнопения окончены. Отец Наум тихим благостным голосом говорит отпуст и сразу же подходит ко мне. Благословляет, радостно-радостно улыбаясь, и заводит разговор:

— Мы видели тебя, когда ты поднимался по дороге. Как же ты обогнал нас? У тебя, наверно, где-то в кустах лошадка спрятана? Ну, расскажи, как ты живешь?

— Живу в суете. Учусь на журналиста. Хожу на исповедь к отцу Евгению.

— Приходи завтра на стройку нового храма к отцу Александру. А теперь пойдем потрапезничаем.

Кажется, Старец еще что-то говорил, а я что-то отвечал. Не помню подробностей. Помню лишь доброту, простоту, смирение, любовь, радость, исходившие от этого человека, ставшего вскоре для меня всем после Бога.

На деревянном столе появилась корзинка с чаем, клубникой, бутербродами. Все сели. Вкушая благословенную пищу и благорастворенный воздух, мы слушали рассказы отца Наума из мировой истории. Счастье.

После трапезы вышли на тропинку и начали спуск. Мне казалось, что Старец очень немощен и нуждается в нашей помощи. Но неожиданно он очень быстро, умело, ловко побежал вниз, объясняя нам на ходу, что нужно соединить коленки и двигаться мелкими семенящими шажками. Минут через пятнадцать мы спустились к ручью.

Старец спросил:

— Как идти дальше?

Священники объяснили, что надо подняться до урючного сада и потом спускаться через него по проторенной дорожке.