Владета Еротич - Христианство и психологические проблемы человека

Сегодня при выборе для себя наилучшего Бога мы заблуждаемся, сворачиваем в сторону побочной колеи нехристианских религий и попадаем в тупики разносортного оккультизма. К сожалению, сейчас (как, правда, и раньше) имеется достаточное число фиктивных обращений в православную веру, связанных как с истерическими привычками и представлениями, вплоть до чувственных обманов типа иллюзии и галлюцинации, так и обращений единственно из-за потребности подчиняться авторитету. Требовалось бы и самом деле уметь отличать патологическое от ненормального и нормального в религиозной жизни человека, что нелегко даже специалисту-психиатру. Патологическое ненормально, но не наоборот, потому что ненормальность не должна означать болезнь. Даже религиозность у невротичных и манифестно душевнобольных людей [56] Речь идет о больных психозами с ярко выраженной симптоматикой (лат. manifestatio – обнаружение, проявление). есть попытка осмыслить собственный невроз или психоз. Существует немало душевнобольных, которых собственная вера, сколь бы она не была затуманена болезнью, спасла от самоубийства.

Откуда вообще присутствие душевно поврежденного или измененного в религиозной жизни человека? Как мне кажется, это случается потому, что область религиозной жизни является безгранично нежной и чувствительной областью, и поэтому нет ничего необычного в том, что она принимает странные формы. Она связана с иррациональным, бессознательным, что означает и нуминозным [57] От лат. numen – знак, повеление; божья сила, божья власть; божественность, величие, божество. Нуменом древние римляне называли могущественную божественную силу, властно распоряжающуюся человеческой судьбой. На основе этого представления немецкий теологи историк религии Рудольф Отто (1869 – 1937) создал понятие нуминозности и ввел ею в научный обиход. Нуменозность характеризует важнейшую сторону религиозного опыта, связанную с интенсивным переживанием Божественною присутствия. Такое присутствие осознается как «совершенно Иное» по сравнению с данными обыденного опыта, а потому вызывает своеобразный эмоциональный отклик, сочетающий, по мысли Р. Отто, «страх и трепет» тайны устрашающей (mysterium tremendum – лат.) с «восхищением и восторгом» тайны чарующей (myslerium fascinans – лат.). В аналитической психологии Юнга «нуминозное» обозначает или качество любого наблюдаемого объекта, или воздействие невидимой силы, которые вызывают соответствующее изменение сознания – переживание встречи со Святыней. См.: Otto R. Das Heilige (1917). иррациональным, но и психопатологическим иррациональным. Ведь и сам нуминозный опыт открывает как ощущение ужаса перед Святым, mysterium tremendum, так и сильный страх перед mysterium fascinans. Оба эти сильные ощущения могут произвести в душе эмоционально неуравновешенных людей, помимо аутентичного переживания Святого, еще и что-нибудь болезненное. Чтобы достичь своего источника в нас, сверкающий солнечный луч часто пробивается сквозь густую и удушающую тьму облаков, пробивается с пугающими человека треском и громом. В начале пути, да и спустя какое-то время, телесные и душевные болезни представляют для верующего христианина грозовые облака на его небе, и избежать их очень тяжело. Если признать точной мысль Элиаде (а я готов это сделать) о том, что истинное и глубокое вступление в духовную жизнь подразумевает смерть в профанной судьбе [58] Преподобный Иоанн Дамаскин в «Источнике знании» называет такую смерть произвольной: в ней мы, пренебрегая настоящей жизнью, стремимся к будущей. , за которой следует новое рождение, тогда такую смерть и новое рождение почти невозможно представить без кризиса. Кризис есть болезнь, но и шанс, так как является судом. И опять вера – это то, что дает человеку силу и в такие темные периоды жизни «выстоять в страшном месте» [59] См.: Быт. 28, 17, Сложный авторский символ, означающий состояние человека, находящегося в преддверии прикосновения к Божеству. .

Как мне кажется, второй причиной, из-за которой болезненное часто (особенно на пути к обращению, но и позднее) присутствует, а иногда тесно переплетается со здоровым, служит тот факт, что ни в какой другой религии тайна потребности в покаянии не является столь явно глубокой и не выражается в такой сильной степени, как в христианстве. Иногда в драматическом акте покаяния мы становимся свидетелями некой преувеличенности, которая выражает нарастающую строгость совести и доходит до невроза, причем почти всегда наше суетное я, как правило, извлекает из этого сомнительную пользу [60] Речь идет о преувеличенном чувстве собственной вины у ряда невротических личностей, для которых покаяние превращается к самоедство, а исповедь – в завершающий этап самобичевания. .

Юнг очень высоко оценивал религию и требовал, чтобы она не превращалась в суррогат, подмену, убежище, но являла собой следствие процесса индивидуации после того, как будет очищен кавардак индивидуального бессознательного [61] По Юнгу, рост религиозности должен отражать развитие человека в сторону целостности и автономии. . Религия проистекает из полноты жизни, а не из ее пустоты, и поэтому Юнг оценивал значительно выше такую религиозность, которая достигается без участия семьи и традиции.

Хотя выделение опыта как условия веры и потребность молодого человека в таком опыте оправданы, все же преувеличение его значимости может вести к гордыне. Всякий хотел бы иметь некие религиозные переживания как устойчивый залог своей веры. Но не всякое переживание сверхъестественного религиозно, и не всегда его можно назвать здравым. Опыт и переживание сверхъестественного сами по себе не могут быть условиями веры, как предполагают сегодня некоторые молодые люди, но, напротив, этим условием является истина. Вера обусловливает опыт. «Блаженны невидевшие и уверовавшие» [62] Ин. 20, 29. . А мы можем добавить – и те, кто не искусился. Святой Максим Исповедник [63] Святой Максим Исповедник (около 580-662) – великий православный богослов. считал, что как ум, собирающийся философствовать о божественных творениях, не может начать без веры, так, кажется нам, ничто истинное и здоровое не сможет испытывать божественное, не имея предваряющей веры [64] См.: Святой Максим Исповедник «Вопросоответы к Фалассию». . Между тем, современные интеллектуалы низводят христианство на уровень религиозного мировоззрения. Человек с буддийским мировоззрением может быть гегельянцем, но не может в то же время быть православным христианином. Ибо, как верно говорит Александр Шмеман [65] Шмеман Александр Дмитриевич (1921 – 1983) – протопресвитер, доктор богословия, декан Снято-Владимирской семинарии. Выдающийся богослов и писатель. , христианство не является ни мировоззрением, ни религией, но есть конец всякой религии, поскольку Иисус Христос явился к нам не с тем, чтобы принести еще одну религию, но – новую жизнь, показывая Своей жизнью, какой должна стать наша. От христианина ожидается нечто более высокое и весомое, чем от последователя какого бы то ни было другого мировоззрения, ожидается подвергнуть свою жизнь такому испытанию, при котором слова не будут расходиться с делом, потому что, как говорит один наш современный теолог: «Если вера не влияет на наше поведение, то это не вера, а праздноверие». Наш Бог не является ни deus absconditus (сокровенный бог) [66] См.: Ис.45, 15. , ни deus otiosus {праздный бог), но Бог Откровения, который живет и присутствует в нас и вне нас. Для того, чтобы верить, истинным православным христианам не нужны доказательства. Такие христиане уже давно поняли бесполезность вопросов об объективности истинного содержания религии. Еще Уильям Джеймс (William James) [67] Джеймс Уильям (1842-1910) – американский философ и психолог, один из основоположников философии прагматизма. Джеймс полагал, что философия должна быть не размышлением о первых началах бытия и познания, а общим методам решения проблем, встающих перед людьми в различных жизненных ситуациях. правильно писал: «Религия однозначно представляет собой нечто помогающее людям в их жизни. Религиозные представления влияют и на тех, кто их отрицает; они действуют, и в этом заключается их подлинность». Нечто схожее говорит и Карл Густав Юнг: «Всякий человек, имеющий некий религиозный опыт или переживший некие религиозные события, обладает благом, которое служит ему источником жизни, смысла и утешения. Некоторое такое событие может быть абсолютно непередаваемо и даже необъяснимо… Не в моих силах как ученого утверждать, существует Бог или нет. Идея Бога активно присутствует в человеке, следовательно, она есть психическая реальность, а для меня, как психолога, исследующего разные формы психической действительности, этого достаточно».