Е. Соколан (ред.) - Поминайте наставников ваших. Архимандрит Троице-Сергиевой Лавры Наум (Байбородин) в воспоминаниях современников

— Пермские, проходите!

Как ни в чем не бывало я сижу на скамеечке, не доставая ногами до пола, покачиваю ими, а про себя думаю:

— Надо же, не только мы из Перми приехали, а кто-то еще в этой шумящей толпе.

Не прошло и тридцати секунд, как ко мне подбежала какая-то женщина и говорит:

— Ты чего сидишь? Тебя зовут!

Я ушам своим не верю. Это была келейница Батюшки. Он ей так и сказал:

— Катя пермская сидит на скамейке, ножками болтает. — По этому признаку она меня и нашла.

Когда я вошла, Старец как раз отправил мою спутницу обратно на лестницу, чтобы она еще какие-то грехи вспомнила.

Я стояла перед Батюшкой на коленях под его епитрахилью. Чей-то голос из-за спины торопит:

— Читай грехи!

Начинаю читать. Батюшка просит говорить громче. Стараюсь «прибавить звук».

— Еще громче! — просит он.

Я еще громче читаю (по листочкам). Надо сказать, голос у меня не слабый. В общем, читала я свои грехи точно так же, как теперь читаю Апостол в храме.

Батюшка сразу сказал, что нужно вызвать моих родителей. Я-то надеялась, что Старец сейчас откроет те мои грехи, которые я сама не осознаю или скрываю в тайниках своей души. Ждала обличений, но ничего такого не было. Батюшка очень приветливо со мной поговорил. Подарил книгу и отпустил.

Вылетела от него как на крыльях — всех люблю, всем рада! А на моих спутниках лица нет. И чего они боятся? Когда мы все собрались после исповеди, я спросила у них, почему они такие бледные стояли. Оказалось, что, когда я начала читать свои грехи, одна из сестер вышла, а дверь за собой не закрыла. И все, кто стоял у двери, исповедь мою слышали. Но не в этом дело. Когда они услышали слова Батюшки: «Читай громче! Еще громче!» — их объял ужас, что вот так же потом все будут слушать их исповедь. И пока я была у Батюшки, они стояли в страхе за себя. Никому и дела не было до моих грехов.

Через несколько дней приехала моя мама. Старец сначала с ней поговорил, а потом позвал меня. И с порога сказал мне:

— У тебя золотая мама!

А я про себя думаю: «Она же даже некрещеная, как может быть золотой?»

После беседы он отправил нас в скит к архимандриту Ефрему, где в этот же день мою маму покрестили.

В связи с обострением болезни я хотела бросить учебу в университете и пойти в монастырь. Сказала о своем желании Батюшке.

Он ответил:

— Юристы нам тоже нужны. Закончишь учебу, тогда и приедешь ко мне на распределение. А пока я тебе экзамен устрою. Скажи, какие юридические дисциплины ты знаешь?

Я стала перечислять.

— А еще?

Я быстро в голове прокрутила весь список, что-то добавила. Вроде бы все.

Тут он весело так говорит:

— Хорошо! А есть еще такое право — конституционное.

«Эх, — думаю, — самое главное забыла!»

Через полтора года у нас на факультете было распределение по кафедрам. Прибежали мои подружки, торопят идти в деканат, писать заявления, чтоб нас перевели на кафедру гражданского права, а то раскидали по кафедрам как попало. Списков я еще не видела. Подхожу к стенду, нахожу свою фамилию в списке на кафедру Конституционного и Финансового права. Сразу вспомнила разговор в келии Старца. Заулыбалась, говорю подружкам:

— Заявление писать не буду. Я на своем месте.

После нашего с мамой возвращения из Лавры покрестились и мои старшие сестры со своими детьми. Я стала крестной у малышей. А вот папа никак не соглашался идти в храм. Но была одна тонкость: куличи на Пасху всегда пек папа, это было его любимым занятием. Даже меня он каждый год подгонял:

— Скоро Пасха, а ты и не готовишься!

Через четыре года мне все-таки удалось уговорить папу заехать в Сергиев Посад — «взглянуть на архитектуру Троице-Сергиевой Лавры», ведь он закончил строительный факультет. А где архитектура, там и Батюшка.

Боялась я за папу, как бы он не наговорил Батюшке каких-нибудь грубостей. Стою внизу на лестнице, ведущей в приемную Старца, молюсь. И вдруг вижу картину: выходят Батюшка и папа в обнимку, как старые друзья.

Батюшка держит папу за плечо и говорит:

— Володя — хороший парень! — и, обращаясь ко мне, продолжает: — Сейчас поедете в Хотьково, окрестите его, а потом снова ко мне без очереди.

Вышли мы от Старца, а у меня сомнение: может быть, папа Батюшке много чего наобещал, может, и креститься, и молиться — лишь бы от него отвязались. А теперь он нам еще покажет свой характер и упрямство. Глядя с подозрением на отца, спрашиваю:

— Ты действительно согласен креститься?

— Я так зауважал этого человека, что ради него согласен креститься!

Батюшка умел найти подход к каждому человеку.

Мы съездили в Хотьково. Папу там окрестили в монастыре. Вернулись к Батюшке.

За это время очередь незначительно продвинулась. А папу все встречают как именинника, поздравляют. Таким счастливым я его еще не видела. Он поднимается вверх по лестнице, а там уже стоит Батюшка с большой Казанской иконой Божией Матери. Благословил папу и говорит:

— Ну, Владимир, теперь тебе и умирать не страшно.

У меня ноги так и подкосились. Первые две недели ждала, что с папой что-нибудь случится. Но ничего не произошло.

Ровно через год (плюс-минус два дня) мы с отцом ездили в Дивеево, где, ремонтируя кровлю, он сорвался и упал со второго этажа на бетонную отмостку. В результате — обширная гематома головного мозга. Несколько операций. Полтора месяца в реанимации. Но ведь на земле преподобного Серафима ничего случайного не бывает. Умер папа на свой день Ангела 27 июля 2008 года после всенощной. Один монах, тоже чадо старца Наума, сказал мне:

— Сам князь Владимир со всей Святой Русью пришел за твоим отцом.

Через два года была я у Батюшки. Рассказала о смерти отца и просила его святых молитв.

Батюшка ответил:

— Твой отец в Царстве Небесном за вас молится.

По благословению Старца удалось убедить повенчаться бабушку и дедушку — родителей мамы. Во время венчания им было уже за 80 лет, но стояли они, как юные молодожены: скромные, застенчивые, с румянцем на лице.

Все вышесказанное подтверждает слова Батюшки, которые он сказал при первой нашей встрече:

— Придется весь ваш род взять под свое покровительство.

Наше знакомство было недолгим, встречи редки, но всегда наполнены взаимной любовью и благорасположением.

Господь сподобил меня побывать и на отпевании дорогого и любимого духовного отца — архимандрита Наума.

Я крестилась в 1990 году и почти сразу же почувствовала острую необходимость в духовном руководстве. Мы тогда жили в южном регионе, где почти все по своей религиозной принадлежности были мусульманами. Но не в этом же месте искать духовника! На весь немаленький город была только одна православная церковь с тремя приходскими священниками. И все. Ни единого верующего человека среди друзей и родных. Я не знала, как мне жить дальше, как спасаться в окружении неверующих нерусских людей, при полном непонимании в семье, я очень страдала.