Андрей Капустин - Из Иерусалима. Статьи, очерки, корреспонденции. 1866–1891

Эксплуатация так называемых игуменов монастырей относится или к денежному сбору с поклонников за комнаты, если живут в монастырях, или к так называемому дисковому, по-нашему – кошельковому, и свечному – за службами, или, наконец, к приносному на украшение храма и поддержку монастыря. Нет сомнения, что игумены, т. е. трехгодичные арендаторы монастырей, в течение своего управления ими, наживают, как говорится, копейку по всем трем видам поживы; но что тут есть незаконного или преступного, против чего бы взяла да и восстала Миссия вместе с г. Ушинским? Мы могли бы сказать, что каждый такой монастырь есть своего рода Миссия для тех поклонников, которые живут в нем. Не надобно допускать поклонников жить в городе, если хотите, чтобы эксплуатация «греческих монахов» прекратилась. Но где ж им приютиться, если на Постройках Русских нет места 369. Может быть г. Ушинскому до этого дела нет. Его задачи – цивилизаторство и истребление предрассудков и… высшее болезнование о народе. Ну, а мы смотрим на дело с низшей, т. е. практической точки зрения, и находим эксплуатацию, о которой идет речь, вовсе не такой страшной и погибельной, как представляет себе (больше другим, чем себе!) автор статьи.

Наконец, эксплуатация прислужников святогробских и монастырских до такой степени частна и условна, что делать ее предметом особого рассуждения не приходится. Советовать же, подобно известным нам поклонникам второй 370категории, всем и каждому не давать на святых местах «никому ничего» Миссия, с позволения г. Ушинского, не возьмет на себя. Ибо, если возьмет, то подпадет ответственности перед своим начальством за неуживчивость в чужом месте с чужими властями.

В 3-м запросе рекомендуется Миссии проект из «не любо не слушай» – об учреждении при Миссии мастерских для праздных (!) поклонников… Так и видно, что автор стоит исключительно на «мускульном» понятии о молитве. Бог да простит ему его издевку над горячей, глубокой, истинно христианской молитвой народа нашего, которая изумляет здесь своих и чужих по вере. Мы оставляем проект автора на обсуждение любителей потешных увеселений.

4-й запрос его своею серьезностью вызывает нас на давно желанное обсуждение перед русским обществом своего положения в Палестине как Миссии. Но полезно ли нам это? Знает ли г. Ушинский, с кем мы имеем (или он будет иметь) в этом случае дело? Мы только тогда дадим надлежащий ответ на жгучий вопрос о деятельности Миссии как Миссии (в ходячем смысле), когда вызваны будем на то отынуды 371. Пусть он будет уверен, что мы «безгласны» только для него и для подобных ему самопоставленных миссионеров.

К немалому сожалению нашему, мы опять-таки нудимся назвать детским измышлением предлагаемую Ушинским меру возвысить Миссию до значения настоящей пропаганды Православия на Востоке, а именно замещения двух членов Миссии, иеромонахов, женатыми священниками. Так всегда бывает с людьми, которые враскос смотрят на вещи. Существенное уйдет у них из вида, а случайное что-нибудь и чисто внешнее вобьется гвоздем в мозг! Чем хуже иеромонахи женатых священников для миссионерского дела? Положительно ничем. А лучшими могут быть по многим причинам…

Но мы обходим излюбленный предмет гг. Ушинских не от страха, конечно, перед ними, а из убеждения, что ничего – ничего не выйдет. Самый лучший способ осадить прожектера – оставить его при его проекте. «Почтенные старцы», занимающие теперь места членов Миссии, находятся вполне на своих местах 372. Они вызваны к Миссии на основании 6-летних наблюдений нужд ее здесь, а не однодневных впечатлений поклонника второй категории… Оба они живут на Востоке уже около 30 лет, говорят по-гречески, по-болгарски, часто по-волошски и даже по-турецки (Ушинским, по-видимому, до этого дела нет; у них развита мозговая клеточка Гименея, а не Меркурия), пользуются уважением и доверием Патриархии и огромной репутацией в поклонническом мире, люди неусыпно деятельные, монахи строгие (воображаем, как это ценит поборник женатости!), духовники опытные и настолько образованные и сильные в слове, если не в письмени, что могут поучить при случае академистов и университантов. Это лучшие противовесы «бессовестной эксплуатации» местной, преследуемой автором. Сказать ли ему всю правду? К его «молодым, хорошо образованным женатым членам Миссии» не пойдет на дух ни одна поклонница, а предпочтет им не только архиерея или игумена, а и самого проходимца за то только, что он монах. И ничего вы с нею не поделаете!

Странным покажется, но, по-видимому, несомненно, что мы, живущие за границей, лучше знаем народ наш, нежели разные публицисты, проживающие в России. Автор статьи воображает, что достаточно захотеть Миссии что-нибудь сделать с поклонниками, то и будет. Ему представляются они какими-то пансионерами и пансионерками, которых можно не пустить за ограду, пристращать, поморить голодом. Его три пресловутых категории поклоннические чуть ли не отзываются духом крепостной классификации. Можем его уверить, что все вообще поклонники в отношении своей свободы действий за границей составляют одну категорию, которую – не обижая никого в частности – можно назвать категорией: не тронь меня.

Относительно протестантской системы публиковать свои миссионерские успехи в Палестине, рекомендуемой автором и нам, мы ограничимся замечанием, с виду простым, но, в сущности, весьма содержательным и выразительным: то протестанты, а то – мы! Автор, по-видимому, совсем забыл, что мы не сброд национальностей и государственных особей, ничем не связанных, кроме единства веры (и какой веры! Кто во что горазд!), а составляем одну целую русскую стихию, полагаем, ему хорошо знакомую.

Лично мы весьма признательны г. автору за его многократные лестные отзывы о нас. Но это нисколько не стеснит нас заметить, что мы живем не для отзывов и не из отзывов в каком бы то ни было смысле. К отзывам, самым дурным, приучил нас давно еще пресловутый «Колокол» 373. В хороших также мы умеем находить предмет поучения для себя. Соболезнование автора о том, что нам недостает времени делать свое дело, нам весьма понятно. Мы понимаем даже более глубокую махинацию высших автора сфер, стремящуюся совсем закрыть Иерусалимскую Миссию, как бесполезное учреждение, но, несмотря на то, остаемся верными той задаче, с которой Россия с такою славою и честью выступила когда-то на единоверном Востоке – в колыбели христианства – поистине «на страх врагам» и на радость друзьям, и от которой какая-то необъяснимая фатальная сила старается теперь отвлечь наше общество назад. Разбить можно все, даже свою голову, но прежде, чем решиться на это, не мешало бы Ушинским подумать…