Владета Еротич - Христианство и психологические проблемы человека

Большую часть этих потребностей, или практически все из них, может полностью удовлетворить наша православная христианская вера. Ее антропология, философия, психология, ее богатое искусство (основанные и засвидетельствованные святым Саввой [47] Святой Савва Сербский {1175–1235) – первый архиепископ Сербии, национальный святой. и дошедшие через ряд известных и множество неизвестных святых, молодых и старых, вплоть до наших дней), в которых просияли личности и дела владыки Николая Велимировича и отца Иустина Поповича [48] Преподобный Иустин (Попович) (1894–1979) – выдающийся сербский богослов и философ; причислен к лику святых Сербской Православной Церковью в 1993 г. , – все это живо и непреклонно свидетельствует о присутствии глубокого, чистого и здорового источника, в равной степени хорошо удовлетворяющего и потребность человека понимать смысл происходящего в нем и вокруг него, и столь же важную, а возможно, и более важную потребность в религиозном опыте и переживании. И пока Христос распятый может вызывать в пробудившейся душе слезы сострадания ко всем страждущим, Христос воскресший порождает в человеке слезы неоценимой радости как залог его собственного воскресения уже здесь, в этом мире и на этой Богом сотворенной земле, но и на другом, немыслимом и неприметном пути бесконечного усовершенствования по одной из самых высоких заповедей Христа: «Будьте совершенны, как совершен Отец ваш небесный!» [49] Мф. 5, 48.

Человеку, в котором пробудился религиозный архетип, homo religiosus [50] Здесь – присущая природе человека религиозность. , который родился и живет в православном климате этого мира, не требуется преодоления серьезных трудностей для того, чтобы эту свою религиозность самым естественным образом присоединить к вере своих предков; вере, которая позволила ему уже при рождении в первый раз вдохнуть этот воздух, заговорить на своем сербском языке и затем прийти в соприкосновение с достижениями своей культуры. И почему же такие приобщенность и принадлежность к общности единоверцев должны исключать его принадлежность к широкой национальной общности, земле, которой он принадлежит, и вообще к христианскому миру и его двухтысячелетней культуре? Напротив, подобная принадлежность к вере и традиции своего народа включает в себя христианское понимание и толерантность в отношении других народов и религий, более того – и мы не смеем об этом забывать – включает понимание, толерантность и терпение в отношениях со всеми безбожными людьми. Симона Вайль [51] Вайль Симона (1909-1943) – французский философ, прошедшая путь от марксизма до католического вероучения. Преподаватель греческого языка и философии. Участница гражданской войны в Испании. Бежала из оккупированной нацистами Франции в Лондон, где заморила себя голодом, сведя свой паек до размеров пайка оккупированных территорий. Все труды изданы после смерти Вайль. См. Simone Weil, Enmcincment. 1943. (Simone Weil), французский религиозный философ, в прошлом марксистка, хорошо пишет в книге «Ожидание Бога»: «Для того, чтобы мы могли с наибольшим вниманием, верой и любовью думать о какой бы то ни было другой религии – необходимо сосредоточить все свое внимание, всю свою веру, всю свою любовь исключительно на своей религии».

Поскольку в нашем православном кругу было решено, что мы специально станем воспитывать среди теологов и будущих теологов прежде всего осознанно верующих людей, которые на основании опыта собственного сердца и интеллектуальных убеждений осознают, что и для чего они изучают, постольку мы можем с полным правом ожидать, что вера их будет твердой, но не жестокой. «Потому что жестокая вера, – пишет Виктор Франкл, – делает человека фанатиком, а твердая – толерантным. Тот, кто не пребывает в вере твердо, держится обеими руками за жесткие догмы; и напротив, тот, кто пребывает твердым в своей вере, имеет свободные руки – и протягивает их другим людям, тем, с кем пребывает в экзистенциональном общении». Всякого рода фанатизм всегда был чужд сербскому православию. Христос требует от своего воина не фанатизма, но ревности, верности и горячего сердца.

Что касается догматики, то ее истинность засвидетельствована упорством, постоянством и силой единой веры, которая пребывает в неизменности вот уже две тысячи лет. Но догмы – это не клише, и не «жесткие колодки», в которые верующего человека следует заталкивать силой. Догмы [52] Слово догма на греческом языке означает мышление, правиле, поучение. Как считает Жарко Видович (современный религиозный сербский философ, автор книги «Трагедия и литургия»; см.: «Современная драматургия», 1998. № 1–3. – Ред.), догма содержит тот же корень, что и докса, что переводится с греческого как прославление, слава, сияние. Таким образом, «догмат» не означает ни правило и дисциплину идеологического мышления, ни авторитарно утвержденную форму мышления, но прославление того, что понятно человеку. суть только рамка, внешняя оболочка для единого содержания, которое всегда должно вновь и вновь оживляться, одухотворяться, согреваться живой верой и молитвой как того, кто активно участвует в вербальной или невербальной передаче этого содержания пастве, так и самой той паствы, которая сердцем и умом принимает смысл и содержание исповедуемого «Верую» или, например, «Отче наш», а также икон или той Святыни, Которая присутствует в потире во время причастия [53] Автор пытается обратить внимание читателя на необходимость живой связи догмата как богооткровенной истины, преподаваемой Церковью в качестве неизменного правила спасительной веры, с живым религиозным чувством самого верующего. .

Не только психологической, но и жизненной истиной является тот факт, что самые глубинные христианские символы, да и, вероятно, самый древний архетип в человеческом существе, homo religiosus, могут поблекнуть, иссохнуть или даже потерять свой смысл при невнимательной реализации, отсутствии обновления в течение веков или длительного времени, или при нехватке новых соков. Христианство не является красивым сосудом, но, прежде всего, его содержанием, неизменно живой водой или лучше сказать неизменно живым огнем в сосуде.

Человек никогда не был и не является существом абсолютно свободным, предоставленным самому себе и личному экспериментированию. Поэтому точно сказал один из психологов, что догматы и ритуалы суть методы духовной гигиены, имеющей чрезвычайно важное значение зашиты от слишком личного и связанного с одиночеством опыта, который способен привести к неврозу и психозу.

Вывод о том, что человеческой воле предоставлено творить или не творить «бога», ошибочен и психологически неверен. Бог не сотворяется, но ищется. Если мы говорим: «Бог мертв» [54] Идея «смерти Бога» встречается уже в философии Гегеля. Однако наиболее последовательно эта тема была разработана Ф. Ницше, прежде всего, в сочинении «Веселая наука» (1882). , то входим, как считал с полным правом Юнг, в весьма опасный interregnum. Ведь в этом случае психика вновь захочет искать Бога, но уже с помощью разнообразных «измов», и, в конце концов, инфляция бессознательного сделает возможным то, что людская спесь в своей смешной нищете изберет в качестве хозяина универсума человеческое я. Трагедия Ницше предвосхитила целую эпоху [55] Автор справедливо связывает психическую болезнь Ницше с его религиозными блужданиями. В афоризмах 108 и 125 «Веселой науки» немецкий философ последовательно проводит мысль о смертности любых богов и необходимости переоценки прежних ценностей. В пятой книге «Веселой науки», вышедшей 1886 г., в афоризме 343 Ницше заявляет о смерти христианского Бога. С этого момента его критика христианства еще более усиливается и завершается работой «Антихристианин» (1888). Это была последняя книга Ницше. В конце 1888 – начале 1889 гг. сознание философа помрачается, и в таком состоянии он проводит последние 11 лет своей жизни. .