Андрей Капустин - Из Иерусалима. Статьи, очерки, корреспонденции. 1866–1891

Все в наших поклоннических приютах мы нашли в прежнем, столько знакомом нам, порядке. Соборная церковьперекрашивалась снаружи и внутри, и служба Божия правилась в Крестовой церкви св. мученицы Александры. Звон громкий и стройный (спасибо Москве белокаменной и веропламенной!) восторгал душу, говоря нам собою о великой Земле Русской, денно и нощно хвалящей Бога на всех пределах своих в кимвалех доброгласных. Еще бы ей в Иерусалиме не заявить себя заветною для сердца русского «хвалою Божией», как зовется в Малороссии колокол?

Русское пение в Иерусалиме негромкое, но прекрасное и глубоко умиляющее. Напевы литургийные собраны, кажется, со всех концов России. В числе их нам удалось слышать даже т<���ак> наз<���ываемый> запорожский, чудный, с неожиданными переходами, действительно как бы характеризующими пресловутую Сечь, насколько можно представить ее, и вместе глубоко трогательными. На праздник св. <���Иоанна> Златоуста Миссия наша служила в городе в Архангельском монастыре, где есть придел Святителя, выстроенный, как полагают, нашим царем Иоанном Грозным в память убитого им царевича того же имени. При этом молящаяся публика имела утешение слышать почти всю службу, петую по-гречески настоящими греческими напевами, но симфоническим пением. Присутствовал при том и Блаженнейший Патриарх Иерофей, облеченный в мантию, весьма благолепный, смиренный и глубоко благоговейный старец. Пение наше умиляло его до сердечных воздыханий.

Греческому пению хор наш учился, как нам передавали, в Греции, во время недавней гостьбы там Миссии 445. Вот бы случай отлично способному регенту нашему переложить все осмигласовое пение греческое на наши ноты и приспособить его к симфоническому пению. То, что в наших «Обиходах» надписывается: «Греческого распева», знатоки дела находят совершенно не похожим ни на что греческое. Сказать что-нибудь в похвалу греческого пения, как и вообще греческих (а за ними и арабских) порядков при богослужении я очень желал бы, но, к сожалению, вынесенные мною из церкви св. апостола Иакова Брата Господня в храмовый праздник его (23 октября) одуряющие (без преувеличения) впечатления невообразимого шума, гама, крика и, наконец, одного слитного, все заглушающего воя целой сотни арабских мальчишек, никем не унимаемых, заставляют прильнуть язык мой к гортани моей. Заговорил я кое с кем тут о подобном вопиющем безобразии, прикрываемом все-таки именем молитвы, но в ответ услышал, что с народом этим (арабами) ничего не поделаешь, что крик и гам – их родная стихия, без которой они, как рыба без воды, жить не могут. Пожалуй, на правду похоже. Но как же те же самые арабы в руках католиков делаются и тихими, и чинными, и послушными? Не оправдывается ли тут греческая пословица: по мастеру и инструменты его?..

От малого числа поклонников наших пустеют и Постройки наши, и городские монастыри, служащие почти все поклонническими приютами. В Патриархии все жалуются на материальное оскудение. Многое и на разные лады распевается при этом. Замечается общее несочувствие – чтоб не сказать более – Святогробского братства к своему Первостоятелю, которого укоряют в таком же абсолютизме, каким будто бы отличался блаженной памяти Патриарх Кирилл. Но этот негласный внутренний разлад в Патриархии не бросается особенно в глаза посторонним. По внешности, дело представляется в добром и желанном порядке.

Давно уже тут поговаривают о необходимости якобы Патриарху съездить в Константинополь на поклон сильным мира, а вместе для обсуждения там с другими «кириархами» великого вопроса о святогробских имениях в Придунайских княжествах. Но Его Блаженство по-видимому не убежден в подобной необходимости. Кроме того, что она будет стоить общественной кассе огромных затрат, Патриарх может прозревать в ней еще какой-нибудь кроющийся новый coup d'état 446партии домашних прогрессистов, похожий на историю с Кириллом… Непосредственный предшественник Патриарха Иерофея, Прокопий, получивший некоторую известность по Кирилловскому делу, мирно пребывает на покое, не вмешиваясь ни во что и разыгрывая в некотором роде роль Пия IX, самовольного узника 447. Никуда, даже в церковь, не выходит из своих комнат, занимаясь, как говорят, пересчитыванием, при всяком удобном случае, своих «гонителей» (свергших его с престола), наказанных за то Божиим правосудием. В числе таковых стоит и сам султан Абд уль-Азис. Из других коноводов антикирилловцев остается в наличности в Иерусалиме только один, и тот сидит без дела. Все дело памятной ученой «коммуны» здешней так<���им> обр<���азом> разлетелось, как говорится, в прах. Пожалеть при сем можно только о том, что вместе с нею целая сотня тысяч золотых 448, как все уверяют, стала тоже прахом в казнохранилище святогробском.

О делах других вероисповеданий в Иерусалиме не поднимается писать рука слово. Столько слышится и говорится о пропагандистской деятельности папства и протестантства в многострадальной Земле Обетованной, что тошно становится повторять одно и то же. Пора бы нам уже приняться за дело и показать Европе, что Православие, где бы оно ни существовало на земле, дорого сердцу нашему по крайней мере столько же, сколько самому плохому католику дорого его латинство, а пожалуй и все папство. Отчего бы не пожелать какого-нибудь нового Берлинского конгресса великих и малых держав, на котором постановлено б было противодействовать общими силами всякой попытке на Востоке папства и протестантства «обращать православных в христианство»? Ведь если еще сколько-нибудь дорого христианской Европе дело Христово, как же не подумать ей, что она своими пропагандами истребляет в самой, так сказать, колыбели святой веры нашей последний остаток религиозного чувства в людях?

Но если уже политика признаёт себя некомпетентной в деле веры, нельзя ли б было нам добиться своего другим путем, намеченным отчасти в Книге царственной премудрости, – отвечать безумному по безумию его 449, а мы прибавим: бесстыдному по бесстыдству его. Упомянутые пропаганды располагают миллионными средствами, оттого и успевают. Отчего бы нам не посвятить на свое дело православной пропаганды хотя один контрибуционный миллион? Посмотрели бы досточтимые апостолы разбавленного Евангелия и упрощенного христианства, на какой мели оказались бы со своей рыболовной лодкой, если бы подул в лицо им миллионный ветер. Но… pia desideria 450! Ждали же в Иерусалиме ультрамонтаны протестантские после Франко-прусской войны подачки из 5 миллиардов в миллион талеров на возведение зданий Иоаннитского ордена и даже не раз заверяли, что отчисление миллиона уже дело решенное. Но, кажется, ни один талер миллиардный не попал в Иерусалим. То же должно случиться и с нашими надеждами.