Е. Соколан (ред.) - Поминайте наставников ваших. Архимандрит Троице-Сергиевой Лавры Наум (Байбородин) в воспоминаниях современников

Моя мама была человеком с крутым характером и воспитывала нас строго. Мой избранник ей нравился, и она пришла в негодование из-за моего поступка. Как и благословил Батюшка, я приехала за ней. Позже мама рассказывала, что они с тем молодым человеком договорились вызвать психбригаду, как только я приеду домой. Но в последний момент Господь смирил сердце мамы, и она приняла другое решение: «Я буду там, где моя дочь».

Мы привезли маму в монастырь, хотя никто не верил, что семидесятилетняя парализованная женщина выдержит 600 километров на машине.

Мама прожила в монастыре двадцать лет и умерла монахиней.

А жила я действительно как в богадельне: на первом этаже сестринского корпуса, по соседству с нашей с мамой келией, жили одни только старенькие монахини.

Низкий поклон архимандриту Науму. Такими решительными мерами, казалось бы против воли, он спасал наши души и заботился не только о нас, но и о наших родственниках, всегда интересовался их самочувствием и духовным состоянием.

Известно: если человек кого-то оставляет, когда хочет следовать за Христом, того, оставленного, берет на Свое попечение Божия Матерь. За время моей жизни в монастыре родные успокоились, стали ходить в храм, повенчались. Потом они приезжали в гости и говорили маме, что она счастливая мать. Моя племянница тоже благополучно вышла замуж. Надеюсь, что и оставленному мною человеку Господь не даст погибнуть.

Каждая встреча с Батюшкой была для меня событием. Я всегда волновалась перед поездкой к Старцу, побаиваясь каких-то перемен. Однажды я привезла к нему своих родных, а сама не подготовила исповедь и услышала упрек:

— Почему ты так относишься к покаянию?

Покаянию Старец уделял очень большое внимание.

Помню, как мы, несколько сестер обители, радостные и взволнованные после благословения на постриг, стояли с чемоданами книг на остановке Сергиева Посада. Вдруг странного вида мужчина с собачкой стал «нарезать круги» вокруг нас и угрожающе рычать:

— Платочки надели! В Царство Небесное захотели?..

Бесу монашество как кость в горле.

Батюшка любил монашеское пение. На стене его келии висели крупно напечатанные ноты песнопений, и я не раз слышала доносившееся оттуда пение монахинь. Однажды, волнуясь, я стала заикаться на исповеди, но Старец строго сказал:

— Говори, как поёшь.

Однажды после исповеди он спросил, есть ли у нас катехизаторские курсы. А у нас все не получалось их организовать, не было помещения. Я принялась объяснять это, но услышала:

— Вы не блаженные.

То есть не наследуете блаженства.

Он отправил меня в московский храм за программами. По приезде в Пермь я сразу пошла к матушке и передала ей слова Старца. Матушка взяла благословение владыки Афанасия, и враз все получилось: и помещение арендовали, и преподаватели нашлись, и народ к нам просто валом повалил.

Еще был такой случай непосредственной помощи отца Наума. У нас на подворье в селе Кольцово, в 30 км от Перми, с давних пор проистекал целебный источник. В советское время его забрасывали мусором, заливали нефтепродуктами, даже цементировали, но вода все равно пробивалась на поверхность где-нибудь рядом, и паломники продолжали ездить в Кольцово за целебной водой. Когда храм передали монастырю, источник был расчищен, однако вскоре вода в нем иссякла. Вызывали мы гидрологов, специалисты вели наблюдение в течение года и вынесли вердикт:

«С появлением монастыря в селе прибавилось жителей, появились новые дома, новоселы пробурили много автономных скважин, что истощило подземный ресурс воды». Однажды сестры рассказали об этой нашей печали Батюшке, и он посоветовал копать на полтора-два метра глубже там, где продолжало проявляться небольшое количество воды в виде лужицы, и при этом читать акафист Николаю Чудотворцу. Приступили к работе. Читали акафист и копали. На полутораметровой глубине нашли сразу три водных жилы.

Решили копать дальше, до плиточного слоя, и на глубине почти двух метров из-под земли прорвались еще две мощные струи. Сейчас возле источника построена водосвятная часовня во имя святителя Николая и оборудована купальня.

На последней нашей встрече Батюшка снова говорил о покаянии, и я снова вспоминала какие-то забытые грехи, видимо, душу нужно еще чистить и чистить.

— Вот в Константинополе во времена святителя Иоанна Златоуста сто тысяч христиан было, — говорил он, — а спасались только сто, из тысячи один… Пойдешь по мытарствам, бесы будут твои грехи называть, и время, и обстоятельства.

Много еще вопросов осталось у меня, вот бы Батюшку спросить… Нам его очень не хватает.

На Прощеное воскресенье 2002 года я осознанно приняла Таинство Крещения. Мне было восемнадцать лет. А летом 2003 года я поступила в университет на юридический факультет. В сентябре после установочной сессии взяла двухнедельный отпуск и решила впервые потрудиться в монастыре. Но радость моя омрачилась обострением тяжелого заболевания. И вот лежу я на кровати в келии, рыдаю, ведь я так хотела послужить Господу, а теперь все мои планы рухнули и, наверное, матушка игумения отправит меня домой.

Матушка пришла ко мне, стала успокаивать и утешать. Между прочим спросила, бывала ли я в Загорске. Я впервые слышала о таком городе, не представляла, где это. Я ответила, что никогда не была в Загорске. Игумения предложила мне съездить в Лавру. Сестры, как смогли, объяснили мне, куда и зачем я еду: к Старцу.

Учитывая, что я выросла в семье, далекой от Церкви, да и сама недавно крестилась, я очень мало знала о подвижниках благочестия. Слово «старец» для меня было связано только с одним святым — преподобным Серафимом Саровским. И в сентябре 2003 года, садясь в поезд Пермь — Москва, я знала, что еду почти что к преподобному Серафиму.

Я считала, что только этот человек может помочь в моем горе и открыть мне причину моей болезни. От всего сердца я желала услышать от Старца пусть даже и горькое обличение своих грехов, которые стали причиной расстройства моего здоровья, а также узнать единственно верное направление последующей жизни. В поезде я написала чистосердечную исповедь с семи лет — все, что смогла вспомнить.

И вот Лавра. Рано утром мы у Старца. Замечаю, что какие-то монахи, женщины, дети — все хотят войти в заветную дверь. Потом я поняла, что они хотели попасть хотя бы на лестницу, ведущую в приемную Батюшки. Остальная огромная толпа останется снаружи, но все равно люди будут ждать и надеяться.

Оценив ситуацию и свое положение, я решила, что мы слишком поздно пришли и в порядке очереди вряд ли сможем попасть на прием. С некоторой печалью, но и со смирением новоначального я отошла в сторону и присела на лавочке. Через десять минут приоткрылась заветная дверь, и голос батюшкиной келейницы вызвал: