Андрей Капустин - Из Иерусалима. Статьи, очерки, корреспонденции. 1866–1891

Другое дело, курьезное в другом отношении, также имело место незадолго до нашего прибытия. Из всего высшего духовенства здешней Патриархии наиболее предприимчивым и неспокойным духом отличается так называемый митрополит (во всей его епархии не наберется 500 семейств православных!) Вифлеемский Анфим. Никто не сомневался и не сомневается тут, что постоянная, задушевная мысль у этого человека – быть Патриархом. Одним из путей к осуществлению ее служат письменные сношения его с разными влиятельными лицами. Случай сделал то, что одно из таковых писем Его Преосвященства, адресованное к нам в Петербург, запоздало на почту, пошло по рукам и доставлено было Патриарху. Прочитав его, Блаженнейший обвинил писавшего в преслушании и позвал к себе на синодальный суд. Неосторожного «владыку Святого Вертепа» присудили к заточению на два месяца в монастырь св. Саввы Освященного, что он, к удивлению всех, принял безропотно. История эта немалую сенсацию произвела в городе и между нашими поклонниками. Всех занимал вопрос, возвратится ли заточник по миновании срока на свою, опозоренную им, кафедру, и с каким лицом возвратится, тем более, что он давал знать кому следует из ссылки, что обратный путь его оттуда в Вифлеем лежит не иначе как через Иерусалим… Между тем накануне праздника Р<���ождества> Христова изгнанник, как ни в чем не бывало, возвратился на свою кафедру, и все пошло по-прежнему!

Строгость, с которою было поступлено с Пр<���еосвященным> Анфимом, объясняют тут тем, что Патриарху известно было готовящееся против него в Святогробском братстве восстание, душою которого будто бы был Вифлеемский владыка. Действительно, можно заметить, что с возвращением его из ссылки копошившееся в братстве противопатриаршее движение начало принимать размеры настоящей, открытой манифестации. На стороне противников Его Блаженства были: сперва один архиерей (Газский) и 9 архимандритов. Теперь число их, говорят, возросло до 35. Уже они подавали жалобу на Патриарха местному губернатору, Вел<���икому> визирю и Вселенскому Патриарху, ответом на которую будто бы последовал совет из Константинополя обеим сторонам: сделать взаимные уступки.

В чем же вопрос и из-за чего распря? Противники требуют от Патриарха исполнения данных будто бы им при своем избрании на патриаршество каких-то обещаний административного значения, по насмешливому же выражению самого Патриарха требуют себе «парламента», предоставляя ему звание председателя в оном. Ни для кого не тайна, что сущность всего движения есть один денежный вопрос, а вовсе не те или другие административные реформы. Прежде всего, слышится обвинение, что никому не известно), сколько Патриарх получает из России денег и на что их употребляет. Как всегда бывает в подобных случаях, ослепленные желанием приобрести себе новые права не видят, какую яму роют под самими собою. Тех же прав контроля и распорядительного в делах участия за членами Святогробского братства потребуют себе и арабы, как единственная в крае православная стихия. Что тогда останется в руках Патриарха со всем восставшим против него Братством, до которого, по крайней мере у нас в России, никому нет дела? Впрочем, все это новое настроение в Иерусалимской Церкви (собственно в Патриархии, или еще прямее: в Патриаршем монастыре) может быть и кстати вышло перед окончательным решением с нашей стороны вопроса о доходах Святого Гроба с его бессарабских имений.

Минувшие православные святки проведены были святоградским населением в полном затишье. Праздник Рождества Христова, разумеется, провели все, кто мог, в Вифлееме, куда накануне с большим торжеством отправился Патриарх. Наши консульство и Миссия тоже имели там своих представителей. День Богоявления, или по-здешнему Светов, с неменьшим торжеством отпразднован был на Иордане, куда тоже ездил сам Патриарх вместе с начальником нашей Миссии. Думаю, что до конца жизни останутся живопамятными у тысячи поклонников наших эти благодатные дни, проведенные нами на берегах святой реки. Тепло было совершенно летнее. Ночной бивак, с сотней разведенных огней, движением, шумом и гамом неописанными, представлял поистине чарующее зрелище; особенно таким казалось полночное совершение великого водосвятия между утренею и обеднею на самый праздник. Весь берег покрыт был народом с зажженными свечами, тихо горевшими при совершенном безветрии и так же тихо отражавшимися в освящаемой воде. Множество наиболее усердных, особенно из наших поклонников, стояли в белых рубашках со свечами и сосудами прямо в реке во все время чтения молитв. Можно вообразить, каким громом разнеслось потом «над водами многими» и по всей окрестности русское пение: Во Иордане крещающуся Тебе Господи…

Закончу свою иерусалимскую реляцию приятным известием о начинающемся возвращении целыми массами в православие местных жителей, совращенных в латинство частью в незапамятные, частью уже в наши времена. Первый шаг такого рода сделали десяток семейств в селении Айн-Карем, предположительно в евангельском граде Пудове ( Лк. 1, 89), а по говору наших поклонников – в Горней. По греческим порядкам, всех их снова крестили чрез полное погружение, не переменяя однако при этом их имен. Происходило все это в июле месяце, а в декабре примеру их последовали более 200 человек из самого Вифлеема, где так сильно укрепилось латинство еще со времен крестовых походов. И этих новообращенных также принимали в лоно Православной Церкви через полное крещение. Действующим лицом при этом выступала, конечно, Греческая Патриархия, но общий говор и превратные толки католиков называют дело прямо русским, и вдобавок – покупным… Ни малейшего нет сомнения, что пример Горней и Вифлеема нашел бы себе последователей в Бет-жала, в Бет-сахур и проч., если бы люди, вместе с возвращением в православие, нашли себе и защиту (от своего правительства!) у кого-нибудь, кто бы им заменил сильных и энергичных католиков. Имей в Палестине такое же значение русский консул, какое имеет во все вмешивающийся и ничем не смущающийся французский консул, дело православия тут пошло бы совсем иначе и – без всякого подкупа, в чем меня заверяло не дальше как сегодня одно компетентное лицо.

После праздника Крещения немало нашего брата поклонников выехало из Иерусалима, частью в Галилею, частью на Синай, а частью и домой в Россию. Их место не перестают пополнять вновь прибывающие с каждым русским пароходом пилигримы по преимуществу из южных окраин России – с Дону, с Кубани, реже с Днепра, еще реже – с Волги.

О. Отшибихин

Иерусалим, 10 января 1881 г.

Печатается по публикации: Церковный вестник. 28 февраля 1881. № 9. С. 5–8.